Читаем без скачивания Два круга солидарности. Этнический и национальный факторы в современном мире - Владимир Иорданский

Еще одно-два замечания. Нередко высказывается суждение, что этничность – биологическое качество человека, а этнос – биологическая группа, что-то вроде стаи или прайда. Если учесть, что отличительная черта этноса – это культура, что вне культуры людское сообщество не существует и существовать не может, то понятна ошибочность суждения, представляющего этнос лишь биологической группой. С другой стороны, этнос иногда противопоставляют нации как некое «природное», «естественное» объединение людей сообществу сограждан, образующему государство, когда нация тождественна государству. При таком подходе к нации ее этническое своеобразие исчезает, что также неправильно. Строго говоря, как представляется, ошибочно абсолютизировать противопоставление нации этносу, забывая, что и нация, и этнос суть две формы существования сообщества людей, что их противопоставление может быть лишь весьма условным.

Нация есть преодоление этничности, а вместе с тем, она не существует, не может существовать вне этнического или полиэтнического организма. Двигаясь по некой восходящей исторической параболе, людское сообщество то набирает силы, становясь нацией, черпающей энергию из контактов со своими соседями, то, слабея, замыкается в себе, в своей этничности.

Через преодоление этничности, этнической ограниченности она сращивается с другими нациями. И в то же время через такое сращивание укрепляет свою этничность и становится нацией.

Один из труднейших вопросов – о формах существования наций. Строго говоря, количество народов на земном шаре столь невелико, что ценнее, пожалуй, выявить своеобразие каждого из них, чем пытаться их объединить по некоторым общим чертам.

Что же касается неповторимой индивидуальности этнических образований, то здесь необходимо, как представляется, учитывать, что взаимосвязь национальной индивидуальности с историческим путем нации – самая непосредственная. И история народа запечатлена не только в преданиях или в багаже конкретных знаний народа о собственном прошлом. Его историческая память – и в этике, в нравственных идеалах, в нормах поведения, в предрассудках и прозрениях, в характере, наконец. Своеобразие каждого народа – это, в конечном счете, своеобычность его исторического пути, хотя одно не сводимо к другому.

И все же очень многое позволяет выявить некий общий для всех народов фон.

Вероятно, уточняя признаки, характерные для всех наций, нельзя не упомянуть такого, как степень демократизма. Не внешнего, чисто политического, но глубинного, основывающегося на способности к интеллектуальной терпимости, гуманизме, способности уважать другой народ, чужую культуру, на самостоятельности личности. Этот признак особенно существен, потому что степень демократизации общества есть как бы суммарный результат взаимодействия происходящих в нем процессов – классовой борьбы, культурного и духовного развития, эволюции хозяйственной, научно-технического прогресса.

Политическая демократия – лишь частное проявление глубинного, неуклонного процесса демократизации общества. В истории не редки случаи, когда он происходит в условиях жесткой политической системы, преследующей инакомыслие, ограничивающей даже основные свободы личности. Так, в Советском Союзе государством была проделана колоссальная работа по развитию образования народа, по поддержке народной культуры, по преодолению традиций и обычаев, которые ущемляли достоинство женщины. Многое было сделано в развитие того, что слишком помпезно называлось дружбой народов, а проще могло бы быть названо межнациональным сотрудничеством. Все это были различные стороны демократизации общества, что, в конечном счете, и обусловило крах режима, не сумевшего пойти в ногу с процессами, которые он сам же и подтолкнул. Напротив, уже весьма скромный успех политической демократии в России ознаменовался массовым разорением народа, острейшим кризисом системы образования, отчуждением народа от культуры, а культуры – от народа и, в конечном счете, вылился в существенное ограничение и ущемление самой политической демократии. Вот почему, наверное, можно сказать, что если ценность демократизации общества абсолютна, поскольку от нее зависят благополучие всех его членов и нравственное здоровье нации в целом, то ценность политической демократии – относительна и обусловлена конкретными историческими условиями.

Иной раз в этой связи приходится слышать, что нации нужно подразделять на два типа – демократические и авторитарные. И, действительно, с этим трудно спорить. В мире существует большая группа демократических государств и, на другом полюсе, еще более многочисленные диктатуры.

К сожалению, противопоставление основывается главным образом на учете различий, существующих в сфере правовой, политической, в сфере государственного устройства. В большинстве случаев анализ ограничивается учетом сиюминутных, преходящих обстоятельств народной жизни, редко затрагивая глубинные особенности наций и их развития. Поэтому и заключения бывают иной раз поверхностны.

Скажем, разве справедливо было бы относить немецкий народ в период Третьего рейха к числу недемократических наций только на том основании, что избиратели в 1933 г. поддержали национал-социалистов и в стране установилась фашистская диктатура? Вряд ли утвердительный ответ был бы верен. Дух народа оставался демократичен, демократичной продолжала быть его культура. Фашистская аберрация национального сознания оказалась сравнительно недолгой.

Другой пример – русский народ. Его обвиняли и обвиняют в пассивности, в покорности, в преклонении перед кнутом, утверждая, что все это – приметы его недемократичности. Опять-таки суждение слишком торопливое и предвзятое.

В ходе своей истории русский народ выработал довольно развитую систему демократии. В таких городах, как Псков и Новгород, был демократичным сам механизм государственного управления, основывавшийся на прямом участии народа в решении важнейших вопросов внешней и внутренней политики. В Москве существовала традиция Земских соборов, выражавших общенародную волю. Наконец, в деревне действовала общинная демократия, уцелевшая даже при крепостнических порядках.

И самодержавный характер государственной власти вытекал не из недемократичности русского народа, а был предопределен рядом других факторов национальной истории, в частности рождением российского государства в тяжелейших условиях борьбы с внешними врагами, представлением о священном характере высшей власти и рядом других. Он находился в известном противоречии с народными демократическими традициями.

Какие же в этих условиях различимы типы существования этносов? Один из главных – моноэтнический, когда этнос в силу причин, которые могут быть чрезвычайно многообразны – от чисто географических до культурно-психологических, ревниво отстаивает свою обособленность. Второй – полиэтнический при отчетливом доминирующем положении одного этноса. Таковы британская, испанская, французская и целый ряд других наций, где вокруг одного наиболее крупного и влиятельного группируется созвездие других народов. Наконец, третий тип – полиэтнические сообщества, где наблюдается теснейшее равновесное переплетение разнородных этнических групп, но часто вокруг одного в культурном и экономическом отношении лидирующего народа.

По сравнению с этносом нация – более сложное образование, причем стоящее на других основаниях. Она напоминает молекулу, образованную различными атомами – этническими группами. Если этнос цементируется в первую очередь сознанием общности происхождения, т. е. прошлого принадлежащих к нему мужчин и женщин, то в нации более важную роль играет убежденность в общности будущего. Вот почему в духовной жизни нации столь существенное место занимает вопрос об историческом ее призвании, о национальной идее и т. п.

Понимание того, что нация менее замкнута, чем этнос, иной раз проявляли даже лидеры движений, имеющих репутацию националистических. Интересно в этом отношении высказывание бывшего председателя Верховного Совета Литвы В. Ландсбергиса в интервью газете «Известия». Он говорил: «…нация – это необязательно люди одного этнического происхождения. Это люди, которые относятся к данному государству как к своей родине. Они и составляют у нас условную литовскую нацию, в которую входят не только коренные жители – литовцы»[54].

Такие образования возникали не только в эпоху господства капиталистического способа производства. Прочные, длительно существовавшие полиэтнические сообщества национального типа известны и в античности, и в Средние века. Их внутренняя сплоченность иной раз зависела от единства веры, единства религиозных убеждений. Этот фактор сохранил свое значение вплоть до современности. Израиль на Ближнем Востоке, движение сикхов в Индии свидетельствуют о том, как мощно соединяет религия изначально разнородные по культуре этнические элементы.