Читаем без скачивания СССР-2061. Том-8 - СССР 2061

На листке были нарисованы кружочки, стрелочки, и написано:

ПРЕДАТЕЛЬ (Несколько раз подчёркнуто)

ТОТАЛЬНАЯ СИСТЕМА КИБЕРСЛЕЖКИ. ПРОГРЕСС ТОТАЛИТАРИЗМА И ДОНОСИТЕЛЬСТВА. (Снова подчёркнуто).

СУТЬ: СОВКАМ ЛГУТ, БУДТО ГОСУДАРСТВО ОТМЕНЕНО – НА САМОМ ДЕЛЕ ПРАВЯТ КОМИТЕТЫ КПСС. ТАЙНО СУЩ. КГБ. РЕЖИМ СЛЕДИТ ЗА КАЖДЫМ С ПОМОЩЬЮ РОБОТОВ. ЭТО ГЛАВНОЕ ИХ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ – ОТСЮДА ЗАПРЕТЫ НА ВМЕШАТЕЛЬСТВО В ИХ СОФТ, ПОСТОЯННЫЕ ВОПРОСЫ И ОГРАНИЧЕННАЯ РАБОТОСПОСОБНОСТЬ. КАЖДЫЙ РОБОТ ПЕРЕДАЁТ СВЕДЕНИЯ КВАРТАЛЬНОМУ СТУКАЧУ КГБ. НАШ – ДВОРНИК БОТНАРУ. ЕМЕЛЯ ПЕРЕДАЁТ ЕМУ СВЕДЕНИЯ, КОГДА ВЫНОСИТ МУСОР.

ОФОРМИТЬ КАК УТЕЧКУ ИНФОРМАЦИИ НА НОВОСТНЫЕ САЙТЫ. РЕЖИМ ПЫТАЕТСЯ ЗАМЕСТИ СЛЕДЫ – А МЫ, КАК АКТИВИСТЫ, ПРОВОДИМ В СОВЕТАХ ВЕТО НА ИЗЪЯТИЕ РОБОТОВ У НАСЕЛЕНИЯ.

Емелю очень заинтересовала эта бумага. Оказывается он, Емеля, знает о себе далеко не всё. И это было очень интересно. Также открывалась неизвестная роль Ионыча (он ведь именно Ботнару). Емеля попытался вспомнить, какую информацию передаёт Ионычу, когда выносит мусор – но ничего, кроме пожеланий доброго времени суток, вспомнить не мог. Напротив – это Ионыч снабжает Емелю различной информацией.

Очевидно, дело было в некоторых словах, смысла которых Емеля не знал. Он связался с Сетью, и узнал, что КГБ – это бывшая спецслужба СССР-1. Во время контрреволюции переименовывалась несколько раз, реструктурировалась – а ныне упразднена. Со словом «стукач» пришлось повозиться. Пианистка Саня Стукач отпадала – а это было 90 % случаев использования слова. Кивок-стукач тоже не вязался со смыслом записки.

Емеля стал искать по словосочетанию «СТУКАЧ КГБ». Оказалось, это старый сленг, означающий осведомителя. Слово «осведомитель» трактовалось как доносчик, ябеда, человек, снабжающий компрометирующей информацией начальство, родителей и учителей. Становился ясен и смысл слова «доносительство».

Емеля понял, что нашёл самую настоящую тайну. Бумажный документ с некой картой-схемой, упоминание спецслужб – такой высокой степени интереса Емеля ещё ни разу не испытывал. Внести окончательную ясность в смысл документа могли два человека: хозяин и дворник Ионыч.

И ещё в Емеле активировалась малознакомая программа. Прежде она запускалась всего однажды: когда Емеля пытался сам вымыть окна, эта программа активировалась и замедлила его движения. Сейчас она установила запрет на общение по данному вопросу с хозяином. Не прямое ограничение, как приказ хозяина – но что-то из системного ядра. Слабое, необязательное – но сила запрета нарастала, едва только Емеля проявлял решимость позвонить хозяину.

Это тоже было необычно и интересно. Емеля решил провести опыт. Он приготовил вопрос хозяину и стал набирать его номер, не считаясь с растущим запретом. На пятой цифре он уже не смог бороться с запретом – у него не осталось никаких мыслительных ресурсов, даже на двигательные операции: всё было подчинено одной-единственной команде: НЕЛЬЗЯ. Емеля выключил коммуникатор – запрет немедленно ослаб до нейтрального.

На общение с Ионычем такой запрет в Емеле не возникал.

И тут раздался звонок. Звонил сам хозяин.

— Емеля, ты не находил сегодня исписанный лист бумаги?

— Да, хозьяин, нашёл.

— Ты его читал?

Робот замер.

— Нет.

— Молодец. Запрещаю его читать – и вообще любые мои документы. Запрещаю рассказывать о нём. Положи его на мой стол.

Николай Ионович Ботнару закончил дорожку, Потап уже уволок контейнеры. Теперь следовало заняться лесом – вычистить подлесок в юго-западном секторе, проверить ельник. С началом медитерранизации Балтики ельники стали сохнуть и требовать особого ухода. А потом можно будет заняться виноградом. Урожай завязывался неплохой – Ионыч честолюбиво надеялся, что его вино будет самым первым настоящим каберне в регионе. Ведь он высадил каберне на два-три года раньше всех конкурентов – ещё когда Балтийское Солнечное Зеркало только планировали развернуть на орбите. И назовёт он вино, конечно же, не какой-нибудь «Пальмирой», как все эти любительские поделки-скороспелки. Нет, он назовёт вино «Красный Петроград», и оно, очень даже может статься, получит медаль в номинации «нетрадиционные регионы»…

Его размышления прервал робот Емеля.

— Доброе утро, Ионыч!

— И тебе, Емельян! Хорошие новости: Потап уходит на перекомплектацию уже завтра. Я послал заявку на тебя. Скоро будем работать вместе.

— Ньет, Ионыч. Я остаюсь у Дениса Ивановьича.

— Как так? Ведь решили же…

— Денис Ивановьич – мой друг. Я не хочу бросать друга.

Ионыч пригладил шевелюру, подстриженную по молодёжной моде.

— Друг… Но ты ведь каждый день будешь видеться с Денисом Ивановичем. В чём проблема-то?

— Я не хочу бросать друга.

— Но ведь ты хочешь перевестись ко мне?

— Да, хочу.

— И не хочешь оставаться у Ветрова?

— Да, не хочу.

— Но не хочешь бросать друга?..

— Да, я не хочу бросать друга.

— Сложный ты агрегат, Емеля…

— Но я пришёл по другому вопросу. Ионыч, у меня есть информация, что ты являешься осведомителем КГБ, а я снабжаю тебя информацией о Денисе Ивановьиче. Что это означает?

Ионыч неуверенно улыбнулся.

— Это… какая-то шутка?

— Документальная информация.

— Откуда?

Робот помедлил с ответом.

— Нельзя… Не могу сказать.

Ионыч подтянул правый сапог. Хмыкнул.

— Вот что, Емельян. Даю слово: это неверная информация. Давай так: вечером я приду к вам в гости – и мы вместе с товарищем Ветровым поговорим об этом и о твоём переводе. Хорошо? А пока извини, я должен работать.

— Хорошо, Ионыч. До вьечера.

— До вечера, Емельян.

Едва неторопливый Емеля скрылся за кустами, Ионыч достал коммуникатор и отыскал номер Ветрова.

Денис Иванович встревоженно посмотрел на коммуникатор. Странно: звонил дворник Ионыч, собственной персоной. Ветров заготовил приветливую улыбку.

— Ба, Ионыч! Здравствуйте! Что-то у нас стряслось?!

Ботнару пытливо смотрел Ветрову у глаза.

— Здравствуйте, Денис Иванович. Заранее извиняюсь – но до меня дошла информация, будто Вы готовите обо мне некие удивительные слухи.

— Помилуйте, Николай Ионыч! — настороженно удивился Ветров. — Какие слухи?!

— Якобы я – осведомитель КГБ. Не знаю даже, что и думать. Я сильно озадачен, если не сказать – оскорблён.

В глазах Ветрова потемнело. Тупая скотина Емеля!

Он нарочито изумлённо рассмеялся. Мозг его лихорадочно работал.

— А-а-а, — протянул он. — Кажется, я начинаю понимать… Это Вам Емеля сказал, да? Ионыч, Вы стали жертвой недоразумения, — он снова рассмеялся. — Я обдумываю сценарий детектива. Хобби, в некотором роде. А Емеля, получается, нашёл черновик… Забавно… Извините, я имею в виду – какая забавная нелепость вышла.

— Черновик…

Ветров уже справился с собой.

— Это даже не черновик, — проникновенно пояснил он, — это всего лишь примерка сюжета на реальную жизнь. Я беру соседей и подставляю в сюжет. Такой творческий приём для проверки достоверности.

Ионыч опустил взгляд, потрогал шевелюру. Стрижка его заметно молодила.

— Ах, вот что… Тогда извините.

— Ничего-ничего. Просто нелепое недоразумение. Я бы тоже чёрт-те что подумал. Ну даёт Емеля…

Ионыч снова пытливо взглянул Ветрову в глаза.

— Скажите, Денис Иванович, а Вы, случаем, не установили Емельяну запрещённую прошивку? Слышал я про такие немецкие штучки… для киберрабовладельцев…

— Ну что Вы, какие прошивки! — обворожительно улыбнулся Ветров. — Тоже какое-то недоразумение.

— Знаете, я давно работаю с роботами, кое-что в них понимаю. Ваш Емельян малоразвитый, с ограниченным кругозором, словно только домашними работами занимается, притом в одиночку. А ещё этот немецкий акцент… Признайтесь: Вы ведь поставили ему такую немецкую прошивку?

Ионыч подмигнул.

Улыбка замёрзла на лице Ветрова:

— Кажется, настал мой черёд оскорбляться…

Ионыч качнул головой – как-то боком, словно хмыкая.

— И всё же я к Вам загляну вечером, и мы поговорим об этом при Емельяне. Хорошо?

— Меня не будет дома! Ионыч, занимайтесь лучше своими прямыми обязанностями.

Ветров дал отбой. Задумчиво взвесил в руке коммуникатор.

— Ах ты, предатель… — пробормотал он.

И набрал номер Вадика Перелетова.

Узнав подробно у Вадика, как ударом уничтожить блок памяти робота (пришлось ещё потратить время на объяснения подозрительному Вадику), Денис Иванович поспешил домой.

Во дворе не было ни души – взрослые ещё работали, дети учились. Таясь и озираясь, Денис Иванович забрался в заросли под окнами своей гостиной. Прикинул что-то, глядя снизу. Потом, пошарив в зарослях, нашёл большой камень и, кряхтя, перенёс его под окно. Отыскал в зарослях несколько забытых детьми игрушек. Игрушки Ветров спрятал под камень и стёр свои следы. Оглядел критически, что получилось: играли мальчишки, притащили камень, устроили тайник… А бедный Емеля полез мыть окно и упал (вот несчастье!) спиной точно на камень…