Читаем без скачивания Кобелек - Мадина Рахимбаева

Несмотря на то, что Айбек категорически не знакомил свою мать и свою… Девушку? Женщину? Гражданскую жену? Базаргуль не знала, как она называется, но регулярно передавала подарки для его мамы и бабушки на дни рождения и женские международные дни. И, тем не менее, прикосновения к вещам в своё отсутствие воспринимала крайне болезненно. Даже то, что после поездки летом на выходные на озеро Алаколь на кухне обнаружилась полная кастрюля компота и приготовленное жаркое, было как удар раскаленным жгутом по сердцу Базаргуль. Она не могла понять своей реакции. Не проявляла своего неудовольствия, но раздражение росло.

В это время где-то в прихожей глухо из сумки донеслась мелодия. Базаргуль вспомнила, что не позвонила маме и не сказала, что нормально добралась. И ещё даже не выложила мобильник. Она пошла к городскому телефону. Мама никогда не звонила ей сама на домашний. Да и никто не звонил Базаргуль сюда. И трубку она никогда не снимала. И никто не приходил к ней в эту квартиру в гости. Только друзья Айбека. Она как будто здесь не существовала. Задавив горькое чувство, она весело сказала маме, что всё хорошо.

Базаргуль накрыла на стол. Налила Айбеку чай и поставила, чтобы остывал. Всё, как ему нравится. И позвала его ужинать.

– Как работа? – спросил Айбек и откусил немного от куска свежего батона.

– Передаю дела потихоньку. Что тут уже осталось? Неделя вместе с праздниками. И всё. День после Нового года ещё здесь, а потом уже на новое место. У тебя как?

– Затишье.

– Ты какой-то странный.

– С чего это? – Айбек странно напрягся.

– Ну не знаю.

– Давай потом об этом поговорим.

– Почему не сейчас?

– Потом.

– Как скажешь.

Они перестали изображать тихую вечернюю беседу и сосредоточились на своих тарелках. После того, как все съёл, Айбек, как обычно, поблагодарил, встал из-за стола и ушёел в зал, откуда донеслись звуки его очередного сериала.

Базаргуль вздохнула уже который раз за этот вечер и начала мыть посуду. После душа камень где-то за грудиной не рассосался. Его не смыло струями воды. Она легла в постель, но долгожданный сон не приходил. Спустя немыслимое количество секунд и минут в темноту пришел Айбек, тихо разделся и лег со своего края под своё одеяло.

Легко сказать: «Потом поговорим». Можно подумать, что этот разговор испарился до поры до времени. Хотя, наверное, он на самом деле стал паром, воздухом. Висит сейчас над кроватью и прижимает своей массой, не давая вздохнуть. Он стал едким испарением и разъедает глаза. Этот разговор третьим лежит между ними. Как граната без чеки. Малейшее неаккуратное движение, и, кажется, их разнесет на мелкие кусочки по комнате. Эти слова давно витали рядом, заглядывали в окна, пробирались на балкон. Они шмыгали со сквозняком по полу и натягивали невидимые нити, о которые они спотыкались.

Это всё пустые страхи. Может, на самом деле Айбек готовит важное предложение. Почему бы и нет? Они давно вместе, это вполне логичное продолжение.

«Может быть», – подумала Базаргуль, всматриваясь во что-то в стене невидящим взглядом, – «меня даже пригласят на день рождения его бабушки. И мы, наконец, все познакомимся. И моя мама тоже будет. А потом я буду гулять во дворе с коляской. Обязательно будет лето. И мы во дворе будем ждать нашего папу. Айбек – папа. Смешно. Наверняка, он мне будет припоминать тот разговор, когда я сказала, что уже готова быть женой и матерью, но не с ним. Не раз он мне скажет, что видишь как хорошо, что я назначил этот испытательный срок. А то бы так и ушла. Как здорово! Так все и будет».

Базаргуль заснула, улыбаясь, а слезинка так и замерла в уголке глаза.

Субботнее утро выдалось на редкость холодным. Базаргуль почувствовала, что не хочет вылезать из-под тёплого одеяла, идти в холодную кухню, набирать холодную воду в холодный чайник. Потом поняла, что от человека, лежащего рядом, тянет ещё более страшным холодом. Она не испытала ни малейшего желания залезть под его одеяло, прижаться к нему и поцеловать, как делала это раньше. Ей показалось, что теплее всё-таки будет уйти в промозглую глубину квартиры.

Она поставила на огонь чайник, порезала один из батонов этой недели, взбила пару яиц с солью, обмакнула в них хлеб и пожарила гренки, надеясь растопить невидимый лёд этим нехитрым горячим блюдом. Но по-прежнему было холодно в квартире, холод между ними, сидящими за одним столом. Неуместный горячий чай так и не смог протолкнуть комок. Ей стало страшно от того, что он, наконец, скажет. И ещё страшнее от молчания.

Айбек оделся, собрался на работу, куда ходил по субботам больше для создания видимости усердного труженика, и уже на пороге сказал, подняв глаза:

– Я думаю, тебе лучше вернуться к маме.

У Базаргуль отнялся язык. Комок стал твёрже и больше. Казалось, что он разорвёт горло. Она молча развернулась и пошла в комнату собирать вещи. Он пришёл следом.

– Что ты молчишь?

– Что я могу сказать? Ты уже всё решил.

Базаргуль трясущимися руками сняла вещи с плечиков и начала их засовывать в пакеты. Отглаженные рубашки, брюки, юбки…

«Все придется переглаживать», – пронеслась шальная мысль в пустой, занятой одним только гулом голове. – «И зачем я столько всего сюда привезла?»

– Ты что? Плачешь?

Айбек все еще стоял в дверях и наблюдал за ней.

– Нет.

Базаргуль сморгнула, и слеза упала прямо на рукав белой рубашки.

– Ты только и можешь, что вот так плакать?

Голос Айбека стал от гнева выше.

Базаргуль показалось, что сейчас капля вытечет еще и из носа. Пришлось предательски по-детски шмыгнуть.

– Ты пойми. Мы не можем вот так продолжать.

Она снова шмыгнула, сдвигая с полки в пакет белье.

– Но ты можешь приезжать ко мне в гости.

Базаргуль достала из дальнего угла полки ярко-красные кружевные стринги.

– Оставь эти трусики.

– Зачем тебе мои трусы? – искренне удивилась Базаргуль, выронила их и тут же быстро подняла. Потом она представила, как на опустевших полках останется этот кусочек материи. Его мать будет стыдливо его перепрятывать с глаз долой, как она делала со всеми ее вещами. От этого ещё яростнее запихала стринги в пакет с бельём.

– Ты приедешь в гости, вдруг тебе понадобится…

– Зачем я буду приезжать? Не проще ли сразу все оборвать?

– Вдруг соскучишься… Оставь этот диск!

Айбек уставился на коробочку с DVD, который Базаргуль пару месяцев назад купила. Фильм «Двенадцать» заставлял ее плакать всегда на одном и том же месте. Но вместе они его не смотрели.

– Это мой диск, – твердо ответила Базаргуль и бросила коробочку в сумку.

Айбек прищурился.

– Видишь, как хорошо, что мы не стали покупать вместе новую кровать. Побольше, как ты хотела. Сейчас бы пилили пополам?

У Базаргуль хватило сил только продолжать запихивать в пакеты свои вещи, вспоминая, как когда-то мечтала о том, как они будут строить вместе дом.

Он ходил следом.

«Чтобы не утащила лишнее?» – мелькнула очередная шальная мысль.

В конце концов, он подошёл и обнял нее.

– Кошка, мы же не прощаемся.

Базаргуль хотела оттолкнуть его. Но не смогла. Его тепло, его запах… Его нежность… Как давно он уже не обнимал её так.

После этого они любили друг друга. Надрывно. Прощально. Будто в последний раз. Сквозь слёзы. Потом, чтобы не расплакаться снова, она встала и продолжила собирать вещи, понимая, что долго не выдержит его присутствия. Рискнула поехать в город на своей машине, заранее предвкушая радость дорожных полицейских. Просить Айбека о помощи не захотела, а он и не предложил. С пятого этажа сама всё отнесла в машину. Забрала только то, что смогла унести за один раз – ноутбук и три больших пакета с вещами. Всё остальное, что покупала в дом вроде постельного белья, кое-какой посуды, остатки шампуней, кремов, бальзамов и прочих мелочей, оставила без сожалений.

Бирюзовая манюнечка – трехдверая опель корса – завелась не сразу. Пришлось выжать сцепление, снова провернуть ключ и поддать газу, чтобы опять не заглохла. Повезло ещё, что аккумулятор не сел с тех пор, как она её в последний раз навещала. Пока машина грелась, Базаргуль включила магнитолу. Она была очень старой. Еще с кассетами. С характерным звуком прокручивающейся ленты в ней началась песня со слов:

Я для них остаться долженСвоим парнем,«парнем в доску»Наркоманом, Жоржем Дюруа…1

Трясущейся рукой Базаргуль выключила музыку и тронулась с места, не дожидаясь положенной температуры.

Через пять кварталов Базаргуль остановили. Она видела, что дорожный полицейский вальяжной походкой прошествовал с явным намерением прочитать лекцию о защите окружающей среды и о том, что ее машина одним своим существованием наносит непоправимый вред планете. Он подошел, представился. Базаргуль молча протянула ему документы. Лейтенант Мындыбаев, делая вид, что изучает ее права, техпаспорт, техосмотр и страховку, скосил глаза на заднее сиденье, полное пакетов с вещами и на заплаканное лицо Базаргуль. Она же сидела отрешенно, глядя перед собой и поджав губы, чтобы не трясся подбородок, совершенно не заискивая, не улыбаясь, не оправдываясь. Лейтенант протянул документы и сказал тихим голосом: