Читаем без скачивания Заговорщик - Александр Прозоров

— Но почему, черт возьми, все это должно происходить против моей воли и за мой счет! — Князю Сакульскому совсем не нравилось чувствовать себя жалкой песчинкой на пути несокрушимого асфальтового катка. — Что за проклятое время? Хочешь послужить родине — разорись! Хочешь принести ей пользу — умри!

— О-о, — услышал он над головой голос извечно спокойного князя Друцкого. — Вижу, славно вы с государем поговорили. Пожалуй, я лучше завтра утром загляну.

Снисходительный Юрий Семенович навестил родственника только после полудня, когда князь уже успел от души отпиться капустным рассолом, закусив его вчерашними щами и говяжьим студнем. Последней точкой в восстановлении здоровья стала рюмка укропного настоя, по наитию прихваченного Андреем с собой еще из поместья.

— О чем же тебе таком государь намедни поведал, княже, что тебе мир вокруг видеть расхотелось? — поинтересовался старик, присаживаясь рядом со Зверевым за стол и ставя перед собой крынку густо пахнущего хлебом, пенного кваса.

— Намекнул кое о чем. О том, что тяжкий это крест России нашей служить. Неблагодарное это дело. Святое и почетное, но неблагодарное.

— Так про то давно известно, Андрей Васильевич, — пожал плечами Друцкий. — На небесах за дела наши воздастся по справедливости. В грешном мире оной нет и никогда не будет. Мир смертных — это место, где борются силы божественные и бесовские. Откуда здесь справедливость? Писание учит, что Господь наградил нас свободой воли, дабы каждый сделал выбор между добром и злом. Избравшие добро вознесутся на небо, избравшие зло падут в ад.

— Ты решил стать священником, Юрий Семенович? — удивился Андрей. — Не слышал раньше от тебя таких речей.

— Когда дойдешь до моих лет, сынок, — обнял Андрея за плечо князь Друцкий, — когда врата смерти окажутся совсем рядом, ты тоже захочешь узнать, что же ждет тебя там, за этими вратами.

— И что, Юрий Семенович?

— Э-э… — тяжко вздохнул Друцкий и убрал руку, из чего стало понятно, что ответа на свой вопрос он так и не нашел. — Так чего тебе сказал государь?

— Много чего наговорил, — покачал головой Зверев. — Чует мое сердце, скоро кровь польется, и немало. Когда знать поймет, куда Иоанн со своими идеями клонит, косточки начнут трещать у всех, от мала до велика.

— И куда он клонит?

— Он хочет сделать Россию крепкой и управляемой, послушной любой его воле.

— Разве это плохо?

— В том-то и дело, что хорошо, — тяжко вздохнул Андрей, плеснул себе полный кубок кваса и залпом выпил.

— А про дань, — забеспокоился Друцкий, — что он про дань ливонскую думает?

— Боярин Висковатый про нее вообще забыть предлагает. Иоанн хочет использовать, чтобы лишний раз ордынцев прижимать при любых переговорах. Но вот получить ее, похоже, не надеется никто.

— Плохо, — облизнул губы Юрий Семенович. — Что же это государь наш о чести своей совсем не думает, обиды такие схизматикам спускает? Ну, да лиха беда начало. Придумаем еще, чем совесть его пронять. Теперь бы узнать, чего там сами ливонцы делать собираются. Коли заплатят, так и говорить не о чем. А коли нет, так нам и карты в руки. Что скажешь, Андрей Васильевич? Со мной отправишься, али на старика все повесишь?

— В Прибалтику? — крякнул Зверев.

Ехать в Лифляндию ему совсем не улыбалось. При современных скоростях даже верховой на перекладных в дальних переходах «мчится» от силы десять километров в час. Скакать до Риги — это одной дороги месяца два получится. А сколько еще там просидеть доведется, пока прояснится ситуация? Этак до самой осени застрять можно. Андрей же надеялся навестить поместье на Свияге, к тому же летом у него должен родиться сын — тоже хочется рядом быть. Хлопоты кое-какие и в Великих Луках, и в княжестве имеются. Нет, пропадать на все лето где-то на краю света он вовсе не желал.

— Тебе хорошо кататься, Юрий Семенович, у тебя сын все дела на себя забрал. А мне как?

— Так и мне одному тяжко будет. Не те уж годы, не те…

— Зачем вообще туда ехать, дядюшка? — поморщился Андрей. — Может, как-нибудь иначе с этим вопросом разобраться?

— Было бы у меня блюдечко с голубой каемочкой из сказки… Ну, по которому яблочко наливное пускают, — обошлись бы и без поездок. Да вот одно дело — сказки, а иное — жизнь наша грешная.

— Зачем обязательно блюдечко? — осторожно намекнул Зверев. — Есть и другие способы.

Старик почмокал губами, крякнул, предложил:

— Полонянина можно по осени взять, расспросить с пристрастием. На дыбе, да с угольками.

— Что он знать может, полонянин твой, дядюшка? — отмахнулся Андрей. — Коли кого и спрашивать, так посла ливонского, комтура.

— Нет, — мотнул головой Друцкий. — Сего никак делать нельзя. Посла тронуть — позора потом не оберемся! Тем паче кавалера Готарда Кетлера. Сей рыцарь в ордене возвышен, в новые магистры его пророчат. Такого человека незаметно не тронешь, его пропажу ни нам, ни Руси не простят.

— Да зачем же его воровать, дядюшка! — не выдержал Зверев. — Вполне хватит флакона его крови! В крови душа человека, из нее врата можно сотворить и в душу комтура этого проникнуть. Видеть, что глаза его видят, слышать, о чем он сказывает, воспоминания его ощутить…

Все, слово вылетело, и его было не остановить.

Князь Друцкий задумчиво почесал нос, крякнул:

— Как же, чего проще… Где же мы кровь его возьмем?

— Есть одна мыслишка, — засмеялся Андрей. — Как ты думаешь, Юрий Семенович, лекарь при после ливонском имеется?

— Должен быть. Готард Кетлер кавалер знатный, да и свита его из людей не последних. Многие немолоды. Должны бы и лекаря доброго с собою взять. Дороги долгие, мало ли чего за такой срок случится?

Князь Сакульский поднялся, открыл сундук, развязал узел своей чересседельной сумки, достал окованную бронзой шкатулку, откинул крышечку, пробежал пальцами по заткнутым пробками глиняным флакончикам. Выдернул один:

— Вот, Юрий Семенович, настой травяной. Лепестки кувшинки и боярышника, чуток брусники. От сердечной слабости хорошо помогает. Коли голова кружится, руки-ноги не шевелятся, одышка, искры в глазах… Никаких ядов. Больного спасет, здоровому навредит. Головная боль, резь в глазах, мандраж по всему телу, кровь из носа пойти может. Убить не убьет, но приятного мало. У лекарей немецких, известное дело, лекарство от всех болезней одно: кровопускание. Оно, кстати, от сей хвори поможет. Вот. Так что крови лишней там наберется изрядно. Ливонцы ее ведь не выпьют и в печи жечь не станут. Выбросят, выльют. Останется только подобрать.

Андрей протянул флакончик князю, поймал его взгляд, огладил скромную юношескую бородку: