Читаем без скачивания Армадэль, или Проклятие имени - Уилки Коллинз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да, отняв у меня последний фартинг моих собственных денег и последний фартинг из того, что я успела вытянуть из моей бывшей госпожи, он повернулся ко мне, когда мы остановились на берегу моря, и спросил, могу ли я позволить допустить, чтобы он носил такой сюртук и зарабатывал жалкие деньги на пропитание, служа хористом в опере!
Отвращение, скорее чем негодование, побудило меня наконец заговорить с ним.
«Вам нужны деньги, – сказала я. – А что если я так бедна, что не могу их вам дать?»
«В таком случае, – ответил он, – я буду вынужден напомнить вам, что вы сокровище само по себе, и я буду иметь тягостную необходимость предъявить мои права на вас одному из тех двух джентльменов, которых я видел с вами в опере – тому, разумеется, кого теперь вы удостаиваете вашим вниманием и который живет теперь светом ваших улыбок».
Я не отвечала, потому что мне нечего было отвечать. Оспаривать его права на меня – напрасно терять время. Он знал так же хорошо, как и я, что не имел на меня ни малейшего права. Но одна попытка сделать это приведет – как он хорошо знал – к тому, чтобы открыть всю мою прошлую жизнь.
По-прежнему сохраняя молчание, я посмотрела на море – сама не знаю зачем, разве только я бессознательно хотела смотреть куда бы то ни было, только не на него.
Небольшая лодка приближалась к берегу. Рулевой был скрыт от меня парусом, но лодка была так близко, что я узнала флаг на мачте. Я посмотрела на часы: да, это Армадэль ехал из Санта-Лучии в его обычное время, чтобы посетить нас.
Прежде чем я убрала часы за пояс, способ выпутаться из ужасного положения, в которое я была поставлена, представился мне так ясно, как будто я увидела его исполнение сию минуту.
Я повернула к высокой части берега, куда было вытащено несколько рыбачьих лодок, совершенно скрывших нас от тех людей, которые вышли бы на берег снизу. Видя, вероятно, что я имею какое-то намерение, Мануэль шел за мною, не говоря ни слова. Как только мы укрылись за лодками, я заставила себя опять на него взглянуть.
«Что сказали бы вы, – спросила я, – если бы я была богата, а не бедна? Что сказали бы вы, если бы я могла дать вам сто фунтов?»
Он вздрогнул. Я видела ясно, что Мануэль не надеялся получить даже и половины названной мною суммы. Бесполезно говорить, что язык его лгал, между тем как лицо говорило правду, и когда он ответил мне, ответом его было: «Этого недостаточно».
«Положим, – продолжала я, не обращая внимания на то, что он сказал, – что я могу подсказать вам способ получить вдвое больше этого, втрое, впятеро больше, хватит ли у вас смелости протянуть руку и взять эти деньги?»
Алчный блеск опять появился в его глазах. Голос его стал хриплым от нетерпеливого ожидания моих следующих слов.
«Кто этот человек? – спросил он. – И в чем состоит риск?»
Я тотчас все объяснила в самых ясных выражениях. Я бросила ему Армадэля, как могла бы бросить кусок мяса хищному зверю, преследовавшему меня.
«Человек этот богатый молодой англичанин, – сказала я. – Он только что нанял яхту „Доротея“ в здешней гавани, и ему нужен шкипер и экипаж. Вы были офицером в испанском флоте, вы превосходно говорите по-английски и по-итальянски, вы хорошо знакомы с Наполеоном. Богатый молодой англичанин не знает итальянского языка, а переводчик, помогающий ему, ничего не понимает в мореплавании. Он не знает, что ему делать, не может получить помощь в этом чужом городе; он знает жизнь не более этого ребенка, который вон там копается палкою в песке, и все наличные деньги он носит при себе банковыми билетами. Вот каков этот человек! А риск оцените сами».
Алчный блеск в его глазах разгорался все сильнее и сильнее при каждом слове, произносимом мною. Он, очевидно, был готов решиться на риск, прежде чем я закончила.
«Когда я могу видеть этого англичанина?» – спросил он нетерпеливо.
Я перешла к носу рыбацкой лодки и оттуда увидела, что Армадэль в эту минуту выходил на берег.
«Вы можете видеть его сейчас же», – ответила я, указывая на Армадэля.
После долгого изучающего взгляда на Армадэля, беспечно шедшего по покатистому берегу, Мануэль отступил опять под прикрытие лодки. Он подождал с минуту, что-то обдумывая, и задал мне другой вопрос, шепотом на этот раз.
«Когда яхта будет снаряжена, – спросил он, – и англичанин уплывет из Неаполя, сколько друзей поедут с ним?»
«У него здесь только два друга, – отвечала я. – Тот, другой джентльмен, которого вы видели вчера со мною в опере, и я. Он пригласил нас обоих ехать с ним, но когда подойдет время, мы оба откажемся».
«Вы за это ручаетесь?»
«Положительно ручаюсь».
Мануэль отошел на несколько шагов и, отвернувшись от меня, снова задумался. Я только видела, что он снял шляпу и вытер лоб носовым платком. Я только услышала, что он с волнением разговаривал сам с собою на родном языке.
С Мануэлем произошла перемена, когда он вернулся. Лицо его побледнело, а глаза смотрели на меня с плохо скрытым недоверием.
«Один последний вопрос, – глухо сказал он и вдруг подошел ближе ко мне, а затем заговорил, делая ударения на следующие слова: – Ваши какие выгоды в этом?»
Я в испуге отступила от него. Вопрос напомнил мне, что у меня действительно есть выгоды в этом деле, которые совершенно ясно сводились к тому, чтобы разъединить Мануэля и Мидуинтера. До сих пор я только помнила, что фатализм Мидуинтера открывал мне дорогу, представить Армадэля постороннему, который мог ему помочь. До сих пор единственная цель, которую я имела в виду, состояла в том, чтобы защитить себя, пожертвовав Армадэлем, спасти от огласки, угрожающей мне. Я не писала
