Читаем без скачивания Веселая дюжина (Здравствуй, Валерка! - 2) - Владимир Машков

- Ага, - поддержал его Марик. - Мы будем робинзонами...

Слова Марика всем пришлись по душе. Даже Толька немного приободрился. Все-таки, что ни говори, а робинзоном быть приятно.

- Какие же мы робинзоны, - усмехнулся Юрка, - нас слишком много. Мы самые обыкновенные лешие.

Веселая дюжина расхохоталась. Лешие так лешие.

Между прочим, заблудилась только веселая дюжина. А все, кто пришел к нам в день открытых дверей, остались с Аленой.

Хотя разве мы заблудились? Если бы мы очень захотели поискать дорогу назад, мы бы ее нашли. Но мы не очень хотели. Значит, мы не заблудились, а просто удрали...

Я старался не думать об Алене. Она уже беспокоится о нас и, наверное, начала поиски.

Сначала мы набрели на заросли малины и полакомились спелыми ягодами.

А потом вышли к речке. На ее берегу сделали привал и купались в теплой воде до самого вечера.

Когда стало темнеть, пошли искать место для ночлега. Мы поднялись на горушку и увидели зеленый домик с маленькими окошками, который стоял на колесах. Ну, точно, как избушка на курьих ножках.

Возле домика пылал костер. Вокруг костра сидели люди. Мы несмело подошли поближе, сказали "здравствуйте".

- Туристы? - спросил седой дедушка. Он снял очки (под ними оказались другие) и внимательно посмотрел на нас.

- Ага, туристы, - охотно согласился я и подсел к костру. За мной и ребята.

Некоторое время мы молча разглядывали дедушку, который попыхивал папироской, бабушку, которая помешивала в кастрюле какую-то еду, и их, наверное, внука и двух внучек, которые с неменьшим любопытством глазели на нас.

- А где ваши рюкзаки? - поинтересовался дедушка.

Пришлось сознаться, кто мы и что с нами произошло.

- Небось голодные? - всплеснула руками бабушка. - Погодите чуток, уха доваривается.

Девчонки хихикнули, а мальчишка серьезно спросил:

- А у вас компас есть?

- Нету, - ответил Юрка.

- Как же вы без компаса живете? - удивился мальчишка и показал нам свой компас.

Мы с уважением посмотрели на мальчишку и его компас.

Вскоре мы жадно хлебали из мисок вкуснейшую уху, а я про себя подумал, что в следующий раз надо будет заблудиться с удочками.

- А далеко ли до нашего лагеря? - спросил Толька, когда мы насытились.

- Это до Ракитного, значит? Да рукой подать! Километра три до шоссе, а там на автобусе четыре остановки, - объяснил дедушка.

- А мы завтра снимаемся с якоря, - похвалился мальчишка.

- Утром придет машина, и мы поедем на Нарочь, - подала голос одна из девчонок.

- За лето, смотришь, и всю республику исколесим, - рассмеялся дедушка.

- А где ж вы ночевать думаете? - поинтересовалась бабушка. - У нас в домике, сами понимаете, тесно...

- Зачем им домик? - воскликнул дедушка. - На берегу стога видали?

- Видали, - хором ответили мы.

- Поспать в сене - это же благодать, - мечтательно протянул дедушка.

Мы поблагодарили за угощение и стали прощаться. Бабушка вручила мне большой сверток с едой.

Едва мы забрались в стог, как сразу же заснули.

Утром меня растолкал Марик:

- Валерка, исчез Толька.

- Может, он на речку пошел? - сказал я.

На речке Тольки не оказалось. Я понял, что он сбежал. Боясь нагоняя от Капитолины Петровны, он решил явиться с повинной.

- Ребята, - обратился я к проснувшейся веселой дюжине, - скоро за нами приедут. Поэтому не будем терять даром драгоценного времени.

Мы искупались, съели все, что нам дала хлебосольная бабушка, и отправились на горку, где стоял зеленый домик на колесах.

Но его уже не было.

- Уехали, - с завистью протянул Марик.

- Смотрите, что здесь написано, - крикнул Юрка.

Мы подбежали к нему и увидели выложенную из шишек надпись: "Счастливого пути". Наверное, мальчишка и девчонки постарались.

- Сейчас едут по дороге, - вздохнул Васька.

- Если бы лагерь такой был, на колесах! - воскликнул я. - Сегодня тут пожили, а завтра уже на Нарочи. Сколько бы можно было посмотреть интересного и необыкновенного!

Натужно завыла машина, беря крутой подъем. Через минуту лагерный грузовик, петляя между сосен, приблизился к нам.

Еще не успела машина остановиться, как из кабины выскочила Капитолина Петровна. Заглядывая каждому в лицо, она пересчитала нас, а потом, облегченно вздохнув, сказала:

- Садитесь в машину. Поговорим в лагере.

Из кузова махала нам рукой Алена.

Когда я увидел ее побледневшее лицо, сразу понял, как Алена переживала из-за нас, может, даже ночь не спала.

Еще раньше я разглядел в кабине Тольку, который упорно старался не замечать нас.

- Капитолина Петровна, - сказал я, - пусть Трофименко в кабину сядет, он с утра кашляет.

Юрка упирался и отговаривался, но Капитолина Петровна посадила его в кабину. А Толька вынужден был перебраться в кузов.

Машина тронулась в путь. Пока мы не выбрались на шоссе, грузовик не раз хорошо подпрыгивал на ухабах. И почему-то всякий раз мы летели прямо на Тольку. Получалась куча мала, а в самом низу ее терпеливо страдал Толька.

- Как вы жили-были, робинзоны? - спросила Алена.

- Мы не робинзоны, а лешие, - объяснил Васька.

- И вправду, лешие, - улыбнулась Алена. - Вы не можете себе представить, как мне хочется надрать вам уши.

- Почему не можем представить? - ответил я. - Представляем, но нам не хочется.

Не в силах сдержаться, Алена рассмеялась. Ребята тоже захохотали.

Я смеялся вместе со всеми. Мне было очень весело оттого, что я вижу Алену.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ,

В КОТОРОЙ МЫ ИСПРАВЛЯЕМ СВОИ НЕДОСТАТКИ

Разговор с лешими занял всего три минуты. Капитолина Петровна свою краткую речь о делах нашего отряда окончила странно:

- Девятый отряд распустить и присоединить его к первому отряду.

Нам даже не дали открыть рта, а заставили собрать свои вещички и переселиться в дом первого отряда.

Из председателя совета отряда я превратился в обыкновенного пионера. Переживал ли я? Очень. Для меня даже померкло рыжее, как моя голова, солнце. Правда, оно померкло и для других ребят. Зарядил дождь, он лил как из ведра, словно кто-то на небе забыл закрутить кран.

Когда идет дождь, мы сидим в палатах. Когда мы ходим или бегаем, дождь тихо сидит в облаках. Это дважды два лагерной жизни.

Но в новом домике мне не сиделось, и поэтому, надев плащ, я побрел в дальний угол лагеря. Там, у самого забора, уселся под лохматой сосной на какую-то корягу и принялся размышлять.

Интересно, а откуда Капитолина Петровна знает о подмене термометра? Наверное, Ленька ей наябедничал. И вот теперь он мой председатель совета отряда. Невеселые дела!

- Можно войти?

Я поднял голову. Передо мной стояла и улыбалась Галка. Дождь барабанил по ее плащу.

- Входи, места хватит! - сказал я.

Галка уселась рядом со мной на корягу.

- Ты чего такой грустный? - спросила она.

- А почему я должен быть все время веселый? - рассердился я.

- Нет, совсем не должен... - растерялась Галка и, чтобы переменить тему разговора, сообщила: - Сегодня после обеда диспут.

- Понятно, - зевнул я, - в общем, болтовня.

- Сегодня мы будем спорить на тему: "Если у тебя есть недостатки, исправь их". И ты знаешь, что мне пришло в голову? Давай дадим бой Леньке!

Я чуть не подпрыгнул на коряге:

- Ну, Галка, замечательно придумала!

Галка зарделась от моей похвалы и тихо спросила:

- А почему ты перестал писать мне записки?

- Да понимаешь, - завертелся я на мокрой коряге, как на горячей сковородке, - нет времени, бумаги нет, карандашей нет... И потом, зачем писать записки, мы же в одном лагере...

- В школе мы тоже учились вместе, но ты все равно каждый день писал мне, - вздохнула Галка.

До чего все запутывается у меня в жизни, подумал я. Может, диспут поможет мне разобраться?

...Перепрыгивая через мутные лужи, по которым лупил дождь, мы добежали до столовой, где за столом восседали Капитолина Петровна и Ленька Александров, а на скамейках разместились все, кто захотел участвовать в диспуте.

Когда Ленька вооружился колокольчиком, он почувствовал себя очень уверенно. Это можно было прочитать на его довольной физиономии.

- Ребята, тише! - Ленька тряхнул колокольчик, и тот зазвенел. Начинаем диспут.

Я хмыкнул. Интересно, кто первый начнет каяться в своих недостатках?

Первой вышла к столу Зина, с которой я не очень удачно учился рисовать.

- У меня много недостатков, - забормотала она. - Я завидую знаменитым художникам. Я хочу рисовать, как они. Нет, неправда, я хочу рисовать лучше их.

- Но это не недостаток, - заметила Капитолина Петровна, - это даже хорошо, что ты стремишься к лучшему.

Вслед за Зиной каялся долговязый парень с большой лиловой шишкой на лбу.

- Я боюсь ходить ночью по лагерю, - стесняясь, сказал парень. - Но я борюсь со своим недостатком. Я закрываю глаза и смело иду.

Ребята захохотали. Вот откуда у него лиловая, как слива, шишка.

В спину парню, который прикрывая шишку, отправился на свое место, Ленька Александров снисходительно бросил: