Читаем без скачивания Записки сотрудницы Смерша - Зиберова Анна Кузьминична

Представленная книга — это живые страницы истории, и, думается, она будет с интересом прочитана и ветеранами, и подрастающим поколением, осмысливающим историческое прошлое нашей Родины и богатый опыт ее спецслужб.

Начальник Управления военной контрразведки по Московскому округу ПВО

(с 2002 г. — Командованию специального назначения) в 1994–2003 гг.

генерал-майор

Владимир Широков

Глава первая: История семьи, Воспоминания детства

Берусь за перо по просьбе моих детей и внуков. Эти воспоминания, возможно, будут ими оценены. Память человеческая, даже самая ясная, не всегда способна воспроизвести былое с абсолютной точностью. Однако на склоне лет у каждого, наверное, появляется желание вернуться мыслями в прожитые годы и по возможности оценить пройденный путь. А путь мой велик. Мне уже 90 лет, и в том, что я вспоминаю для вас, мои дорогие дети, внуки, племянники и ваши дети, я боюсь что-то перепутать, забыть, ведь очень хочется, чтобы вы не повторили тех ошибок, которые, конечно, были у меня, как и у всех людей.

Несколько лет тому назад газета «Московский комсомолец» обратилась к москвичам с просьбой вспомнить о Москве прошлых лет, рассказать о том, как жилось в советское время. Тогда я подробно описала жизнь нашей семьи, соседей и всего нашего дома вплоть до начала Великой Отечественной войны. Когда читала свои воспоминания друзьям и детям, то всем нравилось, но они же и сказали мне, что в газете такое не опубликуют. Я не поверила, и чтобы не сомневаться, дошло ли мое письмо, сама отвезла его в редакцию на улицу 1905 года, где опустила в редакционный почтовый ящик. Но из МК не позвонили и действительно ничего не опубликовали. Выходит, что редакции, вернее каким-то ее сотрудникам, не понравилось, что мы в советское время жили весело, спокойно и что я до сих пор вспоминаю те годы с теплотой и любовью.

Хочу начать эти воспоминания со своих любимых родителей. Отец Кузьма Михайлович Овсянников и мама Матрена Осиповна (девичья фамилия Волченкова) приехали в Москву еще в XIX веке из Мцен-ского уезда Тургеневской волости, в ту пору Тульской губернии, а ныне Орловской области. Их родители были крепостными матери писателя Ивана Сергеевича Тургенева. Мой отец до конца жизни говорил, что в рассказах «Записки охотника», в главах «Однодворец Овсяников» и «Бежин луг», Тургенев писал о наших предках. Вспоминал, как в детстве бегал в Спасское-Лутовиново на господский двор, ухаживал за лошадьми, ездил с ними в ночное. С того времени он полюбил лошадей, хорошо в них разбирался и был счастлив, что ему разрешали ночевать в конюшне.

Еще мальчишкой отец приехал в Москву к своей старшей сестре Пелагее Михайловне, которая была кухаркой в семье хозяина постоялого двора на Рогожской заставе, в районе нынешней Библиотечной улицы. После смерти жены хозяина она вышла за него замуж, вырастила его четверых детей и своих трех, родившихся от него. Постоялый двор был большим: несколько лошадей, легковые и ломовые, пролетки, дрожки, подводы, телеги — все это стояло под навесом. Этот двор пользовался уважением в округе, поэтому многие приезжавшие из деревень в Москву старались устроиться сюда извозчиками. Пелагея Михайловна готовила для них еду, а вся черная работа по дому и двору впоследствии ложилась на нашу маму.

Пелагея Михайловна вызвала из деревни и второго брата, Бориса Михайловича, который, поработав немного на сестру, ушел от нее, жил на Абельмановской заставе, женился, разбогател и через несколько лет уже ни с кем из Овсянниковых общаться не стал, считая их слишком бедными.

Отец вначале ездил на легковых лошадях (дрожки, пролетки), но у этих извозчиков возникали драки за седоков, особенно из-за пьяных купцов. Отец нередко возил по ночам купчиков, а потом и нэпманов на гулянья в легендарную Марьину Рощу, хотя было страшновато, так как этот район славился бандитизмом и хулиганством, так что порой извозчиков находили там убитыми. Вообще в XVIII и середине XIX века это было самое зловещее место в Москве: здесь жили цыгане, обитало большинство московских воров и бандитов, стояли убогие дома для отбросов общества. Массовые гулянья тут нередко превращались в буйные пьянки и поножовщину, после чего неопознанные тела убитых обозами свозили на Сущевское кладбище. Попадать в Марьину Рощу в темное время суток не рекомендовалось. Историки утверждают, что некогда здесь стояла деревня Марьино, но многие жители этого района были уверены, что он назван по имени негласной королевы — разбойницы Марьи, обитавшей в местном лесу. Есть и такая легенда, что в крепостное время где-то здесь жили девушка Марья и лакей Илья. Любовь у них была несчастная, так что Марья и Илья бежали и поселились в землянке в лесу. Илья стал атаманом разбойничьей шайки, Марья — знахаркой и ворожеей. К ней ходило много московского народу, в том числе и богатого, который непременно попадался в руки Ильи… По другой легенде, в здешних лесах орудовала банда Маньки Ростокинской. В общем народ связывал название «Марьина Роща» исключительно с бандитами и убийцами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я увидела Марьину Рощу в конце 1945–1946 годов, там жила моя подруга Женя Петрова. Мы шли с Женей мимо одноэтажных домиков, и она рассказывала, что за люди там обитают. Почти в каждом доме жилы молодые парни, отбывшие сроки наказания за хулиганство, грабеж, убийство. Вошли в ее дом (дома там были все частные), и у меня даже сердце екнуло! Показалось, что дом врос в землю, на стенах был лед; в комнатах стояли печки, а туалеты, конечно, во дворе. Так люди и жили, пока эти дома не снесли и их не переселили в новостройки. Произошло это только в 1960-х годах. На мой вопрос, страшно ли им возвращаться домой вечерами, Женя ответила, что здешние хулиганы их не трогают, так как всех своих знают, поэтому местные жители ходят тут спокойно в любое время суток.

Кстати, в нашей семье есть своя «Марьина Роща». Когда родилась внучка Маша, мой бывший муж и отец моей дочери Александр Иванович Гречанинов посадил березки, калину, вербу и несколько яблонь на своем садовом участке…

* * *

Чтобы брат Кузьма не избаловался в Москве, Полина Михайловна отправила его за невестой в деревню. В своей деревне Овсяниково он невесту не нашел и приехал в соседнюю — Большие Сальницы. Вот как потом он нам об этом рассказывал: «Пришел я со сватами в самую бедную семью, где были почти одни девчонки. Кто лежит на печке, кто сидит на лавках. Я осмотрелся и увидел на печи спрятавшуюся красавицу. Как увидел ее, так и влюбился. Это была самая младшая в семье. Говорю свату: «Вот на ней и женюсь». Мама при его рассказе всегда смеялась и говорила: «Да помолчи, не ври!». Отец же ее все расхваливал. А мама действительно была красавицей, как говорят, кровь с молоком.

Паспортов в деревнях ни у кого не было, родителям дали справки, что отец родился в 1880 году, а маму сделали на шесть лет моложе. Когда же выписывали маме справку (она родилась в деревне Большие Сальницы, где все носили фамилию Волченковы), ее спросили: «А ты что, еврейка?» Мама ответила, что вся ее семья русская. Оказывается, в церковной книге она была записана как Матрена Иосифовна, а не Осиповна. Родные вспомнили, что когда ее принесли в церковь крестить, то денег у них не было, и они собрали все куриные яйца, что были в доме. Вероятно, священник посчитал, что этого мало, разозлился и записал ее отцом Иосифа. А папа умер прямо перед ее рождением. Откуда взяли года рождения — сказать трудно, так как мои родители считали, что они старше, чем написано в справках. В последние годы жизни мама говорила врачам, что она на четыре-пять лет старше. Точной даты рождения родителей мы не знаем, но в 1896 году мама уже была в Москве, переживала за мужа, который ходил на Ходынку, на коронацию Николая II. В последние годы мы отмечали день рождения мамы в день ее Ангела, 22 ноября, когда праздновали преподобную Матрону, которая прославилась своими добродетелями.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Папа привез свою молодую жену к сестре Пелагее, опять стал заниматься извозом, но уже на ломовой лошади, как он говорил: «Семеро наваливай — один тащи!» Но при этом он сам был и грузчиком, и извозчиком. Все деньги, которые зарабатывал, отдавал сестре, а она их кормила. Семья отца росла, подрастали дети, их надо было одевать, обувать, денег требовалось больше, а Пелагея Михайловна все время укоряла моих родителей, унижала, издевалась над ними, особенно над мамой, всегда подчеркивая, что именно она кормит такую ораву братних детей, хотя мама работала с утра до ночи, была и нянькой, и кухаркой, и дворником. Она часто беременела, но почти всегда были выкидыши. Врачи объясняли это тяжелой физической работой. В конце концов родители решили уйти от Пелагеи Михайловны. За это она очень на них обиделась и до конца своей жизни с мамой не разговаривала и даже не встречалась, хотя папа довольно часто ходил с нами проведать тетю Полю. Я бы сказала, что нас, племянников, она все-таки любила, иногда подбрасывала нам что-то из одежды своих детей.