Читаем без скачивания Компаньоны - Роберт Сальваторе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну как тут можно жить? — произнес Унтарис, более крупный из двоих, как поговаривали — гора мышц, приданная в дополнение к мозгам Алпирса. — Трава да ветер, песчаные бури, фаэриммы, асаби и прочие монстры. — Мускулистый воин-шейд покачал головой и плюнул на землю со спины своей пегой лошади.
Алпирс Де’Нутесс рассмеялся, но соглашаться не собирался:
— Бединов до сих пор ослепляет гордость за свои традиции.
— Они не понимают, что мир изменился, — бросил Унтарис.
— О нет, друг мой, понимают, — возразил Алпирс. — А вот чего они не понимают, так это того, что они ничего не могут с этим поделать. Их единственная задача — служить Незерилу, но кое-кто вроде десаи, чей лагерь теперь перед нами, полагает, что если держаться подальше от цивилизованных городов Незерила, жить среди львов и фаэриммов, то мы не станем слишком надоедать им. — Он коротко хохотнул над собственными словами. — Обычно они бывают правы.
— Но не теперь, — провозгласил Унтарис.
— Не для десаи, — согласился Алпирс. — Если только то, что мы должны узнать насчет ребенка, — правда.
Сказав это, Алпирс кивнул на юг, где дрожала под безжалостным ветром одинокая палатка. Он пустил свою гнедую кобылу рысью прямиком туда, и Унтарис последовал за ним. Когда они подъехали ближе, из палатки на шум вышла мужская фигура в белой холщовой рубахе до пят. На круглом вороте одеяния бедина красовались большая пуговица и кисточка, обозначающие племя десаи. Как и большинство бединов в этих местах, мужчина был в полосатой красно-коричневой безрукавке, именуемой аба.
— Мой пришлось долго ждать, — произнес мужчина, подняв жесткое, обветренное, иссушенное солнцем лицо в обрамлении белого головного шарфа — куфии, когда двое всадников приблизились к нему. — Вы за это дорого заплатить!
— Звучит свирепо, как всегда, бединский пес, — прошептал Унтарис, но у Алпирса наготове уже было нужное средство.
— Это подойдет? — спросил Алпирс у осведомителябедина, демонстрируя венец из верблюжьей шерсти, вытканной золотом: игал — головной убор, который не стыдно было бы надеть и вождю. Несмотря на легендарное мастерство торговаться, присущее бединам, старика выдали блеснувшие глаза.
Алпирс, а вслед за ним и Унтарис спешились и, ведя лошадей в поводу, приблизились к белой фигуре.
— Добрая встреча, Джинджаб, — с поклоном произнес Алпирс, демонстрируя драгоценный игал — и немедленно отдернув руку, едва бедин потянулся к нему. — Насколько я понимаю, ты согласен на такую плату? — криво усмехнулся разведчик.
В ответ Джинджаб поднял руку, дотронувшись до собственного игала, удерживающего на голове куфию, — грязного, потрепанного, некогда сотканного из драгоценных нитей, но теперь похожего на пучок вытертой верблюжьей шерсти. Для бедина игал служил мерилом его авторитета и предметом гордости.
— Девчонка в лагерь, — произнес он с сильным бединским акцентом. Каждое слово выговаривалось отрывисто, твердо и отчетливо — чтобы летящий по воздуху песок не забивал рот, как объяснил однажды Алпирс Унтарису. — Лагерь на гребень горы, на востоке, — уточнил Джинджаб. — Мой работа сделан. — Он снова потянулся за игалом, но Алпирс по-прежнему не отдавал его.
— А сколько лет этой девчонке?
— Совсем маленькая, — ответил Джинджаб, показав рукой ниже пояса.
— Возраст?
Бедин мрачно уставился на него.
— Четыре? Пять? Подумай, друг мой, это важно, — настаивал Алпирс.
Джинджаб прикрыл глаза, губы его зашевелились, с них время от времени слетали отдельные слова — упоминание о неком событии или о знойном лете.
— Значит, пять, — объявил он. — Как раз пять, весной.
Алпирс не смог скрыть усмешку, переглянувшись с ухмыляющимся Унтарисом.
— Шестьдесят три, — отметил Унтарис, отсчитав годы назад.
Шадовары кивнули и обменялись улыбками.
— Мой игал. — Джинджаб снова потянулся к заветной вещи. И снова Алпирс убрал ее назад.
— Ты уверен?
— Пять; да, пять, — подтвердил осведомитель.
— Нет, — уточнил Алпирс, — насчет всего вообще. Ты уверен, что этот ребенок... особый?
— Она такой, — ответил бедин. — Она поет, все время поет. Поет слова, но это не слова, понимать?
— Просто звуки, как у всех детей, — скептически заметил Унтарис. — Придумывает слова и напевает бессмыслицу.
— Нет, нет, нет, не так! — возразил Джинджаб, неистово размахивая костлявыми руками, высунувшимися из треугольных рукавов. — Поет заклинания.
— Ты утверждаешь, что она владеет магией?
— Она заставлять сад расти.
— Ее сад? Ее святыня?
Джинджаб с энтузиазмом закивал.
— Ты уже говорил нам, — напомнил Унтарис, — а мы что-то так и не видели этой святыни.
Старый бедин прищурился и огляделся, явно пытаясь сориентироваться. Он указал на юго-восток, на огромную песчаную дюну, из которой торчала белая алебастровая колонна.
— За этой дюна, на юг, среди камень, где ветер сдуть песок.
— Как далеко к югу? — уточнил Алпирс, жестом не давая Унтарису заговорить.
Джинджаб пожал плечами:
— Пешком долго, верхом быстро.
— Посреди открытых раскаленных песков? — Теперь Алпирс уже не скрывал своего скептицизма.
Джинджаб кивнул.
— Ты говорил, что лагерь на западе, — вступил Унтарис, прежде чем Алпирс успел остановить его.
И снова осведомитель-бедин кивнул.
— Значит, новый лагерь, — предположил Алпирс.
— Нет, — возразил Джинджаб. — С весны там.
— Но святыня девочки в другой стороне, и далеко.
— И мы должны поверить, что ребенок в одиночку расхаживает по пустыне? Подолгу, ты сказал, и по опасным местам? — поинтересовался Унтарис.
Джинджаб пожал плечами, стоя на своем.
Алпирс прицепил игал к петле у себя на поясе, а когда Джинджаб начал протестовать, поднял руку.
— Мы поедем и взглянем на эту святыню, — пояснил он. — А потом вернемся к тебе.
— Она быть спрятан, — возразил Джинджаб.
— Разумеется. — Унтарис фыркнул и вскочил в седло. — Разве могло быть иначе?
— Нет, так неправильно! — возмутился бедин. — Я сделать, как ты сказать, и ты заплатить. Девчонка в лагерь!
— Ты останешься тут, и тебе, возможно, заплатят, — объявил Алпирс.
— О, конечно же, тебя вознаградят, — зловеще добавил Унтарис.
Джинджаб с трудом сглотнул.
— Если ты уверен в своей информации, то останешься здесь.
— Заплатить! — настаивал бедин.
— Или? — осведомился Алпирс.
— Или он пойдет и расскажет десаи, — добавил Унтарис, и когда шадовары обернулись и угрожающе взглянули на старого бедина, кровь отхлынула от его лица.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});