Читаем без скачивания Апрельский туман - Нина Пипари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Назад! Назад! К Леде! Благословен будь воскресный вечер!
* * *
И все-таки они успели повлиять на меня, успели потревожить ту спокойную атмосферу, которой я окружила себя с таким трудом. Домой я еду совсем другим человеком. Но это ни о чем еще не говорит — такие метаморфозы происходят со мной иногда по нескольку раз на день. И если обычно меня тревожит расплывчатость моей личности, то сейчас я думаю обо всем этом совершенно спокойно и отвлеченно, словно не о себе. За окном идет дождь, и я любуюсь круглыми блестящими капельками, медленно сползающими по стеклу. Они встречаются, путешествуют, ссорятся, обмениваются любезностями — у них своя жизнь. Но сейчас я не думаю о том, как одиноко и неуютно было бы мне в их мире, как бесцельно и безотрадно, по сути, их существование — я просто любуюсь круглыми блестящими капельками с длинными, как у кометы, хвостами.
Сидя в душной людной электричке, со скуки разбираю, почему я так люблю дождь?
Солнечный свет слишком богатый, он вдохновляет и побуждает к активности даже самое тусклое и бедное воображение. Но на таких, как я, он оказывает исключительно пагубное воздействие. Щедрое солнце, словно талантливый колорист, любую, даже самую невзрачную вещь — будь то человек, или окурок, или очередь в магазине — превращает в уникальное произведение искусства. И я, как поклонница Красоты, не могу пройти спокойно мимо всего этого, но меня не хватает на все. Это — слишком большое, слишком сложное и непостижимое. И меня как личности уже не существует. Я проживаю сотни жизней вместо одной, своей собственной.
А дождь — это мое спасение. Людям все кажется серым и одинаковым, но для моего воображения такой однообразной палитры вполне достаточно. Наконец я чувствую себя отдельным человеком. Равномерный серый цвет успокаивает меня, упорядочивает мысли. Он словно идеальный холст, на котором я могу творить все, что мне хочется. А попробуйте-ка начать писать по пестрой основе — ничего не выйдет, она будет постоянно отвлекать вас, и в итоге получится что-то вроде мазни Поллока.
Вдруг позади меня громко хлопает дверь, и кто-то торопливо проходит мимо. Меня обдает волной дешевых, приторно-сладких духов — из тех, что вызывают в вас вполне закономерную ненависть к носителю этого запаха и человечеству вообще, они въедаются в ваши глаза, в нос, в мозг, пропитывают собой все ваше существо и еще долго вы не можете отряхнуться от этой липкой дряни. Этот запах сбивает меня с ног и накрывает непроницаемым, отсекающим реальность колпаком… И вот мне снова 10 лет, в кулачке зажаты первые заработанные деньги — я выиграла их на местном шахматном турнире. Деньги смешные, но для меня это целое состояние, таящее в своей бумажной душе невообразимые сокровища. Я стою перед ларьком и составляю в голове сотни комбинаций того, что могла бы купить. Простая, в общем-то, задача представляется мне мучительной дилеммой, противоречивые желания разрывают душу. И все-таки, смягченная гордостью и предвосхищением тех улыбок, которые выпишут эти подарки на их лицах, эта боль не такая уж неприятная.
Наконец я решилась. Мама получит шоколад, папе достанется небольшой пакет орехов, а дяде, моему дяде-эстету я подарю «духи». Подрагивающим от радостного волнения пальчиком я указываю продавщице на заветный флакон, тщетно пытаясь выговорить его нечленораздельное название. Хочу ли сначала понюхать?! — О, какие глупости! Как она не понимает: в таком изящном голубом флаконе в виде фигуры красивой женщины может таиться только самый чудесный в мире аромат! Дядя будет в восторге, я уверена.
И вот покупки сделаны, я лечу домой. Воровски пробравшись в свою комнату, я с величайшим трепетом и громким стуком сердца достаю приобретенные сокровища. Они лежат передо мной на кровати и ублажают глаз, и густой, мягкий бальзам обволакивает мою душу…
Куда исчез тот ребенок, который так любил своих родных, в каких странах затерялось то волшебное ощущение счастья от возможности сделать другому приятно, кто, кто наслал на это жизнерадостное дитя ту страшную болезнь, которая парализует сердце и вместе с лучшими душевными порывами человека плодит метастазы сомнения и разочарования? Отчего сегодня меня тошнит от этих духов, как затошнило тогда дядю, хотя в умных книжках, которые мы читаем и исповедуем, черным по белому написано: форма не важна, главное — намерение и искреннее чувство. Отчего все кажется ненужным, бессмысленным, искусственным?..
* * *
Те два с половиной дня, что меня не было, начисто изгладили мой образ из Лединого сознания. Она встречает меня на пороге, и взгляд ее, равнодушно скользнувший по мне, и голос, механически бросивший «привет», и выражение лица, и походка, и движения — Боже! — они такие, словно мы видимся в первый раз.
Мир переворачивается на 180 градусов и пестрым пятном плывет у меня перед глазами.
Не нужно было обладать звериным чутьем, чтобы понять, что произошло, — образ этого человека заполнил каждый квадратный миллиметр нашей квартиры, он обрушился на меня с порога ворохом чужих интонаций, фраз, запахов, звуков. Я давно ждала его, я знала, что рано или поздно он появится — и все пойдет прахом… И все равно он пришел так неожиданно, что я не успела подготовиться к бою.
У Леды — наконец, вдруг, внезапно, как он успел?! — появился Человек, которому она с удовольствием подарила свою свободу, и я ей больше была не нужна. Когда он приходил и уходил вместе с другими Ледиными гостями, я из последних сил обманывала себя, списывала все подозрения и предчувствия на свою мнительность. С испепеляющей ревностью я ловила каждую адресованную ему
