Читаем без скачивания Собиратели Руси - Дмитрий Иванович Иловаиский

еще именем Марфинских Исаковых». «На Поморском берегу она подарила монастырю (Соловецкому) несколько страдомых (распаханных) деревень и угодий по реке Суме, у часовни и речной пристани». «В 1470 году Марфа Посадница подарила Зосиме свою вотчину между теми же реками (Умбою и Варзугою) у Кашкаранского ручья и на Кашкаранском Наволоке». (Помянутая в 86 примечании статья проф. Ключевского. Стр. 5 и 12). Грамота Марфы 1470 года приведена у архим. Досифея в описании Соловецкого монастыря, стр. 57. Ее писал сын Марфы Федор, а свидетелями руку приложили ее духовник софийский поп Иосиф и Алексей Бархатов. Относительно личности Марфы Борецкой надобно сознаться, что летописи, держащие сторону Москвы, все-таки говорят о ней довольно темно и сбивчиво. Некоторые даже приписывают ей намерение выдти замуж за Михаила Олельковича или вообще за какого-то знатного Литовского пана; тогда как она была в это время уже очень преклонных лет; у нее были не только зрелые сыновья, но и внуки. Исаак Борецкий, как посадник и притом уже не степенный, упоминается под 1428 г. по поводу нашествия Витовта на Новогородскую землю. Отсюда до 1470 года, когда является в летописях Марфа, прошло 42 года. К сожалению, в Русской исторической литературе доселе нет никакого исследования, посвященного этой замечательной личности.

93

Летописи Новогород. IV. Псковская, Софийская, Воскресен., Никоновская. Степей, кн. С. Г. Г. и Д. I. 26. 30. Акты Арх. Экспед. I. №№ 90, 91,93, 94., Карамзин. К т. VI, прим. 66.

94

Летоп. Псковская, Воскресен., Никонов. Райнальда Annales Eccles, an. 1470–1471. Кранца Vandalia. Продолжение древн. Рос. Вивлиофики. Ч. III. Спб. 1788, стр. 48–66. («Приезд Софьи Фоминишны и бракосочетание ее с в. к. Ив. Вас.»). Волатеррана Diarium Romanum (у Муратори в Scriptores rerum Ltalicarum). Главное пособие: Исследование о. Пирлинга, основанное отчасти на итальянских архивных документах, Le mariage d'un Tsar au Vatican (вошло в его собрание La Russie et le Saint-Siege. Paris. 1896). Отчет об этом исследовании проф. Успенского в Истор. Вест. 1887. Декабрь. Русский перевод его «Царское бракосочетание в Ватикане. Иван III и Софья Палеолог». Спб. 1892. Издание Суворина. О Фоме Палеологе и его семье известия см. у византийских историков: Георгия Франтза и Лаоника Халкокондила. У Франтза приведена инструкция кардинала Виссариона о воспитании детей Фомы (416–423 Бонского издания. Подписался кардиналом и патриархом Константинополя). Тут же о браке Фомы в 1430 г. с Екатериною, дочерью Ахайского князя Асана Захарии Кентириона (148 и 154). То же подтверждает Халкокондила (стр. 242). Поэтому неверными являются слова Максима Грека о том, что Софья Фоминишна по матери происходила от дукса Феррарского (следств. дело о нем и Берсене в Актах Археогр. Эксп. I. № 172). Не смешал ли он в этом случае деспота Фому с его старшим братом импер. Иоанном VI, который по кончине русской княжны Анны Васильевны был женат на Софье, дочери Монферратского герцога? По изысканиям отца Пирлинга, в сношениях и переговорах Московского двора с Римским по вопросу о браке с Зоей или Софьей Палеолог, вместе с Джан Батистом Вольпе принимали участие его брат Карло Вольпе, родственники Тревизано Вольпе, Антонио и Николо Джислярди. По русским источникам, почин в этом вопросе о браке Ивана с Софьей принадлежал Римскому двору, именно кардиналу Виссариону, который прислал для того в Москву грека Юрия. (Прод. Др. Рос. Вивл. III. 49). О. Пирлинг в помянутом выше сочинении утверждает, что, наоборот, грек Юрий был прислан из Москвы в Рим. Но если этот грек Юрий есть Юрий Траханьот, один из сыновей того Траханьота, который состоял в Риме при детях Фомы Палеолога, то едва ли он не был первым агентом кардинала Виссариона в данных переговорах. По русским родословным книгам к Ивану III вместе с Софьею Фоминишною приехали на службу Димитрий и Юрий, сыновья Мануила Траханьота, бывшего «боярином» у Фомы деспота Морейского. Димитрий умер бездетным, а Юрий имел потомство. (Родос, кн. изд. 1787 г. II. 276). Этот Юрий, по-видимому, побывал в Москве еще прежде приезда туда Софьи, именно в качестве агента кардинала Виссариона.

В числе знатных людей, приехавших с Софьей в Москву, называют также Константина князя Мангупского (из Южного Крыма), который потом постригся под именем Кассьяна, основал монастырь близ Углича на реке Учме и причислен к русским святым. О. Пирлинг также повторяет это известие о Кассьяне, как спутнике Софьи; но оно сомнительно и основано только на сбивчивом показании проложного жития. См. Филарета «Русские святые». III. 184–185. К этому Кассьяну, как полагают, Нил Сорский писал свое послание. См. Архангельского — «Нил Сорский и Васси-ан Патрикеев». (Памятники Древ. Письменности. XVI. Спб. 1881. 55–56). Автор, между прочим, ссылается на имеющееся в Импер. Публич. Библиот. рукописное «Житие и подвиги преп. отца нашего кн. Константина Мавкупского Римлянина-Грека, нареченного во иноцех Кассьяна».

95

Летописи Псковская, Софийская, Воскресенская, Никоновская, Татищев. О Новогородском мятеже 1480 года и последующих затем переселениях подробнее других сообщает Татищев (Чтен. Об. И. и Др. 1847 г. № 4). О сокровищах архиепископа Феофила, увезенных в Москву будто бы на трех стах возах, говорит Длугош. Historiae Polonicae. II. 588. За ним повторяет то же Герберштейн. Rer. Moscov. Commentarii. О судьбе Марфы Посадницы архим. Досифей, не указывая источника, замечает следующее: она «отвезена с семейством в Нижний Новгород, с пострижением в монахини наименована Марфиею и заключена в тамошний девичий монастырь». (Опис. Соловец. мон. 60). По книге Поместного Приказа Илья Квашнин был первым владельцем бывших Марфеиных деревень, отписанных на государя в 1478 году». (Карамз. кт. VI прим. 600).

96

Летописи Софийская, Воскресен. Никонов. Степенная. Татищев (в Чтен. Об. И. и Др 1847. № 4). Архангельский летописец. Из иноземных писателей Герберштейн, Длугош и Кромер. Кроме того, дела Крымские и Ногайские в Москов. Архиве Мин. Иностр. Дел. Есть еще известие, будто главной причиной, заставившей хана Ахмата поспешно уйти назад от берегов Угры, было следующее обстоятельство: Иван Васильевич заблаговременно отправил на Золотую Орду отряд воинов под начальством московского воеводы князя Ноздреватого и служилого татарского царевича Нордоулата (брат Менгли-Гирея); они напали на беззащитный Сарай, где оставались только старики, женщины и дети, и совершенно его разгромили; весть о том и смутила хана Ахмата. Карамзин принял это известие за правду. Но Соловьев справедливо отверг его как недостоверное (T. V. Прим. 123), указав на его мутный источник: оно приводится в Скифской истории — Лызлова (М. 1787. Стр. 71) и в Истории о Казанском царстве — неизвестного сочинителя (Спб. 1791. Стр. 38). Ахмат не думал