Читаем без скачивания Петля для полковника - Лариса Захарова

— Подумать надо... — Глеб усмехнулся. — А ты правда уходишь из редакции?

— Устал, честно говоря. Да и Мак стареет, времена... Инвалидность у меня, ты знаешь. Мамина смерть больно ударила.

— Ага, — отрешенно буркнул Глеб.

— Вот, смотри, что я вчера купил, — Виктор Николаевич наклонился к сумке и дернул молнию. — Коньяк крымский, массандровский. Гляди, головка-то сургучом залита!..

— По-моему, такого я не пробовал. — Глеб с интересом рассматривал бутылку. — Нет, не пробовал...

— А я пил очень давно. Но букет помню, и ты сейчас оценишь. Отец, царствие ему небесное, прямо-таки гонялся за крымскими коньяками.

— Помню... — задумчиво сказал Глеб. — Николай Михайлович был знаток!

II

Лида бесцельно ходила по квартире. Ленуська и Виктор еще спали. Ей не хотелось начинать утреннюю уборку, хотя по полу уже который день летали ошметки свалявшейся пыли. Уговаривала себя, что не стоит пока шуметь. Завтрак готовить тоже не хотелось, вообще не хотелось ничего делать. Встанут, тогда... «Здорово будет, — мечтательно думала она, глядя в окно, — если Витина затея с кафе выгорит. Спустился и наелся, и никаких хлопот».

Телефон с убавленным звонком звякал с утра — Лида трубку не снимала. Сидела в кухне, курила в форточку. Но пришлось встряхнуться, когда настойчиво позвонили в дверь. «Наверное, опять председатель правления, — лениво вставая, досадливо подумала она. — Сколько можно договариваться? Так и тянет его толочь воду в ступе!»

Но на пороге стоял незнакомый человек.

— Здравствуйте, Лидочка, — сказал он. — Я — Глеб Васильевич Пастухов, не слышали от Виктора? Не смог дозвониться, он должен ждать меня для решающего разговора. — Мужа человек почему-то называл на французский манер с ударением на «о».

Лида невольно опустила глаза на свой махровый халат, из-под которого торчала ночная рубашка, запахнулась.

— Проходите, — неуверенно произнесла. Про Пастухова она вообще-то слышала, но кто это — сейчас не помнила. — Пожалуйста. Но... у нас еще спят. Муж работал ночью.

— Не угасает жажда творчества? — усмехнулся гость. — Я подожду. И все-таки вы уж напомните ему, что двенадцатый час. Как говорится, пора и честь знать.

Случалось, к Виктору иногда вламывались незнакомцы. Из тех, кого он задел в своих выступлениях. Или герои положительных очерков — с благодарностью.

Виктор уже не спал — она видела, — хоть и лежал с прикрытыми глазами.

— Кто там? — спросил полушепотом, покосившись на Леночку. У девчонки после смерти бабушки появилась манера среди ночи являться в спальню к родителям и бухаться посередке!

— Какой-то Пастухов, — тяжко вздохнула Лида, подчеркивая, какой обузой явился для нее нежданный визит.

— Эт-то не какой-то! — отчеканил муж, хватая с тумбочки спортивный костюм. — Я оденусь, иди к нему, прими по-человечески. Как следует прими! — прикрикнул вдогонку шепотом.

«Икру, что ли, открыть? Колбаса у нас из кооператива, жалко резать, да, видно, придется», — наскоро переодеваясь в ванной, соображала Лида.

От красной икры и колбасы гость отказался.

— Я, видите ли, Лидочка, профессиональный повар.

Повар в ресторане, — объяснил он. — Холодный цех у меня и ночью перед глазами стоит. Поэтому еду люблю непритязательную, домашнюю. Например, омлет, котлеты, жареный рублевый хек. С утра пеку себе оладьи. Жена их с вечера поставит, они аж во какие, — он показал толщину.

— Может, твоя жена и для общества такие оладьи печь станет? — спросил с улыбкой входящий на кухню Виктор Николаевич. — Чего ради вы тут уселись, Лида? — Он укоризненно покачал головой. — Неужели нельзя было накрыть в гостиной на кофейном столике?..

— На журнальном? — тупо переспросила Лида. — Можно. Но... Глеб Васильевич сам здесь пожелал. Он курит.

— Ты давай, Лида, организуй там, — повторил Виктор Николаевич, — а мы пока немного потолкуем. Ну что? — обратился к Пастухову. — Решился, Глебушка?

— На пятьдесят процентов. Остальное зависит от тебя, точнее, от твоих ответов на два очень принципиальных для меня вопроса. Только, Киреев, договоримся сразу: лапшу ты мне на уши не вешаешь и журналистскими тропами далеко не уводишь. Точно и по существу. Из болота в болото перелезать смысла нет.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Виктор Николаевич.

— Очень просто. В общепите после известных тебе событий и указов работать стало непросто. Даже если ты честный человек. А я человек честный, мне перед тобой распинаться не нужно. Но жизнь пошла такая... Ты и знать не будешь, а виноват окажешься. В чем именно, тоже знать не будешь, а ответишь по всей строгости. Поэтому если переходить, то с уверенностью, что на новом месте будет не только прибыльно, но и спокойно.

— ОБХСС везде один.

— Я не о том. Всегда есть на чем подловить, если очень захотеть и не слишком разобраться. Сегодня это качество продукции, завтра санитарное состояние кухни...

— Понял. Итак, твои вопросы?

— Первый. Откуда у тебя первоначальный капитал?

Киреев пожал плечами:

— Я же говорил тебе прошлый раз о разрешении. Мое материальное положение официально признано вполне достаточным, чтобы начать собственное дело, совершенно «чистым», если так можно выразиться. Накопления трудовые, это гонорары за книги, ну и к тому же я получил наследство родителей. Так что теперь дело за помещением. Тоже все официально. Плюс кредит в Госбанке.

— Да, я помню, ты говорил о ссуде. Но я не первый год работаю в системе, Киреев. При твоем замахе — это капля в море.

— Доложим свое, все окупится.

— Окупится... Гм... У меня на книжке тысяча триста пятьдесят рублей, оставшиеся от страховки. — Пастухов полез во внутренний карман пиджака и вытащил серенькую, увенчанную государственным гербом книжицу. — Вот, не вру. И другой книжки у меня нет. Веришь на слово?

— Если бы я тебе не верил, я вообще не стал бы обращаться к тебе, — осклабился Киреев.

— Я не могу оставить семью без гроша. Только безоглядные социальные оптимисты утверждают, что черных дней у наших людей нет. Есть! Черные дни, когда нужны деньги, много денег. Те же похороны. Или болезни, или...

— Да не прошу я у тебя твоих денег, — укоризненно сказал Киреев. — Тем более, я повторяю, мы с Лидой договорились: наследство, полученное после мамы, — он судорожно вздохнул, — вложим в дело. Да, одним кредитом не обойтись, если хочешь открыть не просто пельменную.

— Ты так говоришь, будто у твоей мамы был миллион, — усмехнулся Пастухов. — И потом, ты не единственный наследник, ведь есть еще сестры.

— Во-первых, я единственный наследник, — важно проговорил Киреев. — Есть такой закон, Глебушка, если Н. проживал с наследодателем более года, вел совместное хозяйство, он считается единственным наследником. Я жил с мамой все пятнадцать лет после смерти папы. Да и существует нравственный аспект. Сестры должны считаться с тем, что я, мужчина, ухаживал за совершенно больной женщиной, не считаясь с элементарной... щепетильностью...

— Да что твое наследство... — вдруг хмыкнул Глеб. — Что я, не знаю, какая пенсия у генералов?

— А, старичок, тебя волнует, чисты ли деньги, что я намереваюсь вложить в кооператив? Не конфискуют ли?.. М-да, хорошо ты обо мне думаешь, мой старый друг... — Пастухов хотел возразить, но Киреев оскорбленно и великодушно пояснил: — Ты не забывай, папа никогда нe был пенсионером, работал до последнего дыхания. Можно сказать, умер на кафедре. — Киреев на секунду прикрыл глаза в ответ на второй жест Глеба — извиняющийся, горестный, мол, попал впросак. — Ты забыл, что у папы было несколько государственных премий, изобретения, печатные труды? Он был не просто военный инженер, не просто профессор, его работы...

— Что, танки? — заинтересованно спросил Пастухов, очевидно, выискивая возможность сменить тему.

— Да, — Киреев уклончиво повел бровью, — с крыльями...

— О...

— В общем, деньги чистые. Это тебя волновало больше всего? Не думай, я не обиделся. Пойдем, Лида уже накрыла. Крымского коньяка нет, но кое-что найдется.

— Я за рулем. Постой. У меня второй вопрос. Если ты вложишь, помимо ссуды, и собственные деньги, значит, ты должен свои траты компенсировать. Следовательно, твоя доля прибыли будет больше?

Киреев приподнял брови:

— Милый, то, о чем ты говоришь, — завуалированная эксплуатация чужого труда. Я не покушаюсь на коренные установления нашего государства — как тебе могла прийти такая мысль? Мы с Лидой решили употребить доставшиеся нам по наследству средства на кафе лишь потому... Я же объяснил. Чтобы это было достойное дело. А не шалман «Рваные паруса». Да и ничем я не рискую. Всегда могу изъять из оборота свой пай. Конечно, если к тому моменту мы не прогорим. А это зависит и от меня в том числе. Твой второй вопрос?

— Ты рассчитываешь, мы вдвоем потянем?