Читаем без скачивания Дерево дракона - Виктор Каннинг

– Да, да! – проговорил Бэнстед, по-видимому не очень довольный тем, что его лекция прервана.

Джон улыбнулся:

– Простите. Пожалуйста, продолжайте.

– Распоряжения относительно вашего отъезда уже сделаны. Выйдя отсюда, вы можете получить их. Есть, правда, еще один момент, который я должен прояснить. И здесь, и в министерстве по делам колоний мы столкнулись с одной крупной неприятностью. За несколько дней до захвата этих двоих в Кирении был убит один из наших парней, работавший на разведывательную службу. Горячий был малый, хотя и надежный. Он как раз собирался вылететь сюда, чтобы передать в министерство какую-то важную информацию, которую ему удалось раздобыть. После этого он должен был получить особое задание… Но так и не успел сообщить в центр то, что хотел. Теперь, правда, поговаривают, будто на самом деле он и не знал ничего такого о Хадиде Шебире и полковнике Моци, отчего бы у здешнего начальства глаза повылезали из орбит. Поскольку вам так или иначе предстоит жить с этими людьми, мы хотим, чтобы вы были все время начеку. Помимо основной информации, вы каждую неделю будете докладывать сэру Джорджу Кейтору…

– Он по-прежнему губернатор Сан-Бородона?

– Да, и остается им с тех пор, как вышел на пенсию. Как я уже сказал, вы, помимо своих докладов Кейтору, будете писать отчеты, адресованные непосредственно мне. Когда сочтете нужным. Только бога ради, не вздумайте наступать сэру Джорджу на любимую мозоль…

Джон улыбнулся. Долгие годы армейской службы приучили его не наступать людям на их любимые мозоли. И тут же мысленно он снова вернулся в Оксфорд, к воспоминаниям о Хадиде Шебире. Помолчав с минуту, спросил:

– Скажите, а почему для этой работы выбрали именно меня?

Из– за моих профессиональных качеств или есть какая-нибудь иная причина?

– По крайней мере мне ничего такого неизвестно. А вы считаете, могла бы быть и какая-то иная причина?

– Полагаю, что нет.

Если Бэнстед ничего не знает об Оксфорде, то и смысла нет упоминать об этом. Криво усмехнувшись, Джон проговорил:

– Признаться, здорово вы навесили на меня это дельце!

– Обычно офицеры получают уведомление о назначении за двенадцать часов. Вы имеете в своем распоряжении шестнадцать.

По– военному краткий ответ, состоявший из одного-единственного слова -и Джон уже оказался за дверью. По дороге он забрал предназначавшиеся ему распоряжения – плотный конверт с красной сургучной печатью и надписью «секретно», адресованный майору Джону Ричмонду. И вот теперь… Он откинулся на сиденье. Теперь он здесь, в самолете.

Мимо снова прошла стюардесса, он заказал бренди с содовой. Далеко внизу, словно бескровные жилы, проступившие на теле земли, раскинулись бледные и неясные ниточки дорог. Прошло всего две недели с тех пор, как он взял отпуск, который решил провести в Испании. Проехав на автомобиле всю Францию, они пробыли несколько дней в Коста-Брава…

Там было полно англичан и швейцарцев, погода стояла на редкость отвратительная, и в конечном счете весь этот отдых окончился как всегда: еще один, хоть и приятный, но незначительный женский персонаж присоединился к другим в тенистой галерее его памяти. В кармане у него лежало письмо от нее. Такие письма он уже получал и прежде…, они всегда были подписаны полным именем и приводили его в уныние.

Мне около сорока, подумал он, меня вполне устраивает моя холостяцкая жизнь, и к тому же я употребляю слишком много виски. Он улыбнулся, представив себя со стороны.

Гул мотора начал ослабевать – самолет пошел на посадку и вскоре приземлился в аэропорту Барахас.

До рейса на Гибралтар оставался час. Пассажиры мадридского рейса проследовали в здание аэропорта: одни задержались на таможенном пункте, другие отправились на стоянку такси, третьи осели в зале ожидания. Зайдя в ресторанчик для транзитных пассажиров, Джон Ричмонд расположился на солнышке на веранде и принялся наблюдать за жизнью аэропорта. Было жарко, в воздухе стоял резкий запах обожженной зноем земли и крепких испанских сигар. На столик упала тень, и приятный мужской голос, вежливый, но с едва заметным выговором, присущим уроженцам западных провинций, сказал:

– Майор Ричмонд?

Он поднял глаза, однако сесть не предложил. Темноволосый, приятной наружности молодой человек лет двадцати восьми стоял рядом с его столиком. На нем был модный блайзер с серебряными пуговицами, украшенными монограммами, безукоризненно отутюженные фланелевые брюки и замшевые ботинки. В руках он держал зеленоватого цвета фетровую шляпу. Он стоял спиною к солнцу, так что его интеллигентное, удлиненной формы лицо попадало в тень, но пара черт все же никак не хотела оставаться сокрытой: огромные темные глаза с длинными пушистыми ресницами, словно бы умело подрисованные, и крупные, пухлые губы.

– Вы и есть майор Ричмонд, не так ли? – проговорил он с какой-то мальчишеской открытостью и подчеркнутой готовностью слушать собеседника. – Это имя числится в списке пассажиров. А кроме того, позавчера я видел вас в коридоре, когда вы вышли из кабинета Бэнстеда. Меня зовут Грейсон, я адъютант сэра Джорджа Кейтора.

– Ах вот оно что… – Джон Ричмонд немного поерзал и сдержанным жестом указал на свободный стул.

Грейсон сел, и его пухлые губы слегка приоткрылись, обнажив ровный ряд белоснежных зубов. Это была открытая, очаровательная, почти профессиональная улыбка. Сунув руку в нагрудный карман, он извлек из него паспорт и положил на стол. Джон открыл его. Паспорт был выдан на имя Нила Грейсона.

– Жуткая фотография, – проговорил Грейсон, пока Джон неторопливо перелистывал странички документа.

Подобная осторожность и предусмотрительность, похоже, вызвали в Грейсоне легкое раздражение, но он старался не подать виду: Никогда ничего не добьешься в жизни, если будешь проявлять при людях свои эмоции. Он сидел и изучал Джона Ричмонда, пытаясь свести воедино уже сложившиеся у него представления об этом человеке – за день до отлета он получил подробный двухчасовой инструктаж относительно его персоны – со своим первым впечатлением от встречи с Ричмондом. Он отметил добротный твидовый костюм, сидевший на его собеседнике столь безукоризненно, что и на манекене смотрелся бы хуже, золотые наручные часы на потертом кожаном ремешке, галстук с монограммой колледжа святой Магдалины, легкие, безупречно начищенные кожаные ботинки и украшенный завитком перстень с печаткой, сверкнувший, когда тот возвращал ему паспорт, а еще внушительный старинный серебряный портсигар, который он достал из кармана и открыл перед Грейсоном.

– Вполне приличная фотография. Вот у меня на паспорте рожа точно как у уголовника, который еще к тому же не отошел после вчерашнего перепоя.

Эти слова были произнесены с такой непринужденностью, что сразу отмели всякий официальный тон. Это была как раз та легкость манер, о которой всегда мечтал Грейсон и которая была так естественна для Ричмонда. Глядя на майора, он сразу мог бы перечислить еще ряд вещей, которые были для того так же естественны, – блестящее образование, влиятельные друзья, положение в обществе. Но он не сомневался, что, имея все эти вещи, Ричмонд даже не отдает себе отчета в их истинной ценности.

– У нас еще есть время, сэр. Хотите кофе?

– Благодарю.

Грейсон подозвал официанта и, обратившись к нему по-испански, заказал кофе. Он даже выразил ему какое-то одобрение, желая показать, насколько хорошо владеет языком. В этот момент он, очевидно, занес Ричмонда в записную книжку своей памяти, как человека, который может быть ему полезен.

Когда они пили кофе, Грейсон сказал:

– Я был в отпуске, и меня срочно вызвали.

– Как вы предполагаете добираться до места?

– Из Лондона я летел вместе с вами, только сидел в первом салоне, и вы меня не заметили. Теперь вот жду рейса на Гибралтар и к вечеру планирую вместе с вами быть на миноносце «Данун».

– Ясно. – Потом, давая понять, что не желает больше говорить на официальную тему здесь, в кафе под открытым небом, Джон поинтересовался:

– Вы знаете Мадрид?

– Совсем плохо.

– Жаль, что у нас мало времени, а то бы могли послоняться по городу, посмотреть «Прадо». Мать частенько таскала меня в этот художественный музей, когда я был мальчишкой. Правда, позже я понял, что не было нужды заставлять.

– Бэнстед говорил, что у вас довольно внушительная коллекция картин.

– Да, это так, я, правда, покупаю больше, чем могу себе позволить. Но все твержу себе, что это своеобразный способ вложения денег… Что ж, буду надеяться, что не прогадаю.

Без тени зависти – Грейсон долго приучал себя к тому, чтобы не поддаваться этому чувству, – он подумал о своей матери.

И она тоже таскала его по всей Европе, но не затем, чтобы показывать музеи и достопримечательности городов, а чтобы закупить очередную порцию материала в каком-нибудь кооперативном магазинчике или доставить готовые платья на дом заказчицам.