Читаем без скачивания Концептуальное проектирование сложных решений - Андрей Теслинов

Читатель, знакомый с работами Л. С. Выготского, понимает «размер» состоявшегося труда истолкования. Построенный ряд суждений отражает суть неповеденческой концепции личности (ее схваченный смысл), выраженную в достаточной для сформулированной задачи мере.

Пример второй. Теория деятельности менеджера среднего звена.

Было

Публичная риторика о задачах, роли и инструментах менеджера среднего звена в современной организации. Это книги, учебники, образовательные программы, кейсы для тренировки анализа отдельных компетенций менеджера среднего звена. Все это носит характер гигантского разнообразия мнений, «раскрученных» авторских идей, публикаций в периодике и Интернете.

Задача понимания

На основе выделения общего в известных частных высказываниях в риторике современного менеджмента сформировать представление о ключевых объектах деятельности менеджера среднего звена. Это представление должно отражать существо европейского взгляда на характерную логику его деятельности и его вклад в успех организации. Необходимо сформировать прообраз актуальной теории «деятельности менеджера среднего звена» без инструментальной детализации этой деятельности.

Стало

Он (менеджер среднего звена) является творческим инициативным проводником решений высших менеджеров, исходящих от стратегического выбора развития компании.

Его ключевая роль в компании – разрабатывать и обеспечивать уместными решениями линию, связывающую выбор высших менеджеров с исполнительским поведением линейных менеджеров.

Основные составляющие логики его деятельности:

Интерпретация стратегических целей и бизнес-стратегии.

Разработка ценностной дисциплины, соответствующей бизнес-стратегии.

Выделение и установление ключевых отношений с заинтересованными сторонами деятельности компании.

Назначение целей по ключевым аспектам деятельности, согласованным со стратегическими целями и ценностной дисциплиной компании.

Перевод задач по достижению целей в операционную плоскость (налаживать операционный менеджмент).

Управление измерением результатов деятельностей и их оценкой.

Обеспечение баланса в оценках показателей деятельности по ключевым ее аспектам.

Организация управленческого контроля (саморефлексия менеджмента).

Из существующих разнородных утверждений о деятельности менеджера среднего звена здесь оказался выделенным инвариант ее логики, не зависящий от конкретной сферы его деятельности, от культуры и структуры компании и пр. Эта логика выражает принципиальное отличие именно менеджера среднего звена организации от остальных, демонстрируя основания его благополучия, счастья и… увы, трагедии. Первые два основания связаны с возможностью творчества – такой менеджер может изобретательно разрабатывать различные «траектории» воплощения стратегических решений компании. Третье основание заключено в его чрезвычайно сложной роли – быть связью между двумя малосовместимыми мирами: миром мечты (миром желаний собственников) и миром действия (миром наемного исполнительского труда). Однако смысл деятельности менеджера среднего звена теперь с нами. В этих примерах, лишенных деталей самого процесса объяснения сути явлений, мне хотелось обобщить процедуры истолкования. Что же наиболее существенно в этом переходе от «было» к «стало»? Что здесь существенного с точки зрения традиции концептодеятельности? Проще говоря, чем же должно «сердце успокоиться»? [72]

Отвечу так:

· выделенным предметом или предметной областью из данности;

· осознанной познавательной ситуацией, осознанной исследовательской задачей;

· схваченным смыслом данности как неупорядоченной пока суммой существенных для конкретной познавательной ситуации признаков данности;

· высокой степенью сжатости смысла – здесь он в основном очищен от второстепенного, от приговорок и от потенциального поля смыслов, не имеющих отношения к задаче.

Сердце должно успокоиться тем, что результат истолкования данности готов к концептуальной отделке как алмаз к огранке. Кстати, цените, пожалуйста, образ – до всего этого была лишь интеллектуальная руда.

Сознаю, что продемонстрировать все-все премудрости кухни извлечения, расчистки и сжатия смыслов не удастся – здесь нужна совместная практика, которая происходит в «Мастерской концептуального мышления» [73] . Однако удалось ли мне показать, что истолкование данности как работа по добыче и предварительной обработке содержания предметной области – это серьезная работа… но лишь в «черновик» концептуалиста? В «черновик», поскольку здесь появляются смыслы, выраженные хотя и ясно, коротко, но не строго. Это лишь заготовки для подлинно строгой и продуктивной работы мышления, с которой в основном связан заметный и благодатный эффект концептодеятельности. Он возникает на этапе концептуализации смыслов, а расцветает после их развертки.

2. Инструменты концептуальной расчистки беспорядка

Это инструментарий трех завершающих шагов проектирования концептуальных решений.

На примерах показываются техники изготовления концептов в размытых предметных областях и сложных познавательных ситуациях. Даются методические советы по использованию концептов и концепций в решениях.

После некоторой практики Вы сможете конструировать смыслы так, чтобы они приводили к новому знанию и к новым именам.

Все это есть способы усмирения интеллектуального беспорядка.

Концептуализация смыслов

Третий шаг – выразить понятый смысл предельно точно, богато и… красиво.

Читаю у Аристотеля: «Из <всех> родов деятельности самым искусным является тот, в котором наименьшее значение имеет случайность; самым низменным тот – при котором получают повреждения тела; самым рабским – тот, где требуется исключительное применение физических сил; наименее же благородным – где меньше всего требуется добродетели» [74] . Пойдемте первым путем. Но по мере сил будем удаляться от последнего – надо ли разбираться почему?

Препятствиями на пути к неслучайному, то есть методическому использованию богатства уже схваченных нами смыслов встают, как это ни странно, наш язык и предрассудки.

«Язык и предрассудки, на которых построен язык, часто мешают нам выяснить сущность внутренних процессов и желаний, например, вследствие того, что существуют только слова для превосходной степени этих процессов и желаний; а мы привыкли не всматриваться в состояния и факты, если для них недостает слов, потому что там трудно точно мыслить; поэтому обыкновенно заключают, что там, где прекращается область слова, прекращается также и область бытия. Гнев, ненависть, любовь, сострадание, страсть, радость, горе – все это имена для обозначения крайних состояний; средние и низкие степени их ускользают от нас, а между тем они-то и ткут тонкую паутину, составляющую и наш характер, и нашу судьбу. Те крайние взрывы очень часто рвут паутину и составляют исключения, а между тем они могут ввести наблюдателя в заблуждение и не только наблюдателя, они вводят в заблуждение и самого действующего человека. Все мы представляем собою, в сущности, не то, чем мы кажемся в наших крайних состояниях, которые одни только и можно знать и о которых одних только можно говорить, а следовательно порицать нас или хвалить. Мы несправедливо судим о себе по этим грубым, легко осязаемым порывам, которые одни только известны нам; мы делаем заключения на основании такого материала, в котором больше исключений, чем правил; мы ошибаемся при чтении этих, по-видимому, только слишком ясных букв нашего "я" [75] .

Концептуальное мышление может преодолеть эти препятствия особенным вспоможением себе самому.

Существо концептуального вспоможения

В отличие от слов, понятия – необыкновенно подвижные сущности. Они изменяются вслед за процессом познания, даже тогда, когда связанные с ними слова еще сохраняются и пытаются указывать на то «место», где обозначаемые ими понятия были прежде. Рано или поздно этот разрыв между понятием и словом осознается, термины опустошаются, как это произошло со многими терминами в истории. «Эта удивительная способность понятия изменяться (возможно, нет ничего в мире столь подвижного, как понятие) является не слабостью его, а как раз его единственной в своем роде способностью следовать за никогда не останавливающимся процессом познания. Но она в то же время является красноречивым свидетельством шаткости связи между термином и духовным содержанием в понятии» [76] . Отказ следовать за словами (терминами) в понимании глубины смыслов и внимательное обращение к стоящими за ними понятиями – и есть существо концептуального вспоможения мышлению. С технологической точки зрения этот процесс выступает как логизация смыслов, то есть превращение понятых смыслов в понятия. Здесь смысл «берется» в оболочку понятий уже готовым, истолкованным. У процесса логизации смыслов есть две существенные черты.