Читаем без скачивания Темные ветры империи - Сергей Куприянов

Появление на крыльце Степана он воспринял с жутким облегчением. А тот встал руки в боки и ухмыляется.

— Чего вылупился? Отзови собаку!

— Чегой-то я должен ее отзывать? — начал глумиться Степан. — С каких таких пирогов?

— Попов у тебя? — перекрикивал собаку Проф.

— Тебе-то что с того?

Лохматая скотина с новой силой бросилась на калитку, едва не опрокинув Профа. Он изо всех сил уперся руками и ногами. Долго он так не сдюжит, факт.

— Император его ищет.

— А мы, коммунисты, императоров не признаем, — продолжал издеваться этот гад. — И долгов перед ним у меня нету, долю вношу исправно.

Ну вот, затянул старую песню о своем. Кто уж его не стыдил, а он все свое. И ведь правда, долю вносит исправно, не придерешься. Потому и куражится. Эх, мягок Саня, надо б ему пожестче с народом-то. И, как назло, ни одного гвардейца на улочке. А соседи, известно, со Степкой связываться не желают, учены. Надо что-то делать. Блин.

— Может, у тебя еще билет партийный имеется?

И тут его осенило. Пирог. Тот самый, что он не доел перед трапезой. Точнее, половина. Такому зверю оставшийся кусок на один клык, но не попробовать грех. Тем более что ничего другого не остается. Поймав момент, когда разбушевавшаяся скотина отскочила для очередной атаки, он сунул руку в карман и наткнулся на блокнот. На этом он потерял пару мгновений. Псу, как будто, только этого и надо было. Он рванулся вперед и вышиб калитку вместе с ослабившим хватку Профом.

Зверюга чуть не с теленка ростом пролетела точнехонько над опрокидывающимся на спину хранителем, мелькнув перед его глазами волосатым брюхом, лапами и всем прочим хозяйством. Даже падая, Проф махал руками, зряшно пытаясь сохранить равновесие, и только предчувствие скорого и болезненного контакта с крепко утрамбованной землей заставило его выпустить остатки выцепленного таки пирога. Другой же рукой он все еще цеплялся за пруты калитки, и это спасло его от окончательного позорного падения. Правда, он все же приложился спиной о столб, что никак не прибавило ему радости. Боль радости вообще редко способствует. Зато то, что он увидел потом, позволило ему несколько смириться с произошедшим.

Зверюга вместо того, чтобы на клочья рвать хранителя, кинулась к остаткам пирога, разлетевшегося от удара о землю, и, сожрав для начала основной кусок, стала подбирать крошки вареных и рубленых налима и зайчатины.

Проф не стал мешкать. Быстро поднялся, держась все за ту же калитку, шагнул вперед и закрыл ее за собой, оставив пса на улице подбирать крохи с императорского стола. И уже без спешки накинул ременное кольцо. Чур, я в домике! После этого почти торжественно повернулся к Степке.

— За детишек-то не боишься? — спросил он.

— С-собака, — неизвестно в чей адрес прошелся Коммунист. — Убирайся!

Похоже, судьба собственных детей его не сильно занимала. А чего мелочиться, если их у него не то десять, не то одиннадцать, а баба опять на сносях? Это не считая тех, кто его стараниями по чужим домам народился.

Проф пошел на него, низко наклонив голову так, словно собирался забодать, хотя бодать ему, по причине бессемейности, было, понятное дело, нечем. Ну не мог ему никто рога наставить, что тут поделаешь! А вот он иногда… Бывало.

— Ты чего это? — забеспокоился Коммунист.

— Куда гостя имперского дел?! — пер на него хранитель. После победы над зверем отваги в нем куда как прибавилось.

Степка схватил палку, изрядно измочаленную собачьими зубами, и приготовился к отражению атаки.

— Нынче он мой гость!

Расстояние между противниками стремительно сокращалось благодаря семенящей поступи хранителя. И тут на крыльцо вышел Попов.

— Вы здесь уже? — спросил он. — Извините, не предупредил. Тут такое интересное дело…

— Не говори ему! — торопливо перебил Коммунист. — Он нам ничего, и мы ему фигу.

Разогнавшийся Проф не мог остановиться и прямо-таки взлетел на крыльцо, готовый вцепиться в Степкину глотку хоть пальцами, хоть оставшимися зубами. И вцепился б, если не получил бы по лбу палкой. Не так чтобы сильно, но хватило, чтобы замереть в изумлении и с открытым ртом.

— Нормальные у вас тут порядки, — услыхал он сквозь туман. — Дружеские.

— А чего он на меня, как на трака, всеми ходулями? Он же бешеный, урод недоделанный.

Проф начал тихонько оседать — ноги перестали держать, — и тут его подхватили под мышки и мягко усадили.

— Зря ты так его.

— У него башка каменная. А я так только, вполсилы.

— Воды принеси.

Потом в лицо Профу брызгали, и вода смешивалась с потекшими из глаз слезами. Такого унижения он никогда не испытывал. То есть давно. Очень давно. И, думалось, никогда более не испытает. Проф зажмурился.

— Ты пса-то отзови. Пойдем мы.

— Так мы договорились, а? — Это Степкин голос.

— Подходи, ладно. Там посмотрим. По месту и обстоятельствам.

— Кроме меня, никто тебе не покажет.

— Уж больно ты цену ломишь.

— Я — Коммунист!

— Слышал уже. Давай убирай собаку.

Проф разлепил глаза, когда они вместе с Поповым были уже на улице. Тот аккуратно поддерживал его за талию и шел медленно, будто пьяного вел. Только Проф так отродясь не напивался.

Обтер мокрое лицо ладонью и выпрямился.

— Отпусти, — проговорил сквозь зубы.

— Все нормально?

— Отпусти, сказал.

— Смотри, Проф. — И отпустил.

Ничего, на ногах устоял. Сначала мотнуло, но справился. И почувствовал, что перестал любить гостя. Разом. Будто жилу какую в нем перерезали, по которой любовь эта самая и течет. Про себя решил, что про блокнот говорить не станет. Поди не последний у него. Перебьется. Коли со Степкой спутался — перебьется. А медвежья полушуба шибко жирно ему будет. Да и до зимы еще далеко.

Навстречу попался Макс-горшечник. Особой любви меж ними никогда не наблюдалось, но тут остановился и заговорил о том, о чем минуту назад и не собирался, всем своим видом демонстрируя пренебрежение к гостю. Пускай знает! А Макс больше на Попова пялился, чем отвечал на разумные вопросы, хотя Проф и впрямь чуть было не решился приобрести себе новый горшок для супа. Ну его, дурака, к черту! В досаде махнул рукой и пошел дальше, не без удовольствия видя любопытные взгляды, которые провожали их парочку. При этом было видно, что город живет тревожно, готовясь к осаде и возможному прорыву. В одних дворах перетаскивали какие-то мешки на высоко поднятые платформы с лабазами на них, в других стучали молотки — люди как могли укрепляли свои жилища и, главное, сараи с припасами и скотиной, которую сегодня никто не решился отправить на вольный выпас, если не считать лошадей — те, конечно, от траков уйдут легко. Да уж, не в лучшее время прибыл гость.

А Попова нужно примерно проучить.

Глава 5. КАК Я СТАЛ ГЕРОЕМ

Когда сунувшийся ко мне в машину мужик объявил, что он коммунист, я не знал, что на это сказать. Обычно я не страдаю запоздалой реакцией на внешние воздействия, тесты выявляют у меня весьма приличные коэффициенты, но тут я, честно говоря, растерялся. Находясь на территории, я встретил немало людей и, надеюсь, еще встречу, но ни один не демонстрировал какой бы там ни было партийной принадлежности. Охотники, пастухи, крестьяне, бортники, полубандиты, торговцы, мародеры всех мастей — тут все еще оставалось чего тащить, — но ни один не сказал, что он член КПСС или чего бы еще. Да и никто тут, кажется, об этом не помнил и не задумывался; уж больно жизнь тут сложная, выжить бы, а не под знаменами да лозунгами ходить. Я сам, честно говоря, почти не помню те времена октябрятско-пионерские.

— Ну и что? — наконец спросил я.

— Могу помочь, — заявил коммунист, являя повадки заправского барыги.

— В чем?

— Ну не здесь же об этом говорить! — И скосил глаза на стража порядка с мечом у бедра. Ага, не телефонный разговор. Это я понимаю.

— А где?

— У меня. Тут рядом.

Надо сказать, что на территории я подобное предложение получил впервые. Народ тут такой, что, скорее, не допросишься, чем дождешься предложения помощи. Возможно, это проистекает из того, что я для них чужой, а чужих тут не жалуют. Оно и понятно. Чужаков вообще мало где любят, по большей части только делают вид, да и то в местах, где обслуживают, скажем, туристов, потому что они тогда выступают в роли кормильцев. Но сколько мне довелось услышать хамства, скрытого и явного, в тех же гостиницах! Хотя казалось бы!

Короче говоря, несмотря на некоторую стремность предложения, очень похожего на элементарную разводку, а то и на полномасштабную подставу со всем отсюда вытекающим, я согласился. Исключительно в виде исключения на исключительное предложение.

— Погоди пару минут, я сейчас.

Он кивнул и отошел в сторонку, выйдя из зоны действия охранника. Кстати, как он в нее попал-то, в зону эту самую? Вероятно, тоже помог чем-то стражу порядка. Тоже, в общем, знакомо.