Читаем без скачивания Та, что подарила жизнь - Кистяева Марина

Сначала не давили. Аккуратно пытались показать, что она всего лишь дочка того, кого уже нет. Всё. Эпоха Барисова закончилась. Вера и не оспаривала. Она не создана для бизнеса, как ни пыталась вникнуть. Вера хотела только одного – чтобы её оставили в покое, особенно в первые недели после смерти папы.

Она не представляла, как жить дальше.

И наверняка быстро справилась бы с навалившимся горем, если бы не империя Барисова, которая многим не давала покоя. Конечно же! Такое богатство и не при делах.

Дочь Барисова никто в расчет не брал.

Те люди, которые улыбались ей в лицо, называли дочкой или нейтрально – по имени, желали счастья и поздравляли на дне рождения, внезапно превратились в охотников, почуявших добычу. Вера их сравнивала с акулами: у неё трагедия, у неё кровоточит душа, и вот капнула первая капля крови – и всё, понеслось.

Каждый захотел урвать кусок пожирнее, посочнее.

Вера отбивалась, как могла. Она честно старалась. Но что поделаешь, когда нет поддержки, нет защиты, и молодую девушку не воспринимают всерьез.

Никто.

О рейдерских захватах Вера знала. Читала, слышала. Чего греха таить, отец как-то хвастался, что сам в былые времена баловался подобным. Почему бы и нет, говорил он. Если есть возможность прихватить чужое.

Теперь «прихватывать» пришли его.

И кто?.. Сиваков, который был не просто партнером Барисова. Он был его другом. Она знала его с детства. Он нянчил её. Нянчил и Катю.

А теперь…

Теперь несколько машин с тонированными стеклами стояли по периметру участка. И это не всё. Мужчины в черном, приехав к ним, не ограничились молчаливым присутствием за забором. Они проникли на территорию. Сделали своё дело легко и непринужденно.

Когда же Вера попыталась их выгнать, пригрозив полицией, ей рассмеялись в лицо и посоветовали не мешать, обозвав пигалицей.

Спорить Вера не стала. Смысл?

В доме находилась Катя. Вот о ком ей в первую очередь следует позаботиться.

Вера металась, не находя себе места.

Она могла позвонить Сивакову и поставить подпись на необходимых документах.

Но тогда какая она мать?..

Вера должна побороться! Сделать всё, что от неё зависит.

Было ли ей страшно?

Очень.

Она не могла собраться. Не могла решить, что делать дальше.

Более того.

По территории дома были поставлены глушилки, блокирующие сотовую связь.

Поэтому, когда в комнату вошла тетя Рая и положила на столик сначала листок, Вера почти никак не отреагировала.

Но тетя оказалась более подготовленной.

Рядом к листку она положила аппарат, отдаленно напоминающий телефон.

– Звони, говорю.

– Это… что? – Вера заставила себя оторваться от созерцания ночного сада, где вальяжно расхаживали трое мужчин.

Они посматривали на окна, в которых горел свет. Надо отдать должное руководству наемников за то, что их ребята вели себя сдержанно и ни разу не обидели Веру, в том числе и словесно. Ни оскорблений, ни сальных шуточек в её адрес не было. Даже смотрели строго, без игривости.

Вера невидящим взглядом уставилась на телефон.

– Это спутниковый, дочка.

Глава 2

Первой мыслью было вызвать полицию. Или ещё кого-то из силовых структур.

Вера откинула её почти сразу. Смысла не видела…

Не для того тетя Рая ей его дала.

– Откуда он у тебя?

– Вера…

Взгляд тети был красноречивей всякий слов.

Тетя Рая приходилось отцу родной сестрой. Она жила с ними последние лет десять, может, и больше. Очень сильно помогала Вере, во многих вопросах заменяла ей мать. Вера привыкла доверять тете Рае и, положа руку на сердце, не представляла, что бы делала без неё.

Тогда…

И сейчас тоже.

Вера посмотрела на стоящую рядом женщину. Раиса Барисова для своих неполных пятидесяти лет выглядела роскошно. Невысокая, чуть полноватая, но умеющая полноту преподнести таким образом, что у знакомых мужчин капала от вожделения слюна. Всегда накрашена, модно пострижена, регулярно пользующаяся услугами косметолога.

При этом совершенно нормально относящаяся к тому, что Вера называла её тетей. Не по имени, не с отчеством, а по старинке. У них повелось это с детства. Сама Раиса Барисова после выкидыша не могла иметь детей и всю себя посвятила сначала Вере, потом Кате. Поклонники звали её замуж и не раз, но та отмахивалась.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Перед смертью брата она начала поговаривать, что, возможно, съедет от них. Эти разговоры прекратились, когда Вера с Катей остались вдвоем. И как бы Вера ни говорила тете, что справится, та ни в какую.

Сейчас поняла: не справилась бы.

– Извини, я не о том говорю. Нервы на пределе.

– У твоей тети тоже есть связи.

– Я знаю.

– Эти… – она кивнула на людей в черных балаклавах. – Наемники. Они пришли не напрямую от Сивакова.

– Не совсем понимаю…

– Значит, на них можно надавить.

Вера нахмурилась.

Кто может надавить на парней из частной армии?

– Тетя, я туплю. Честно.

– Вижу. Вот, – она взяла в руку недавно положенный листок и снова повторила: – Звони.

Цифры пляшут перед глазами Веры. Она пытается в них вчитаться, но ничего толкового не получается.

И лишь спустя минуту до Веры доходит, что она даже не спросила, чей он.

– А кому… звонить?

У неё были разные варианты. Друзей папы почти сразу же отмела. Нет их. Вот нет и всё тут. Все, кто мог помочь, при желании давно помогли бы. Потому что рейдерский захват проходил полномасштабно. Военные вошли и на завод, полностью остановив его производство. Информация появлялась в сети и сразу же пропадала. Хорошо работали люди, оперативно.

Большой бизнес только с виду кажется огромным. По факту тут все друг про друга все знали. Кто с кем дружит, кто с кем спит. Кто летает отдыхать с любовницей по пятницам в Москву, кто предпочитает проводить время за карточным столом.

Поэтому Вера не сомневалась: если бы кто-то захотел ей прийти на помощь, давно бы пришел. Сиваков за шесть месяцев подготовил почву для маневров. Поговорил с нужными людьми, объяснил, кто теперь стоит или будет стоять во главе завода.

Явно не она.

Не дочка Барисова.

Родственники, которые могли бы помочь, тоже сразу открестились от неё, как только было оглашено завещание.

Вера снова посмотрела на тетю Раю. Та недовольно поджала губы.

– Я так понимаю, ты не в курсе.

– Чего именно? Тетя, пожалуйста, давай без этого… Мне и так тошно.

Тетя не спешила отвечать. Она продолжила хмуриться. Вера тоже не понимала её. Во взгляде женщины читалось осуждение.

И ещё что-то.

– Это телефон нашего Тараса.

Если Вера думала, что самое плохое в её жизни случилось, то она сильно заблуждалась.

* * *

Девушка постаралась отреагировать адекватно.

Хотя о какой адекватности может идти речь, если рука с листком задрожала? Ещё немного – и пальцы разожмутся, а лист спикирует на пол.

Наш Тарас…

Так всегда было.

Наш…

Чувствуя, как в висках застучало, Вера сделала шаг назад и уперлась поясницей в подоконник.

– Это шутка такая? – выдохнула она, не в силах отреагировать иначе.

Идеально ухоженная бровь родственницы вздернулась кверху.

– Я похожа на шутницу?

– Извини, но… Нет, не похожа. Просто это… Это жестоко.

– Так. А ну-ка посмотри на меня, Вер.

Тетя подошла ближе, взяла девушку за плечи и встряхнула её.

– Приди, черт побери, в себя! – рявкнула Раиса, не церемонясь. Голова Веры мотнулась вперед-назад, как у китайского болванчика. – Хватит уже! Ты должна начать действовать! У тебя дочь! Ты должна в первую очередь думать о ней!

– Я и думаю! – не сдержалась Вера и свободной рукой убрала со своих плеч ладони Раисы. Девушка не любила, когда к ней прикасались. Даже свои, те, кому она доверяла. – Но это… Тарас мертв. И ты это знаешь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

При упоминании о человеке, который оставил в её жизни неизгладимый след, Веру повело. В груди запекло. Ещё несколько секунд, и она потеряет сознание. Так нельзя. Ей надо поспать. Хотя бы несколько часов. Иначе через пару дней она превратиться в истеричку и параноика.