Читаем без скачивания Великая русская революция, 1905-1922 - Дмитрий Лысков

Вопреки распространенному мнению, партия большевиков была далеко неоднородна идеологически. Хорошо известен пример Троцкого, занимавшего позиции между большевиками и меньшевиками. Он склонялся к меньшивизму, но перед Октябрем примкнул к большевикам и стал одним из лидеров партии. Куда менее известен пример С. М. Кирова, с 1909 года на долгое время оказавшегося в русле кадетской партии, ставшего ведущим сотрудником северокавказской кадетской газеты «Терек», и также лишь накануне Октября вернувшегося в РСДРП(б)[113].

С началом Мировой войны партия большевиков — единственная в России — последовательно отстаивала так называемую позицию «пораженчества». Эта позиция была согласована социал-демократическими партиями Европы еще на конгрессе 2-го Интернационала в Штутгарте в 1907 году и подтверждена Базельским манифестом 1912 года.

Ленин, развивая идеи Базельского манифеста в приложении к России («Война и российская социал-демократия», 1914), показал, что охватившая Европу война ведется буржуазией Англии, Франции и Германии с целью передела колоний и расширения рынков сбыта своей продукции. Что Россия не имеет интересов в этой войне, она нанята за миллиардные кредиты Англией и Францией в качестве пушечного мяса для борьбы с главным их конкурентом — Германией. «Буржуазия каждой страны ложными фразами о патриотизме старается возвеличить значение «своей» национальной войны и уверить, что она старается победить противника не ради грабежа и захвата земель, а ради «освобождения всех других народов», — писал Ленин. В этих условиях, продолжал он, «для нас, русских с.-д., не может подлежать сомнению, что с точки зрения рабочего класса и трудящихся масс… наименьшим злом было бы поражение царской монархии».

Речь в работе Ленина шла не только и не столько о поражении исключительно русской монархии — речь шла о «низвержении монархии германской, австрийской и русской» (т. е. всех ключевых монархий Европы), а для буржуазных стран — поражении буржуазии. Таким образом Ленин утверждал: в интересах рабочего класса воюющих стран такое развитие войны, которое привело бы в каждом конкретном случае к смене формаций в этих странах. В последующем этот тезис противниками большевиков в пропагандистских целях был сведен до узкой трактовки «поражения собственного правительства в войне»[114].

Непосредственной внутрипартийной дискуссии по тезисам Ленина не было. Думские депутаты-большевики объездили ряд местных организаций с докладами об отношении к войне. В ноябре 1914 года было организовано совещание большевистской фракции Государственной думы с участием представителей местных организаций для обсуждения вопросов, поставленных в работе «Война и российская социал-демократия». На третий день это заседание в полном составе было арестовано[115].

На суде выявились явные противоречия в партийном руководстве. Уполномоченный ЦК, лидер фракции большевиков IV Думы Л. Б. Каменев заявил, что не согласен с тезисами Ленина «о поражении России в войне» и не поддерживает их[116]. Эти заявления трудно недооценить, учитывая, что Каменев являлся главой Русского бюро ЦК партии, то есть, фактически, отвечал за всю работу большевиков внутри страны.

Впоследствии выдвигалось множество версий о том, что Каменев таким образом пытался вывести арестованных депутатов и других партийных представителей из под обвинения в государственной измене. Однако судили их вовсе не за «пораженчество», а за участие «в сообществе, заведомо для них поставившем целью своей деятельности насильственное изменение в России установленного основными государственными законами образа правления»[117], то есть по «стандартной» для большевиков статье. Тезисы Ленина на процессе были затронуты лишь в качестве лишнего доказательства неблагонамеренности обвиняемых, они не являлись ключевыми и отрицание их никоим образом не способствовало смягчению наказания.

Позже с осуждением позиции Каменева и с требованием объяснений от него выступили многие известные большевики. Чего явно не могло произойти, будь заявления Каменева лишь тактическим ходом, призванным сбить с толку царский суд. Да и дальнейшая деятельность Каменева свидетельствовала о его стремлении вести собственную политику, подчас откровенно не считаясь с ленинской позицией.

Суд приговорил арестованных к ссылке в Сибирь, где к тому времени уже отбывали наказание другие партийные руководители, такие, как Сталин, Свердлов, Орджоникидзе. Русское бюро Центрального Комитета РСДРП(б) перестало существовать. Местные организации потеряли связь с центром и друг с другом, прервались контакты с находящимся за границей ЦК партии.

Русское бюро было восстановлено лишь в 1916 году участником революции 1905 года, большевиком А. Шляпниковым. В 1914 году он работал токарем на заводе в столице. Являясь членом Петербургского комитета РСДРП(б), он налаживал связь ПК с заграничным ЦК партии, в 1915 году был кооптирован в Центральный комитет. Как писал впоследствии о Шляпникове меньшевик Н. Н. Суханов (входивший после Октября в состав ВЦИК Советов) «опытный конспиратор, отличный техник-организатор и хороший практик профсоюзного движения, …совсем не был политик… ни самостоятельной мысли, ни способности, ни желания разобраться в конкретной сущности момента не было у этого ответственного руководителя…»[118].

Формируя бюро, Шляпников ввел в его состав двух молодых членов партии, практически неизвестных на тот момент — Залуцкого и Молотова.

Конечно, возможности вновь воссозданного Русского бюро были далеки от идеала. Но и сама партия переживала не лучшие времена. Она не имела печатного органа с тех пор, как в начале войны была запрещена «Правда», Ленин находился в эмиграции в Швейцарии, связь с которой была затруднена, большинство руководителей РСДРП(б) — в ссылке в Сибири.

Однако именно стараниями Шляпникова и новых членов бюро удалось достойно встретить Февральскую революцию и удерживать большевистские позиции до… возвращения из ссылки опытных партийных руководителей. Которые, активно взявшись за работу, потянули партию в сторону меньшевизма и «оборончества».

2. Февраль: большевики призывают к созданию временного правительства

Февральская революция окончательно вывела РСДРП(б) в легальное политическое поле. Это было серьезным испытанием для любой партии, а тем более для большевиков, фактически, лишенных руководства. Существовала реальная опасность заиграться, увлечься политическим процессом, позабыть про цели, ради которых создавалась партия. Очень велик был соблазн немедленно воспользоваться плодами революции, встать если не у руля, то рядом с рулем управления страной.

В очень сложном положении оказалось Русское бюро во главе со Шляпниковым. На большевиков, как и на другие партии, революция свалилась как снег на голову. Требовалась немедленная выработка партийной позиции, но ни одного признанного теоретика не было в Петрограде. Петросовет, де-факто получивший власть в свои руки, всеми силами стремился передать ее сопротивляющимся буржуа, так как того требовала теория. Руководствоваться оставалось партийными документами, в которых, однако, содержалось существенное противоречие.

Отношение большевиков к революции вырабатывалось в ходе событий 1905‑1907 годов и вполне отражало неоднозначность самих этих событий. Третий съезд РСДРП, прошедший в апреле 1905 года, совершенно явно исходил из представления о буржуазном характере происходившей революции. Он декларировал неизбежность создания буржуазного «временного революционного правительства», которое придет на смену монархии, и обозначал рамки сотрудничества партии с этим правительством. В «Резолюции о временном революционном правительстве», принятой съездом, говорилось, что, во-первых, интересам пролетариата отвечает «замена самодержавной формы правления демократической республикой», во-вторых, «что осуществление демократической республики в России возможно лишь в результате победоносного народного восстания, органом которого явится временное революционное правительство», и в третьих, что «демократический переворот в России, при данном общественно-экономическом ее строе, не ослабит, а усилит господство буржуазии»[119].

Таким образом, речь велась исключительно о буржуазной революции, в процессе которой буржуазия возглавит народные массы и станет во главе их, формируя в случае победы собственное революционное правительство.

Отношение большевиков к этому буржуазному временному правительству определялось в постановлении следующим образом: «в зависимости от соотношения сил и других факторов, не поддающихся точному предварительному определению допустимо участие во временном революционном правительстве уполномоченных нашей партии, в целях беспощадной борьбы со всеми контрреволюционными попытками и отстаивания самостоятельных интересов рабочего класса»[120].