Читаем без скачивания Кремль. Ставка. Генштаб. - Юрий Горьков

Выше я уже говорил, что Генеральный штаб и политическое руководство СССР располагали достаточными данными разведки о подготовке Германии к войне против СССР. Но достаточного анализа и выводов из развития обстановки у наших западных границ никто не делал. Имея неопровержимые данные о подготовке к агрессии, отдельные крупные должностные лица в докладах Сталину представляли их как дезинформацию (начальник Разведуправления генерал-лейтенант Ф. И. Голиков, нарком ВМФ адмирал Н. Г. Кузнецов и некоторые другие.

Тем временем напряжение у наших границ нарастало. Развед управлениям округов, в частности ЗапОВО, ПрибВО, ЛенВО и других, из достоверных источников, заслуживающих доверия, стало известно, что сосредоточение немецкой армии заканчивалось, что войска первого оперативного эшелона 21 июня 1941 года заняли исходное положение для наступления. Так, разведкой ПрибВО была вскрыта группировка в составе двух армий (пд — 19, мд — 5, тд — 1, танковых полков — 5). Всего было обнаружено до 200 военных объектов и свыше 500 самолетов.[62]

В спецсообщении разведотдела ЗапОВО о подготовке Германией войны против СССР количество немецких войск установлено до мелочей, до калибров орудий, до единиц самолетов и вагонов. Нам был известен их камуфляж, состояние войск в целом.

В этих условиях, писал А. М. Василевский,

«хотя мы и были еще не совсем готовы к войне…, но если реально пришло время встретить ее, нужно было смело перешагнуть порог. И. В. Сталин не решался на это».[63]

И. В. Сталин очень неприязненно воспринимал доводы Наркома обороны о необходимости прикрытия границ и проведения частичной мобилизации. После долгих и достаточно острых разговоров он разрешил перебросить на Украину и в Белоруссию две общевойсковые армии (под видом подвижных лагерей). Но факт стягивания наших войск к западной границе не только не устрашал Германию. Он был нужен ей для обоснования начала так называемой превентивной войны. Гитлер был недоволен тем, что Советский Союз невозможно спровоцировать на нападение. Статс-секретарь МИД Германии Р. фон Вайцзеккер записывал в дневнике:

«…очевидно, Москва рассчитывала на нормальную дипломатическую процедуру: жалоба, реплика, ультиматум, война…».[64]

В обстановке надвигающейся войны, 13 июня, С. К. Тимошенко просил разрешения у И. В. Сталина привести в боевую готовность и развернуть первые эшелоны по планам прикрытия. Но разрешения не поступило.[65]

А тем временем ширился поток информации, в том числе от перебежчиков немецкой армии, о дне и даже часе начала агрессии. Вечером 21 июня начальник штаба КОВО генерал-лейтенант М. А. Пуркаев доложил Г. К. Жукову, что фельдфебель немецкой армии, перебежавший на нашу сторону, сообщил о начале наступления немецких войск утром 22 июня. Об этом было доложено И. В. Сталину, который вызвал С. К. Тимошенко и Г. К. Жукова в Кремль.

Ему был представлен проект директивы о приведении войск в полную боевую готовность. Но он проект не одобрил, опасаясь, что это спровоцирует гитлеровское руководство на начало военных действий. Не теряя времени, Г. К. Жуков и Н. Ф. Ватутин в соседней комнате быстро составили другой проект директивы. И. В. Сталин, прочитав его, передал наркому для подписи.

В 00 часов 30 минут 22 июня эта директива была направлена в западные приграничные округа. В войска она поступила только к рассвету. Так, штаб ЗапОВО получил ее в 01 час 45 минут и направил в армии в 02 часа 45 минут. До разных армий директива дошла в разное время, так как проводная связь была уже выведена из строя. Штаб 4-й армии, например, получил ее в 03 часа 30 минут, а штаб 10-й армии — в 16 часов 20 минут 22 июня 1941 года. Штаб 3-й армии вообще не смог ознакомиться с этой директивой, так как связь не была восстановлена.

А в это время события нарастали. Примерно в полночь командующий войсками Киевского военного округа доложил о появлении еще одного перебежчика — немецкого солдата 222-го пехотного полка 74-й пехотной дивизии, который сообщил, что наступление начнется в 4 часа утра 22 июня.

Всю ночь военное руководство Наркомата обороны, Генштаба и военных округов находилось на рабочих местах. В 03 часа 15 минут немцы начали боевые действия на фронтах, нанеся первые удары по нашим аэродромам, военно-морским базам и ряду крупных городов. Г. К. Жуков описывает эти тревожные минуты так:

«В 3 часа 25 мин. Сталин был мной разбужен и ему было доложено о том, что немцы начали войну, бомбят наши аэродромы и открыли огонь по нашим войскам. Мы просили разрешения дать войскам указание о соответствующих ответных действиях. На повторные вопросы он ответил:

«Это провокационные действия немецких военных, огня не открывать, чтобы не развязать более широких действий, передайте Поскребышеву, чтобы он вызвал к 5 часам Молотова, Маленкова, Берия. На совещание прибыть Вам и Тимошенко».

Свою мысль о провокации немецких военных он вновь подтвердил, когда прибыл в ЦК.[66]

До 06 часов 30 минут И. В. Сталин не давал разрешения на ответные действия. И только после доклада В. М. Молотова, что гитлеровское правительство объявило войну России, он санкционировал подписание директивы № 2, и то с ограничениями (наземным войскам границу не переходить, удары авиации наносить на глубину до 100–150 км). Директиву подписали С. К. Тимошенко, Г. К. Жуков и Г. М. Маленков, как член Главного Военного совета.

А в это время на наших западных границах уже полыхала война. Тишина стояла только на участках границ с Финляндией, Норвегией и Румынией. Командующие и командиры принимали самостоятельные решения, как диктовала сложившаяся обстановка. Началось великое испытание для всего советского народа.

Часть II

Суровые будни Ставки

Глава 1

Формирование органов высшего военного руководства

По своим масштабам, ожесточенному характеру сражений, числу человеческих жертв и материальных потерь Великая Отечественная война не имеет себе равных в истории человечества. Она занимает центральное место во Второй мировой войне и по стратегическим итогам. В ней одновременно участвовало более одиннадцати миллионов человек. За 1418 дней, пока длилась эта война, советские войска провели более 50 стратегических, 250 фронтовых и свыше 1000 армейских операций.[67] По уточненным архивным данным, за этот период на территории СССР было разрушено 1710 городов, более 70 тысяч сел и деревень, около 32 тысяч промышленных предприятий, 65 тысяч километров железнодорожных путей.[68]

Несмотря на то, что в целом история Великой Отечественной войны изучена достаточно полно, о деятельности Верховного Главного Командования вообще и Ставки ВГК в частности материалов имеется крайне мало. Думаю, читатель согласится со мной, что именно в Ставке закладывались основы нашей Победы.

Конечно, не все в ее деятельности протекало гладко. Мы, рассматривая деятельность Ставки с позиций сегодняшнего дня, остро воспринимаем ее неудачи, ошибки и стратегические просчеты. Вот что думал по этому поводу маршал Г. К. Жуков (в этой книге мне иногда кажется более правильным ссылаться не на официальные мемуары Георгия Константиновича, неоднократно переиздававшиеся в СССР, а на рукопись этих мемуаров, хранящуюся ныне в архиве Президента России, поскольку в рукописи можно найти многое из того, что не было включено в знакомый многим трехтомник по цензурным, политическим и иным соображениям):

«…Наверху, в Ставке, особенно отчетливо видно, что на войне ошибки ошибкам рознь: одни из них исправимы, другие исправлениям не поддаются. Все зависит от характера ошибок и их масштаба. Ошибки тактические, как свидетельствовал опыт, вышестоящее командование могло быстро исправить. Ошибки оперативного масштаба исправить неизмеримо труднее, особенно, если нет в распоряжении командования необходимых сил, средств или времени, чтобы ввести эти силы в дело там и тогда, когда это нужно. Для исправления оперативно-стратегических ошибок, допущенных Ставкой и командованием некоторых фронтов летом 1942 года, потребовались чрезвычайные усилия всей страны, и нам пришлось нести большие потери».[69]

О необходимости освещения деятельности Ставки ВГК бывший начальник Генерального штаба Вермахта генерал-полковник Ф. Гальдер писал так:

«Исторически небезынтересно исследовать, как русское руководство, потерпевшее крушение со своим принципом жесткой обороны в 1941 году, развилось до глубокого оперативного руководства и провело под командованием своих маршалов ряд операций, которые по немецким масштабам заслуживают высокой оценки».[70]

К сожалению, пожелание Ф. Гальдера в нашей стране как бы не было услышано. Аналитических книг о деятельности Ставки ВГК у нас практически нет. Некоторые материалы эпизодического характера по этому вопросу можно найти в мемуарах маршалов Г. К. Жукова и А. М. Василевского. Они имеют самую высокую пробу и заслуживают доверия. Ценность их определяется тем, что Г. К. Жуков был членом Ставки с начала ее образования, второй, прослужив тридцать месяцев начальником Генштаба, имел со Ставкой самый непосредственный контакт и был введен в число ее членов 17 февраля 1945 года. Оба эти человека тем самым стали не только свидетелями деятельности высшего органа управления войной в СССР, но и творцами ее замыслов, организаторами многих блестящих побед.