Читаем без скачивания Дневники Берии — не фальшивка! Новые доказательства - Сергей Кремлёв

Да, официозные историки раз за разом лгут, и поэтому я счёл необходимым поднять перчатку и принять «встречный бой», обвиняя академистов в несомненном подлоге эпохи Сталина, в искажении её исторического облика и сути.

В состав своей новой книги я включил не только развёрнутый ответ профессору Козлову и ряд замечаний по книге Дм. Винтера, но также коснулся вопроса о возможном текстологическом анализе дневников Л. П. Берии по типу того анализа, который был предпринят в целях установления подлинного автора романа «Тихий Дон».

Напомню, что в своё время авторство Михаила Шолохова было поставлено под сомнение, и в 80-е годы честь Шолохова защитили шведские и норвежские лингвисты, предприняв особое исследование.

Теперь, напротив, кое-кто приписывает авторство «Дневников Берии» Сергею Кремлёву и отказывает в авторстве Берии. Что ж — методы честного анализа выработаны давно, и никому не заказана возможность новых исследований.

Работа над книгой шла полным ходом, когда у меня в руках оказался и «свеженький», издания 2012 года, сборник документальных материалов по «делу Берии». Поскольку составители сборника прямо связали рассекречивание части следственных материалов и т. д. по этому «делу» с публикацией дневников Берии, я счёл необходимым познакомить читателя со своими впечатлениями и от сборника «бериевских» документов, изданных под общей редакцией О. Б. Мозохина.

Поскольку моя книга невелика по объёму, я счёл уместным и удобным разделить её не на главы, а на темы — восемь тем, в той или иной мере относящихся к основной теме дневников Берии.

«Дневники Берии» — не фальшивка. Фальшивкой оказываются потуги изобразить эпоху Сталина и Берии как время мрачного террора, а двух великих сынов России и Грузии — как тирана и его сатрапа.

«Дневники Берии» повествуют о прошлом, но заставляют задумываться о настоящем.

И прежде всего этим они ценны для нашего возможного будущего.

Тема I

Не подлог, а документ

У этой небольшой по объёму книги есть несколько тем, поэтому, как уже было сказано, я и разделил её не на главы, а на темы.

И первой из тем должна быть, естественно, тема ответа профессору и члену-корреспонденту РАН, известному историку Козлову. Именно его статьям (точнее — статье) обязана эта книга своим появлением на свет, так что именно с разбора его статьи и надо начинать.

Анализируя статью профессора Козлова, я не намерен давать лишь ответ по существу тех вопросов, которые поднял в популярной и научной периодике член-корреспондент РАН профессор В. П. Козлов после публикации личных дневников Л. П. Берии. Вольно или невольно В. П. Козлов затронул ряд таких моментов, о которых ему бы лучше было и умолчать.

Поэтому в свой анализ непосредственно текста профессора Козлова я включаю и некоторые свои размышления, порождённые чтением статьи уважаемого мною (не более, впрочем, чем в рамках эпистолярной вежливости) академиста.

Скажу при этом сразу, что если у меня и имелись сомнения в том, что мне были переданы подлинные дневники Л. П. Берии и другие его материалы, то «критический» «анализ» этих дневников В. П. Козловым окончательно укрепил меня в уверенности, что дневники Берии — не фальшивка, а документ эпохи.

Дело в том, что профессор Козлов не привёл ни одного факта или примера, ставящего аутентичность материалов Л. П. Берии под сомнение. Фактически В. П. Козлов ограничился лишь рассуждениями и предположениями — даром что свои догадки он раз за разом подаёт как доказанные утверждения.

Впрочем, обо всём — по порядку.

И начну я, пожалуй, с некоторых предварительных пояснений.

Сам факт активного академического внимания к моей работе по обнародованию дневников Л. П. Берии не столько польстил мне, сколько заинтриговал, особенно с учётом того, что первая публикация статьи появилась почти через год после издания первого тома дневников.

Скажем, в Интернете бурная дискуссия разгорелась сразу. Однако форумы в Сети далеко не всегда отличаются достаточным профессиональным, образовательным и интеллектуальным уровнем. На одно взвешенное и просвещённое мнение там приходится в достатке просто глупых и воинственно-невежественных, так что оценки типа «Этого не может быть, потому что не может быть никогда» меня не обескураживали.

Безусловно, и я, и мои издатели ещё до издания дневников понимали, что отсутствие у публикатора даже одной фотокопии оригинала (не говоря уже о самом оригинале) сразу же даёт основания вполне объективным аналитикам поставить аутентичность дневников под сомнение. Ведь я и сам начал с сомнений и подчёркивал это в предисловиях ко всем томам, начиная с первого, где вся история (действительно, не спорю, полудетективная) появления у меня электронной копии материалов Л. П. Берии была изложена наиболее подробно.

Также не раз я подчёркивал, что был бы лишь благодарен тем, кто взял бы на себя труд квалифицированного текстологического и исторического анализа дневников. Я много потрудился над анализом предоставленных мне текстов и лишь после весьма немалых трудов решился обнародовать их. Однако, не являясь ни москвичом, ни лингвистом-текстологом, ни профессиональным историком, да и вообще не имея нормальных условий для работы, я не мог выполнить работу анализа в том объёме, в каком мне этого хотелось и какой был необходим объективно.

Поэтому статья профессора Козлова меня, естественно, заинтересовала. В. П. Козлов известен как учёный, специализирующийся в том числе на анализе исторических мистификаций, и я надеялся найти в его публикации весомые «за» или «против». Увы, уже название статьи насторожило, а содержание, скажу прямо, — разочаровало.

Но почему вдруг возникло такое обилие «разоблачительных» «академических» материалов через такой длительный срок после выхода в свет не то что первого, но даже последнего тома дневников?

Не исключаю, что ларчик открывается вот как…

Можно предполагать, что кое-кого встревожил успех дневников у читающей публики (а он оказался налицо!). И вначале официозная, а затем академическая публикации статьи профессора Козлова должны были как-то нейтрализовать то положительное впечатление, которое неизбежно возникает при знакомстве с записями самого Л. П. Берии и усиливается, рискну заявить, после знакомства с той уже абсолютно достоверной исторической информацией, которая содержится в моих примечаниях и комментариях.

В том случае, когда чувствуешь за собой историческую правоту (а я как любой человек, доброкачественно воспитанный советской эпохой, её за собой чувствую), полноценная дискуссия с любым оппонентом не представляет особого труда.

Однако заочная дискуссия имеет ту неизбежную особенность, что требует для обеспечения полноты ответа немалой печатной площади. Ведь для ответа оппоненту вначале надо привести его тезисы, а уж затем их проанализировать. Тем не менее я построю свой непосредственный ответ профессору Козлову именно так, как этого требуют не печатные нормы, а полнота дискуссии, и надеюсь, что читателей, особенно знакомых с публикацией дневников, не утомит объём моего ответа и последующих сопутствующих размышлений.

Текст статьи профессора Козлова приведён по варианту, опубликованному в Интернете (http://rodnaya-istoriya.ru/ index.php/Vspomogatelnie-i-specialnie-istoricheskie-nauki/Istochnikovedenie/ Reabilitaciya-podlogom-kak-v-kino.html).

Ниже текст статьи профессора Козлова выделяется более широкими полями и более мелким шрифтом, все выделения в цитатах жирным курсивом — мои. Поскольку порядок цитирования тезисов и аргументов профессора Козлова строго соответствует структуре его статьи, предметом моего анализа не всегда с первых строк являются самые существенные её места, на что обращаю внимание сразу, дабы не навлечь на себя обвинение в «копании в мелочах».

Статья начинается так:

«Публикация «Личного дневника» Л. П. Берии в трех книгах, казалось, должна была бы стать сенсационным событием в документальном освещении значительной части истории СССР сталинской эпохи… Оказывается, один из ближайших соратников И. В. Сталина вел на протяжении 1937–1953 гг. дневник, называя его «дружком».

Мелочь, но — показательная. У незнакомого с текстом дневников человека такая деталь (дневник-«дружок») может создать облик Л. П. Берии как личности, склонной к неким сантиментам на фоне якобы палачества. Но слово «дружок» по отношению к дневнику его автором употреблено на протяжении пятнадцати лет два-три раза.

Далее:

«Ему (дневнику. — С. К.) он доверял не только свои сугубо личные размышления, но и записи о крупнейших событиях истории СССР, обсуждении и принятии важнейших политических решений, определивших в то время советскую историю, и даже наивысшую государственную тайну страны — создание атомной бомбы».