Читаем без скачивания Василий III. Иван Грозный - Руслан Скрынников

После беззаконного ареста псковских выборных лиц и челобитчиков начались волнения в Пскове. Собравшись на вече, народ «начаша думати, ставить ли щит против государя, запиратися ли во граде». Псков обладал мощными укреплениями и мог выдержать длительную осаду. Поскольку выборные власти Пскова находились как заложники в Новгороде, вече разошлось, не приняв никакого решения. Тем временем Василий III приказал начать переговоры с арестованными псковскими послами. Псковичи имели перед глазами пример Новгорода, и им нетрудно было представить свое будущее. Но они находились под стражей, и пришлось подчиниться силе. Московские бояре уведомили посадников, что государь намерен упразднить в Пскове вечевые порядки и ввести наместничье управление. В случае принятия этих требований власти гарантировали псковским боярам неприкосновенность их имущества. Переговоры с арестованными, видимо, носили неофициальный характер и не получили широкой огласки. Поэтому псковские летописи ничего не сообщают о капитуляции посадников. Отчет о переговорах попал лишь на страницы московской летописи.

Навязав посадникам свою волю, Василий III без промедления отправил в Псков дьяка. Псковское вече собралось в последний раз. Дьяк потребовал снять вечевой колокол, упразднить выборные должности и принять в городе двух наместников. При этом он ни словом не упомянул о гарантиях, полученных псковскими боярами в Новгороде. Вече выразило полную покорность государю. На рассвете 13 января 1510 г. вечевой колокол был сброшен на землю. Наблюдая эту сцену, псковичи «начата плаката по своей старине и по своей воли».

Прибыв в Псков, Василий III объявил боярам, купцам и житьим людям, что они должны немедленно покинуть город из-за «многих жалоб» на них со стороны псковичей. Выселению подверглось триста семей. Конфискованные у них вотчины были розданы в поместье московским служилым людям. Псковичи были изгнаны из Среднего города, где было более полутора тысяч дворов. В опустевших дворах поселилась тысяча новгородских помещиков. Цитадель, опоясанная мощной крепостной стеной, превратилась в оплот московского владычества. Псковичи помогли Москве сокрушить Новгород. Теперь им пришлось разделить ту же долю. Цветущий город пережил трудные дни. Многие горожане разбрелись по деревням в поисках пропитания. Прошло немало времени, прежде чем скитальцы возвратились в родные места: «…начаш? кои отколе копитися во Пскове, как были разошлися».

Отношения с Крымом

Разгром крымцами сыновей Ахмат-хана изменил ситуацию на южных русских границах. С исчезновением Большой Орды союз между Россией и Крымом дал трещину. Крымское ханство пыталось распространить свое влияние на «мусульманские юрты» (ханства) Нижнего Поволжья. Польский король Сигизмунд начал войну с Россией в союзе с Крымом, Казанью и Ливонским орденом. Война была недолгой и завершилась заключением в 1508 г. «вечного мира».

Дань Орде была упразднена окончательно после «стояния на Угре». Место дани заняли «поминки», подарки крымскому хану и его сановникам. Татары явились в Европу как завоеватели, что наложило печать на их дипломатию.

Официальная переписка дает представление о дипломатии Орды и сношениях Руси с Крымом. Когда из Москвы в Крым был направлен знатный дворянин Василий Морозов, ему был дан наказ: «Если станут у него просить какой пошлины, то ему в пошлину никому ничего не давать, кроме того, что с ним послано от великого князя в поминках». Морозов строго следовал наказу. «Приехал я к воротам, — доносил он великому князю, — сошел с лошади, пошел пешком в городские ворота и вижу, что в воротах сидят все лучшие князья; они со мной карашевались по обычаю; но когда дошла очередь до Кудаяр-мурзы, то он со мною не карашевался, а сказал толмачу: „Скажи барину, что он холоп!“ Толмач мне тут не сказал, а он на толмача с ножом, и толмач мне сказал у царевых дверей. Я пошел к царю и девяти (подарки) понесли за мною; тут Кудаяр-мурза отнял у подьячего шубу беличью хребтовую; как подошел я к царевым дверям, ясаулы посохи свои бросили передо мною и стали говорить толмачу: „Давай пошлины!“ Я перешагнул через посохи. „Ничего, — говорю, — не ведаю“; а мурза Аппак мне сказал: „Не потакай, ступай прямо к царю“. Царь спрашивал великого князя о твоем здоровье, меня жаловал, и царевичи меня жаловали и карашеваться звали; я посольство правил, царь меня жаловал чашею и остаток подал, и царевичи жаловали, остатки подавали; потом царь, немного посидевши, велел мне чашу подать, а я чашу подал царю, царевичам и князьям, но когда дошел черед до Кудаяр-Мурзы, то я начал бить челом царю на него, что холопом меня назвал и шубу отнял. „Кудаяр-мурзе, — говорил я, — чашу не подам за это: холоп я твой да брата твоего, государя великого князя Василия Ивановича“. Царь начал говорить за Кудаяра. „Мы его этим пожаловали“, — говорил царь. Я на это отвечал: „В том, государь, волен ты, вольный человек, хотя и все ему отдай“. Царь после этого меня отпустил и прислал за мною с медом, а Кудаяра, говорят, бранил и вон выслал… А царевич Ахмат-Гирей прислал ко мне дувана своего; дуван ко мне приехал, да стал браниться, говорит: „Царевич тебе приказал сказать: недодашь мне тех поминков, что мне Заболоцкий давал, и я тебя велю на цепи к себе привести“. Я ему отвечал: „Цепи твоей не боюсь, а поминков не дам, поминков у меня нет“».

Раздор между Москвой и Бахчисараем нарастал исподволь. Крымские Гиреи надеялись посадить в Казани одного из членов своей династии, чему Россия противилась.

Еще в 1515 г. из Москвы в Константинополь выехал посол Коробов. Ему поручено было заключить с султаном союз против Литвы и Крыма. Он хлопотал также об отмене зауморщин, то есть права турок забирать пожитки умерших у них русских купцов. Но Коробов получил грамоту, в которой султан давал удовлетворительный ответ только относительно зауморщин.

В 1517 г. великий князь говорил с боярами, что у него нет вестей от турецкого султана, надобно бы послать к нему посла спросить о здоровье. В Турцию отправлен был дворянин Голохвастов. Москве обещали безопасную торговлю, и только.

Отказываясь заключить союз с Василием III, турки однако же запрещали крымскому хану тревожить московские владения. Султан использовал силы Крыма сообразно собственным военным планам.

Московские доброхоты писали из Азова, что султан прислал сказать хану: «Слышал я, что хочешь идти на Московскую землю; так береги свою голову, не смей ходить на московского, потому что он мне друг великий; а пойдешь на московского, так я пойду на твою землю». Хан был в гневе, потому что завершил сборы для похода на Русь.