Читаем без скачивания Двукратное путешествие в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова, писанное сим последним - Гавриил Давыдов

Поутру поднялись мы с места. Около полудня пошел дождь, но скоро перестал и небо опять сделалось ясно. Мы ехали между двумя хребтами, по пади, где течет выходящая из Чагдальского хребта речка Чегдалка, которую мы перешли до 15-ти раз вброд, и сверх того еще столько же ручьев, наводнившихся от дождей. Чагдалка впадает в Белую. Почтовые лошади были так худы, что одну из них принуждены мы были оставить на дороге с Якутом; нанятые же напротив все очень хороши, так что ежели бы все были такие, то верно бы могли мы переезжать от 60 до 70 верст в день, что значит очень много по столь дурной и каменистой дороге, по коей не подкованные лошади скоро подбивают копыта.

Иногда мы рвали много голубики и красной смородины, кою здесь кислицею называют; смотрели на белок и бурундуков (зверьки по менее белки, шкура их красно-седая с белыми полосами), которых собака наша отыскивала и загоняла на деревья; что и служило нам единственным провождением времени. Изредка стреляли попадавшуюся дичь.

Представляющиеся нам горы были разнообразны: иные оканчивались острыми вершинами, наподобие сахарных голов; другие имели вид куполов, некоторые поросли лесом, но большая часть из оных покрыты были мелким, камнем. Иногда хребты с обеих сторон так часто переменяли положение свое, что казалось будто мы отовсюду окружены горами.

В 7-мь часов вечера остановились между двумя хребтами около речки Чагдалки. Якуты обыкновенно дают два или три часа выстояться лошадям, потом пускают уже их на корм; если же они очень жирны, то держат сутки двое на привязи, прежде нежели отправятся в путь; да и после сего с начала дороги дают им очень мало времени ходить на кормовище.

На западе показались громовые тучи и гроза скоро усилилась. Облака ходили по различным направлениям около вершин гор; эхо повторяло в разных падях треск грома все сие вместе представляло великолепное и ужасное зрелище. Но ветер скоро переменился и разогнал громовые тучи, a дождь продолжался до 7-го часу утра.

От реки Белой мы беспрестанно почти ехали в гору по чрезвычайно трудной дороге, местами самыми бесплодными, где изредка только показывается понемногу поблекшей травы. Сего дня перешли вброд более десяти раз Чагдалку и стали подниматься на Чагдальский хребет по краю ущелины, из коей помянутая речка, мимо вершины которой мы здесь проехали, вытекает. Поднявшись на гору тот же час стали с оной спускаться по ложбине, где течет большой ручей, впадающий в речку Юниканкц, которая выходит из Юниканского хребта и вливается в Белую. перейдя много раз сей ручей приблизились к первому броду через Юниканку, что будет около 155 верст от Алдана. Пространство между Чегдальским хребтом и вышеупомянутой того же имени речкою, называется Чехоноево плачище, от того что некогда на оном у Якута Чехоноя медведи умертвили всех лошадей, по коим Якут тот плакал. Сие место есть одно из трех, на которых наиболее звери сии водятся. Другие два суть: блудный хребет и порожный брод.

Перейдя несколько раз через Юниканку, увидели с трех сторон горы, влево находящийся хребет, около 150-ти сажень высотою, состоит из плитняка и совершенно отвесный, а вправо, несколько отлогий, выше первого и покрыт мелким камнем. Мы поворотили вправо, где горы отстоят одна от другой не далее 50-ти сажень находящиеся в левой стороне состоят из плитняка и имеют вид развалин. Многие из оных так нависли, что опасно даже ездить около сих гор, от которых текущая посредине Юниканка не позволяет удаляться.

Мы перешли ее в сей день более 20-ти раз вброд, и в 10 1/2 часов вечера остановились на месте, называемом Прибылова амбар, от того что некогда купец Прибылов для складки товаров построил тут амбар, которого и признаков нега; он же поставил существующий и по сие время еще крест, на близ находящейся горе, имеющей совершенно конический вид.

Лошади наши хотя и очень устали, но мы ехали долее потому, что бы найти какое-нибудь кормовище; ибо оных почти нет в сих гористых местах. Дорога состояла из высоких неровных каменьев, почему неподкованные лошади ступают с чрезвычайным трудом, часто подбивают копыта и делаются неспособными к продолжению пути.

По Юниканке в одном месте лежал лед, вечно не тающий; a на многих горах и в лощинах виден был снег.

На рассвете пошел дождь и мы 23. в седьмом часу утра пустились в путь; перешли Юниканку вброд пять раз и стали вдоль оной, по наполненной острыми каменьями дороге, подниматься на Юниканский хребет. Подъем чрезвычайно полог. Вид с вершины хребта прекрасен. Я глядя на оный забыл о дожде, промочившем меня до костей. ужасная пропасть разделяет две горы; из оной вытекает с шумом река Кункуй, впадающая в Белую; впереди в постепенной отдаленности представляются взору многие ряды гор, одни других огромнее, с острыми или подобными куполам вершинами, выше облаков возносящимися. Все сие представляет такое зрелище, которому вид Альпийских гор может быть уступил бы, если в оное описано было многими путешественниками, но здесь некому заниматься сими редкостями природы. Мрачность препятствовала рассмотреть ясно множество еще гор, синевшихся сквозь оную. Вершины всех голы, но некоторые хребты до половины покрыты лиственичником.

Спуск с Юниканского хребта очень крут. Мы ехали по косогору, имея Кункуй в левой стороне; потом перешли ее вброд более 20 раз, и еще несколько ручьев впадающих в оную. Иногда я не мог довольно насмотреться на великолепные и ужасные виды в сих гористых местах станового хребта, почитающегося одним из числа высочайших на земном шаре Какую разнообразную пищу, почти на каждом шагу, нашел бы для своей кисти или пера искусный живописец или описатель природы!

Сильный дождь, крепкий ветер и пронзительный холод, каковой может случиться летом на столь высоких только местах, истощили наконец до того наши силы, что мы с трудом слушали Якутов, хотевших ехать далее для сыскания кормовища. Опять приблизились к Белой и перешли ее восемь раз. После первого брода, переехали через речку Бюкакян, с левой стороны в Белую впадающую. Между 4-м и 5-м бродом на Белой есть порог вышиною более сажени, а между 6-м и 7-м другой несколько менее, малых же много. Течение в вершине сей реки чрезвычайно быстро, чему и дожди, бывшие в последнее время, не мало способствовали. В иных местах Белая течет с шумом, между утесистых берегов, как бы в ворота, и представляет весьма красивый вид.

В половине 8-го часа мы остановились, развели тотчас огонь, поставили палатку, скинули с себя мокрое платье, начали отогреваться, сварили кашицу из черных сухарей с ветчиною и стали ест оную. Читатель конечно не позавидует нашему состоянию и не найдет оное отменно благополучным; но нам в сие время казалось оно превосходнейшим всего, что может изобрести роскошь и лакомство. Огонь и палатка были для нас лучше самых великолепнейших чертогов, a кашица из сухарей вкуснее всяких сладких яств. Сию высокую цену в глазах наших имели они от того, что мы четырнадцать часов, голодные, в сильный дождь и крепкий пронзительный ветер ехали верхом. Подобные случаи больше чувствует тот, кто их переносит, нежели тот, кому он их после пересказывает. Впрочем они приучают к трудам и терпению более, чем все красноречивые наставления. Человек имеющий средство избавиться от претерпеваемого им страдания не с такою твердостью переносит оное, как тот, который терпит без всякой надежды к облегчению. Сия самая невозможность переменить состояние свое подкрепляла нас и принуждала говорить друг другу: как же быть? век прожить, не поле перейти. Пустясь в далекий путь надобно всякую претерпеваемую нужду почитать полезным Июль. искушением, облегчающим тягость тех трудов, которые впредь случиться могут. Сверх сего человек, проживший всю жизнь свою в единообразном покое, лишен приятности воспоминать о бывших с ним переменах. Таковые мысли наполняли нас дорогою, и вкусная кашица была за них наградою.