Читаем без скачивания Негодяй из Сефлё - Пер Валё

— Значит, Хульта вы знаете?

— Нет. Сколько мне помнится, я никогда его не видела.

— Не видели?

— Нет. Только по телефону с ним разговаривала.

— И все?

— Все.

— Подождите минутку, госпожа Нюман.

— Пожалуйста.

Мартин Бек опустил на стол руку с зажатой в ней трубкой и задумался, постукивая кончиками пальцев по корням волос, обрамляющих лоб. Рённ безучастно зевал.

Мартин снова поднес трубку к уху.

— Фру Нюман, вы слушаете?

— Да.

— Известно ли вам, как зовут первого помощника комиссара, то есть Хульта?

— Да, по чистой случайности. Пальмон Харальд Хульт. А вот его звание я узнала только от вас.

— По случайности, вы сказали?

— Да, именно так. Оно записано тут, его имя. В телефонной книге. Пальмон Харальд Хульт.

— Кто же его записал?

— Я сама и записала.

Мартин Бек промолчал.

— Господин Хульт звонил нам вчера вечером, он справлялся о Стиге. И был потрясен, узнав, что Стиг тяжело болен.

— Вы дали ему адрес больницы?

— Да. Он хотел послать Стигу цветы. А я, как уже было сказано, знала Хульта. Он был единственным, кому я рискнула бы дать адрес, кроме…

— Кого?

— Ну, начальника полиции, или полицмейстера, или главного инспектора, сами понимаете…

— Понимаю. Значит, вы дали Хульту адрес?

— Да.

Она помолчала, потом спросила с изумлением:

— На что вы намекаете?

— Ни на что, — успокоил ее Мартин Бек. — Все это ровным счетом ничего не значит.

— Но вы себя так ведете, будто…

— Просто мы обязаны все проверить, фру Нюман. Вы очень нам помогли. Благодарю вас.

— Пожалуйста, — откликнулась она так же растерянно.

— Благодарю, — повторил Мартин Бек и положил трубку.

Рённ стоял, прислонясь к дверному косяку.

— По-моему, — начал он, — я наидентифицировался сколько мог. Двое умерли. А про этого чертова Эриксона никто ничего не знает.

— Так, так, — с отсутствующим видом протянул Мартин Бек и уставился на раскрытый лист блокнота. Там стояло: Пальмон Харальд Хульт.

XVIII

Раз Хульт поехал на работу, значит, он сидит за своим столом. Хульт — человек в годах и теперь больше занимается писаниной, официально по крайней мере.

Но человек, снявший трубку в Мариинском участке, ничего, казалось, о нем не знал.

— Хульт? Нет, его здесь нет. Он выходной по субботам и воскресеньям.

— Он даже не показывался у вас сегодня?

— Нет.

— Это точно?

— Да. Я, во всяком случае, его не видел.

— Будьте так любезны, расспросите остальных.

— Каких это остальных?

— Ну, я надеюсь, у вас не так худо с персоналом, чтобы на целый участок никого, кроме вас, не было, — объяснил Мартин Бек с некоторой долей раздражения. — Не один же вы тут сидите.

— Конечно, не один, — сказал человек у аппарата на полтона ниже. — Подождите, сейчас я узнаю.

Мартин Бек слышал, как звякнула об стол телефонная трубка и как затихли шаги.

Потом до него донесся отдаленный голос:

— Эй! Из вас никто не видел Хульта? Этот воображала Бек из комиссии по убийствам спрашивает…

Конец фразы затерялся в шуме и голосах.

Мартин Бек ждал, он бросил усталый взгляд на Рённа, а тот устремил еще более усталый взгляд на свои часы.

Почему полицейский считает его воображалой? Может, потому, что Мартин Бек обратился к нему на «вы»? Мартин Бек лишь с трудом заставлял себя говорить «ты» соплякам, у которых еще молоко на губах не обсохло, и выслушивать такое же «ты» в ответ.

Хотя в остальном его никак нельзя было назвать поборником формализма.

Интересно, как вел бы себя в подобном случае человек вроде Стига Нюмана?

В трубке щелкнуло:

— Так вот насчет Хульта…

— И что же?

— Он действительно сюда заходил. Часа полтора назад. Но, кажется, сразу же ушел.

— Куда?

— Вот уж этого действительно никто не знает.

Мартин Бек оставил эту шпильку без последствий. Он сказал:

— Спасибо.

Для верности он набрал домашний телефон Хульта, но там, как и следовало ожидать, никто не отозвался, и после пятого гудка Мартин Бек положил трубку.

— Ты кого ищешь? — спросил Рённ.

— Хульта.

— Ах так.

«Похоже, что Рённ не отличается особой наблюдательностью», — подумал Мартин Бек с досадой.

— Эйнар!

— Да?

— Хульт вчера вечером звонил жене Нюмана, и она дала ему адрес больницы.

— Угу.

— Интересно, с чего бы это?

— Ну, должно быть, он хотел послать в больницу цветы или еще что-нибудь, — сказал Рённ апатично. — Они дружны были с Нюманом.

— А вообще, мало кто знал, что Нюман лежит в Саббатсберге.

— Потому-то Хульту и пришлось звонить, спрашивать адрес.

— Странное совпадение.

Это был не вопрос, и Рённ, естественно, ничего не ответил. Он сказал свое:

— Да, я тебе говорил, что не мог добраться до Эриксона?

— Какого еще Эриксона?

— До Оке Эриксона. До того полицейского, который вечно жаловался на все и вся.

Мартин Бек кивнул. Он припоминал это имя, хотя сейчас оно было не так уж и важно. Имя никого не интересовало, а кроме того, сейчас куда важнее был Хульт.

Он сам лично разговаривал с Хультом не более двух часов назад. Чем занимался Хульт все это время? Сперва весть об убийстве Нюмана вообще не произвела на него особого впечатления. Потом Хульт ушел — на работу, как он выразился.

Ну, в этом еще не было ничего необычного. Хульт был толстокожий полисмен старой выпечки, не ахти какой сообразительности и уж никак не импульсивный. То, что он вызвался работать в неурочное время, когда убили его коллегу, как раз в порядке вещей. При определенном стечении обстоятельств Мартин Бек сам поступил бы точно так же.

Необычным во всей истории был только телефонный звонок. Почему он ни единым словом не обмолвился о том, что разговаривал с женой Нюмана не далее как прошлым вечером? Если у него не было другого повода, кроме желания послать цветы, то почему он позвонил именно вечером?

Зато, если у него, кроме цветов, были другие причины интересоваться тем, где находился Нюман…

Мартин Бек усилием воли прервал эту цепь размышлений.

А звонил ли Хульт вечером?

И если звонил, то во сколько?

Надо еще кое-что уточнить.

Мартин Бек тяжело вздохнул, снова поднял трубку и в третий раз набрал номер Анны Нюман.

На сей раз к телефону подошла она сама.

— Да, — откликнулась она без всякого энтузиазма. — Слушаю вас, комиссар Бек.

— Извините, но я должен уточнить некоторые детали.

— Да?

— Вы сказали, что первый помощник комиссара Хульт звонил вам вчера вечером?

— Сказала.

— В котором часу?

— Очень поздно, а точно не могу сказать.

— Ну хоть приблизительно…

— М-м-м…

— Вы после этого сразу легли?

— Нет, не сразу… еще немного посидела.

Мартин Бек нетерпеливо забарабанил пальцами по столу. Он слышал, как она о чем-то расспрашивает сына, но о чем, разобрать не мог.

— Вы слушаете?

— Да, да…

— Я поговорила со Стефаном. Мы с ним смотрели телевизор. Сперва телефильм с Хамфри Богартом, но фильм был такой жуткий, что мы переключили на вторую программу. Там был эстрадный концерт. С участием Бенни Хилла, концерт только начался, когда зазвонил телефон.

— Превосходно. А сколько же вы слушали этот концерт до звонка?

— Ну, несколько минут. Пять от силы.

— Большое спасибо, фру Нюман. И последнее…

— Что же?

— Вы не можете точно припомнить, о чем говорил Хульт?

— Слово в слово не припомню. Он просто попросил Стига к телефону, а я ответила, что…

— Простите, я вас перебью. Он прямо так и спросил: «Можно Стига?»

— Ну, разумеется, нет. Он держался вполне корректно.

— А именно?

— Сперва извинился, потом спросил, нельзя ли позвать к телефону комиссара Нюмана.

— А почему он извинился?

— Ну, разумеется, потому, что он позвонил так поздно.

— А вы что ответили?

— Я спросила, кто говорит. Или, если быть точной: «С кем имею честь?»

— Ну а что ответил господин Хульт?

— «Я сослуживец комиссара Нюмана». Примерно так. А потом он назвал себя.

— А вы что ответили?

— Как я вам говорила, я сразу узнала это имя, кроме того, я знала, что он звонил и раньше и что был одним из немногих, кого Стиг действительно ценил.

— Вы говорите, звонил и раньше. Часто звонил?

— Несколько раз за год. Но пока муж был здоров и находился дома, трубку почти всегда снимал он сам, поэтому Хульт, может быть, звонил и чаще, мне это не известно.

— А вы что ответили?

— Я же говорила.

— Простите, я действительно должен казаться вам назойливым, но все это может иметь очень большое значение.

— Ну, я ответила, что Стиг болен. Он как будто удивился и огорчился и спросил, серьезно ли болен Стиг…

— А вы?

— Я ответила, что, к сожалению, очень серьезно и что он в больнице. Тогда он спросил, можно ли ему проведать моего мужа, а я ответила, что Стигу скорей всего это будет неприятно.