Читаем без скачивания Восьмая поправка - Сергей Качуренко

С наслаждением попивая крепкий, бодрящий напиток, не без гордости посматривал на букетик белых роз, стоявший в вазе на подоконнике. «Какой же я все-таки я молодец!» – похвалил сам себя. – «Догадался же купить цветы перед тем, как предстать вчера перед женой. А дома-то как хорошо! Но пора и честь знать. Прокатился на юг, покупался в море, а теперь с новыми силами – вперед, за работу!». И ведь действительно можно было нарваться на хороший «раздолбон» за недельное отсутствие и невыход на связь с работодателями.

Со дня увольнения из милиции я работал в крупной юридической фирме и консультировал ряд коммерческих предприятий по вопросам кадровой политики и защиты информации. В утренние часы, как правило, проходили селекторные планерки, в которых по согласованию с руководителями этих фирм я тоже принимал участие. Пора было выходить в интернет-пространство.

Чтобы картинка в «Скайпе» получилась более-менее приличной, натянул футболку и, прошлепав босиком в соседнюю комнату, «оживил» компьютер. В это время вернулась с прогулки жена. Вместе с пекинесом Клёпой они дружно и весело меня поприветствовали:

– Доброе утро, батьку! Ты бы хоть умылся перед выходом в эфир, – усмехаясь, посоветовала Оля.

– Гав! – поддержала ее Клёпа (сокращенное имя от Клеопатры) и лизнула мою босую пятку.

– Не буду умываться, дабы сохранить морской загар, – таков был мой ответ.

– Ладно, Клёпа, – обращаясь к собаке, сказала жена. – Пошли готовить завтрак, а то хозяин твой уже куда-то торопится.

– Как это проницательно и отзывчиво с вашей стороны! – прокричал им в след. – У меня действительно дел «за гланды», как говорил знаменитый одесский сыщик Гоцман. Сейчас «засвечусь» на работе, разгребу почту, а потом поеду в госпиталь к Бруту.

После этих слов сразу сработал внутренний контролер: «Следи за «базаром». Ты же не стал посвящать жену во все душещипательные подробности своего вояжа».

– Да-да, – в подтверждение донеслось из кухни. – Будто бы я не поняла, что ты мне и половины не рассказал. Все у вас так гладко прошло, но почему-то у Бориса Никифоровича после этого чуть ли не инфаркт приключился. Это как понимать? И заметь – я еще не спрашивала о твоей новой одежде.

«Ну почему в последнее время близкие люди стали безошибочно угадывать мои мысли?» – подумал я, занимаясь разбором поступившей корреспонденции.

В электронном «ящике» оказалось полтора десятка новых писем. Вся корреспонденция касалась юридической деятельности. По направлениям, которые находились в разработке до моего отъезда, все шло без сбоев и своим чередом. Теперь можно было пообщаться с работодателями. Двое из них были на рабочих местах, остальные же, наверное, по моему примеру, отправились на отдых. Ничего не поделаешь – время летних отпусков.

В результате претензий в мой адрес не поступило. А в процессе переговоров даже удалось позавтракать, что называется «без отрыва от производства». Оля в очередной раз проявила участие и обходительность, подав на рабочее место тарелку с омлетом и чашку горячего чая.

Спустя двадцать минут я был готов покинуть уютное жилище. Жена сидела за кухонным столом, склонившись над планшетом и что-то печатала. Я знал – Оля заканчивает писать статью по психотерапии для какого-то научного журнала. Данное обстоятельство и послужило решающим фактором, удержавшим ее от поездки вместе со мной в Одессу.

– Всё, я убыл, – торжественно доложил я и, чмокнув жену в щеку, направился к выходу.

– Надеюсь, не на юг? – поинтересовалась Оля и деловито добавила. – Кстати, к обеду не жду. У меня тоже работы «за гланды».

Приподнятое настроение моментально улетучилось, как только вышел из дома. Знойное лето продолжалось и не собиралось давать людям хоть малую передышку. Несмотря на утренние часы, солнце палило нещадно, отчего асфальт мягко пружинил под ногами. А когда, дойдя до стоянки, увидел свою машину, то расстроился еще больше. На таком неухоженном транспортном средстве, езда по центральным улицам города будет расценена, как акт неуважения к столице. К тому же мой железный конь понуро смотрел на меня запыленными фарами, взывая к остаткам совести: «Ты же обещал!».

– Сей момент, – заверил машину, усаживаясь за руль, и подмигнул плюшевому слонику-талисману.

Потом вырулил со стоянки и тут же заехал на автомойку, расположенную напротив дома. Пока машина принимала водно-шампунные процедуры, решил спрятаться от несговорчивого солнца в тени деревьев. Но просто посидеть, ни о чем не думая, так и не удалось, – зазвонил телефон.

– Привет тебе, Слон, из зарёванной Одессы! – голос Юрия Всеволодовича Молодязева звучал приветливо и жизнерадостно. – Как добрался? Как отдохнул?

– Все нормально. Погоди, а почему «из зарёванной»?

– Как ты уехал, так Одесса-мама плачет, – рассмеялся он и объяснил. – Дождь уже сутки льет, как из ведра.

– Везет вам, а у нас жара и засуха.

– Да уж. Только я звоню по другому поводу. Помнишь николаевских разведчиков?

– Тех, что без «батареек»?

– Таки да. Самчуков же их в психушку определил. А вчера привез к ним одного деда – бывшего кэгэбиста. Тот еще в советские времена был крупным специалистом по всяким кодировкам. Вот он маленько над ними и поколдовал. А результат, знаешь какой?

– Дуэтом спели гимн Советского Союза?

– Тебе все шуточки, – голос Молодязева посерьезнел. – Один ночью удавился на простыне, а другой превратился в коматозника. Вот такие дела, Слон. А если честно, то хреново на душе после всего этого. Гриб из головы не выходит, да и Птицын тоже. Наверное, напрошусь к Батону на душеспасительную беседу…

– Я тоже, Юра, не в лучшем виде. Вроде бы все нормально, но глубоко внутри осталась саднящая тяжесть. Сейчас вот поеду к Бруту в госпиталь – генерал поездку в Николаев «на больничке» выдыхает. В кардиологии валяется.

– Да, перетрусило нас не слабо, – вздохнул он и, силясь говорить бодрее, начал прощаться. – Ладно, держись там. И генералу передавай привет. И Оле.

– Само собой. Ты же Батону кланяйся от меня. Пока.

После разговора я раскис окончательно. Потребовалось немало усилий, чтоб сбросить пелену нашего общего с Юрой себяжаления. А когда увидел обновленную и «ликующую» машину, то немного воспрянул духом.

Пока пробирался сквозь автомобильные заторы к Лукьяновке, решил освежить в памяти прощальный разговор с Федором Боровиком. Невзирая на толковые рассуждения Гриба, было понятно, что в его мозгах кто-то умело поковырялся. Использовал накопленную злобу в качестве пускового механизма, а потом направил действия мстителя в нужное для себя русло. Похожим образом поступили и с николаевскими разведчиками. Кто же им всем нажимал нужные доступные «кнопки»? Почему-то казалось, что Птицын на эту роль не дотягивал – он был какой-то пустой внутри. К тому же не покидала уверенность, что действиями Андрея тоже кто-то управлял. Но кто он и как нам выйти на этого кукловода? Ведь, судя по размаху и оснащенности, структура, разрекламированная Птицыным довольно мощная. «Почти генерал» рассказывал, что центр организации находится за пределами Украины. Знать бы где? Понятно, что Птица руководил только этой операцией, затрагивающей интересы Бокальчука, а значит, вряд ли мог стоять во главе всей структуры. А нам удалось зацепить ниточку, которая может привести к верхушке организации, которую «профессор» Самчуков обозвал «Шестым флотом». Но без вразумительных показаний оставшегося в живых разведчика и без злополучного «Хаммера», кончик этой ниточки просто выскользнет из рук. Как же его удержать? Опять одни вопросы…

Добравшись, наконец, до автостоянки возле госпиталя МВД, набрал номер телефона Брута. Электронный оператор сети сообщил, что абонент находится вне зоны досягаемости. Меня это немного озадачило, но отступать было поздно. «Зря я, что ли тащился в такую даль по жаре», – подбадривал сам себя, доставая из багажника целлофановый пакет с гостинцем для генерала. – «Да еще и ароматную дыню приволок».

Расположение корпусов и отделений госпиталя мне было хорошо знакомо. За долгие годы службы в милиции приходилось не раз здесь бывать. Поэтому воспользовавшись одним из лифтов в фойе центрального корпуса, быстро поднялся на соответствующий этаж.

Подойдя к столику дежурной медсестры кардиологического отделения, поинтересовался, в какой палате лежит генерал Брут. Реакция круглолицей черноволосой девушки с ямочками на румяных щеках показалась немного странной. Она опустила голову и принялась листать страницы журнала регистрации больных, как будто в отделении излечивалась целая дюжина хворающих генералов. При этом явно напуганная медсестра то и дело посматривала куда-то вглубь длинного и безлюдного коридора.

Я проследил за ее взглядом и увидел молодого стриженого парня в белом халате, который сидел, развалившись в кресле под раскидистым кустом комнатной герберы. Он делал вид, что читает, а сам исподлобья пристально ко мне приглядывался. Потом отложив журнал, поднялся и быстрым шагом направился к столу дежурной. К моему и без того невеселому настроению прибавилось знакомое чувство легкого тремора накануне большого шухера.