Читаем без скачивания История рыцарства - Жюст Руа

Чины геральдической иерархии, и особенно герольдмейстеры, пользовались бесчисленными привилегиями и преимуществами.

Особа их была священна и неприкосновенна. Так как и в мирное, и в военное время они исполняли одни и те же обязанности, то им оказывали уважение и друзья, и недруги. Большей частью они бывали представителями государей и народов, а потому обязывались, между прочим, присягой защищать и беречь честь дам и девиц. «Если вы услышите, что кто-нибудь злословит их, — сказано было в уставах, — вы их вежливо остановите». Они так хорошо хранили всякую тайну, что не возбуждали недоверия ни в ком. Когда им поверяли тайные намерения, то они обязаны были не открывать их даже своим владельцам.[58]

Они были принимаемы при всех дворах королей, принцев и сеньоров; не оказавшие им такой почести считались невежами, недостойными звания дворянина.

Они были вправе осуждать пороки рыцарей, оруженосцев и вообще дворянства, если те постыдным поведением унижали свое звание и происхождение, и кто при таком предостережении их не исправлялся, того они изгоняли из военных игр и турниров.

Герольды обязаны были описывать все происходившее на военных играх, турнирах, поединках и т. п.; они обязаны были списывать гербы и портреты всех подвижников, их титулы и свойства с особенной точностью. Вот почему им необходимы были путешествия по чужим краям и изучение истории народов; они обязаны были знать малейшие подробности обрядов и церемоний, как пожалования дворянского достоинства, так и посвящения рыцари; но более всего от них требовалось основательное знание геральдики, уменье рисовать и раскрашивать гербы, потому что они были в некотором роде хранители дворянских грамот, потому что им вполне доверяли, когда дело шло о том, чтобы разыскать и доказать происхождение дворянской фамилии.

На их обязанности лежало извещать рыцарей, оруженосцев и дежурных начальников, где дать сражение, и тогда эти должностные лица должны были в парадном костюме строиться перед государственным знаменем. Лишь только начиналось сражение, они удалялись на возвышенное место для наблюдения за ходом битвы и за теми, кто храбрее сражается; подвиги вносились ими в хронику на память потомству.

Когда государь или владетельный князь возводил кого-нибудь в дворянское достоинство, герольдмейстер или герольд записывал в областную родословную книгу его имя, прозвище, звание и поместье.

В ведении каждого герольдмейстера состояло два герольда, а у каждого герольда по помощнику. Хотя помощники герольдов и оруженосцы, домогавшиеся рыцарского звания и назывались общим именем pour-suivant d'armes, но обязанности тех и других были различные.

Только государи и владетельные принцы, герцоги, маркизы, графы и виконты могли иметь герольдмейстеров.

Все же другие герцоги, маркизы, графы и виконты имели одних только герольдов, а бароны или знаменные рыцари — одних помощников герольдов, и то с согласия и ведома какого-нибудь герольда.[59]

Нравы и обычаи рыцарства

Военные и рыцарские предприятия объявлялись и обнародовались так торжественно, что уже одно это могло возбуждать в воинах рвение состязаться и искать славы — награды их подвигов. Данные по этому поводу обеты утверждались актами, нерушимость которых предписывалась религией и честью. Шло ли дело об обороне или атаке специально выбранного места, нужно ли было нападать или обороняться в действительном сражении, — ни чем не изменяемые клятвы и обеты обязывали жертвовать жизнью, не изменяя и не отступаясь от интересов государства. Кроме этих общих обетов, набожность внушала еще особенные, состоявшие в том, что посещали разные святые места, к которым питали благоговение, складывали свое или побежденного врага оружие в храмах или монастырях, налагали на себя пост и епитимью. Отвага вызывала на чрезвычайные обеты — первому водрузить знамя на стенах или на самой высокой башне осажденной крепости, первому ринуться в середину неприятеля, или представить подобное доказательство удальства и отваги. Храбрейшие рыцари старались превзойти друг друга в соревновании, которое всегда имело целью пользу отечеству или истребление врагов.

Обет павлина или фазана (Vau du Paon, du Faisan) самый достоверный. Эти благородные птицы (так их величали) блеском и разнообразием своих перьев прекрасно олицетворяли важность государей и великолепие наряда, в котором они являлись на большие выходы (Tinel ou Cour pleniere). В назначенный для принесения торжественного обета день, чтобы идти на могущественного врага, или чтобы предпринять войну в защиту религии, или по какому-либо другому законному поводу, дамы или девицы величественно вносили в многочисленное собрание рыцарей павлина или фазана, иногда жареного, но всегда в красивых перьях, на золотом или серебряном блюде; его подносили к каждому и каждый произносил обет над птицей; потом ее подавали на стол и делили между присутствующими.

Нужно было большое искусство — разрезать птицу так, чтобы ее хватило на всех. Дамы или девицы, избрав самого добросовестного в собрании рыцаря, вместе с ним несли птицу к тому, кого считали храбрейшим. Избранный дамами рыцарь ставил перед ним блюдо, разрезал птицу и раздавал ее при нем. Такое почетное предпочтение, оказываемое самому явному мужеству, могло быть принимаемо не иначе, как после продолжительного и скромного сопротивления. Рыцарь, которого признавали за храбрейшего, думал, как казалось всегда, что он меньше всех достоин такой чести.[60]

Военные подвиги или поединки, о которых уже упоминалось, предпринимались рыцарями также по обету. Символом подобных предприятий бывали цепи, ожерелья, кольца и другие знаки. Коль скоро рыцарь надевал их, он не вправе был снять свой знак в течение-одного года, а иногда и нескольких лет, смотря по условию данного обета; но если он встречал другого рыцаря, предлагавшего ему поединок и снимавшего с него этот знак, то он освобождался от обета.

Желающий составить себе понятие о том, что такое были эти обеты, без сомнения, прочтет с удовольствием подробности обетов, данных двенадцатью рыцарями из любви к старому рыцарю Пергамону во время, коронации короля шотландского Галифера, на турнире между замками Сидрак и Тонталон. Пергамон соорудил высокий помост и украсил его зеленью не только для того, чтобы виднее были подвиги, но и для того, чтобы лучше угостить посетителей.

Первый рыцарь — рыцарь копчика, имевший на красном поле левую руку с копчиком естественного цвета — клялся перед Богом и храбрым рыцарем Пергаменом, что вооружась и сев на своего коня, он явится на турнир и приведет шотландского короля в такое затруднение, что он не в состоянии будет отойти от павильона на выстрел из лука. Обет его кончался следующими словами: «Так да будет, если не предупредит смерть или увечье».

Второй рыцарь — рыцарь золотого орла, носивший на красном поле золотого орла — дал почти такой же обет.

Третий рыцарь — рыцарь лилии, носивший на лазоревом поле золотую лилию — дал обет, что прибыв на турнир, он примет сторону слабейших и изнемогающих и что благодаря его усилиям победа и слава достанется им.

Он клялся также оттеснить всех турнирующих к павильону Пергамона, чтобы бой был ему виднее.

Четвертый рыцарь — рыцарь пронзенного сердца, носивший на серебряном поле уязвленное сердце — обратясь и небу, высказал свой обет в таких выражениях: «Когда рыцарь лилии доставит победу, как он сказал, той стороне, за которую вступится, я в свой черед приму сторону противную и силой оружия возвращу победу ей, несмотря на все усилия рыцаря лилии и других, ибо я так поклялся и исполню клятву».

Пятый рыцарь — рыцарь черного леопарда — обещал ссадить с коня шотландского принца три раза и привести в павильон трех коней для подарка рыцарю Пергамону: «Не потому, — прибавил он, — что я был в двести раз сильнее этого прекрасного принца, а потому, что так судьбе угодно».

Шестой рыцарь — рыцарь черного льва, носивший на золотом поле черного льва — дал обет: лишь только рыцарь черного леопарда вышибет из седла короля шотландского, посадить его на другого коня, которого он силой отнимет у британского короля, а потом он захватит рыцаря черного леопарда в плен и пошлет его к королеве шотландской просить пощады за все то, что он сделает ее супругу.

Обет седьмого рыцаря не представляет ничего чрезвычайного, он клянется только честно исполнять свой долг во все время турнира.

Восьмой рыцарь — рыцарь белой звезды, имевший на черном поле серебряную звезду — обещал прежде окончания турнира завладеть с бою и предложить Пергамону коней одиннадцати рыцарей, которые дали или еще дадут обеты.

Девятый рыцарь — рыцарь лазоревого оленя, имевший на золотом поле лазоревого оленя — поклялся, что он два раза сразится на копьях с рыцарем белой звезды, что он сшибет его ударом копья, а после того насильно подведет к павильону его и его коня и там сбросит его на землю.