Читаем без скачивания Одиссея капитана Блада - Рафаэль Сабатини

защитнику протестантской церкви и готовы даже отдать за него свои жизни,

лишь бы только он взошел на престол, принадлежащий ему по праву.Если бы Бладу пришлось обсуждать этот вопрос с сестрами Питт, он сказалбы им, что, вдоволь побродив по свету и изведав множество приключений, оннамерен сейчас продолжать заниматься делом, для которого еще с молодости былподготовлен своим образованием. Он мог бы сказать, что он врач, а не солдат;целитель, а не убийца. Однако Блад заранее знал FIX ответ. Они заявили быему, что сегодня каждый, кто считает себя мужчиной, обязан взять в рукиоружие. Они указали бы ему на своего племянника Джереми, моряка попрофессии, шкипера торгового судна, к несчастью для этого молодого человеканедавно бросившего якорь в бухте Бриджуотера. Они сказали бы, что Джеремиоставил штурвал корабля и взял в руки мушкет, чтобы защищать правое дело.Однако Блад не принадлежал к числу людей, которые спорят. Как я уже сказал,он был самостоятельным человеком.Закрыв окна и задернув занавески, он направился в глубь уютной,освещенной свечами комнаты, где его хозяйка, миссис Барлоу, накрывала настол. Обратившись к ней, Блад высказал вслух свою мысль:

– Я вышел из милости у девушек, живущих в доме через дорогу.

В приятном, звучном голосе Блада звучали металлические нотки, несколькосмягченные и приглушенные ирландским акцентом, которые не могли истребитьдаже долгие годы блужданий по чужим странам. Весь характер этого человекасловно отражался в его голосе, то ласковом и обаятельном, когда нужно былокого-то уговаривать, то жестком и звучащем, как команда, когда следовалокому-то внушать повиновение. Внешность Блада заслуживала внимания: он былвысок, худощав и смугл, как цыган. Из-под прямых черных бровей смотрелиспокойные, но пронизывающие глаза, удивительно синие для такого смуглоголица. И этот взгляд и правильной формы нос гармонировали с твердой,решительной складкой его губ. Он одевался во все черное, как и подобалочеловеку его профессии, но на костюме его лежал отпечаток изящества,говорившего о хорошем вкусе. Все это было характерно скорее для искателяприключений, каким он прежде и был, чем для степенного медика, каким он сталсейчас. Его камзол из тонкого камлота note 5 был обшит серебряным позументом, аманжеты рубашки и жабо украшались брабантскими кружевами. Пышный черный

парик Камлот – тонкое сукно из верблюжьей шерсти отличался столь же

тщательной завивкой, как и парик любого вельможи из Уайтхолла note 6.Внимательно приглядевшись к Бладу, вы невольно задали себе вопрос:долго ли сможет такой человек прожить в этом тихом уголке, куда он случайнобыл заброшен шесть месяцев назад? Долго ли он будет заниматься своей мирнойпрофессией, полученной им еще до начала самостоятельной жизни? И все же,когда вы узнаете историю жизни Блада, не только минувшую, но и грядущую, выповерите – правда, не без труда, – что, если бы не превратность судьбы,которую ему предстояло очень скоро испытать, он мог бы долго еще продолжать

тихое существование в глухом уголке Сомерсетшира, полностью довольствуясь

своим скромным положением захолустного врача. Так могло бы быть…Блад был сыном ирландского врача и уроженки Сомерсетширского графства.В ее жилах, как я уже говорил, текла кровь неугомонных морских бродяг, иэтим, должно быть, объяснялась некоторая необузданность, рано проявившаяся вхарактере Питера. Первые признаки ее серьезно встревожили его отца, которыйдля ирландца был на редкость миролюбивым человеком. Он заранее решил, что ввыборе профессии мальчик должен пойти по его стопам. И Питер Блад, обладаяспособностями и жаждой знаний, порадовал своего отца, двадцати лет от родудобившись степени бакалавра медицины в дублинском колледже. После получениястоль радостного известия отец прожил только три месяца (мать умерла занесколько лет до этого), и Питер, наследовав после смерти отца несколько сотфунтов стерлингов, отправился поглядеть на мир, с тем чтобы удовлетворитьсвой неугомонный дух. Забавное стечение некоторых обстоятельств привело егона военную службу к голландцам, воевавшим в то время с французами, а любовьк морю толкнула его во флот. Произведенный в офицеры знаменитым де Ритером",

он участвовал в той самой морской битве на Средиземном море, когда был убит

этот знаменитый флотоводец.Полоса жизни Блада после подписания Неймегенского note 7 мира нам почтисовершенно неизвестна. Мы знаем, однако, что Питер провел два года виспанской тюрьме, но за что он попал туда, осталось для нас неясным. Бытьможет, именно благодаря этому он, выйдя из тюрьмы, поступил на службу кфранцузам и в составе французской армии участвовал в боях на территорииГолландии, оккупированной испанцами. Достигнув наконец тридцати двух лет,полностью удовлетворив некогда томившую его жажду приключений и чувствуя ктому же, что его здоровье пошатнулось в результате запущенного ранения, онвдруг ощутил сильнейшую тоску по родине и сел в Нанте на корабль,рассчитывая пробраться в Ирландию. Однако здоровье Блада во времяпутешествия ухудшилось, и, когда буря загнала его корабль в Бриджуотерскуюбухту, он решил сойти на берег, тем более что здесь была родина его матери.

Таким образом, в январе 1685 года Блад прибыл в Бриджуотер, имея в

кармане примерно такое же состояние, с каким одиннадцать лет назад онотправился из Дублина бродить по свету.Место, куда попал Блад, ему понравилось, да и здоровье его здесь быстровосстановилось. После многих приключений, каких другой человек не испытаетза всю свою жизнь, Питер решил обосноваться в этом городе и вернутьсянаконец к своей профессии врача, от которой он, с такой небольшой выгодойдля себя, оторвался.Такова краткая история Питера Блада, или, вернее, та ее часть, котораязакончилась в ночь битвы при Седжмуре, спустя полгода после его прибытия вБриджуотер.Считая, что предстоящее сражение не имеет к нему никакого отношения, –

а это вполне соответствовало действительности, – и оставаясь равнодушным к