Читаем без скачивания Как заарканить миллионера - Элизабет Беверли

— Может быть, — ледяным голосом ответила она, — я работаю в «Дрейке», потому что мне нравится встречаться с интересными, людьми и вести занимательные беседы.

«Господи, — ужаснулась Дорси, — глупее ответа и не придумать! Что я несу?!»

Адам, похоже, думал точно так же, он усмехнулся, поглаживая пальцами бокал. Сердце Дорси колотилось как бешеное: сама не понимая почему, она не могла отвести взгляда от его рук. Какие красивые руки! Большие, сильные, широкие ладони, длинные гибкие пальцы с крупными ногтями… Такие руки и должны быть у настоящего мужчины.

— А еще может быть, — заметил он насмешливо, — что сегодня ночью, пока мы будем спокойно спать в своих постелях, на Землю обрушится астероид размером со штат Техас!

— Почему бы и нет? — пожала плечами Дорси. Адам рассмеялся, а затем снова начал упрашивать:

— Ну, Мак, выкладывай. Мне не терпится узнать, какими же добродетелями этот прекрасный принц пленйй твое сердце?

— Ну знаешь, то есть знаете, так сразу и не скажешь?

В самом деле, что сказать, кроме того, что «прекрасного принца» просто-напросто не существует? Может быть, этим он и пленил сердце Дорси? Порой и небытие бывает полезно. Жаль, эта «добродетель» не присуща большинству ее знакомых мужчин.

О присутствующих, разумеется, речи нет.

— Как его зовут? — спрашивал тем временем Адам.

— А тебе на что? — огрызнулась она, окончательно перейдя на «ты». — Я ведь не спрашиваю о твоих подружках!

— Подружках? — повторил Адам, изумленный и, кажется, несколько сконфуженный. — Во множественном числе? Почему ты думаешь, что у меня их много?

Дорси дернула плечом.

— Понятия не имею. Как-то не интересовалась твоей личной жизнью. Просто ты похож на мужчину, у которого…

— Что-что? — переспросил он с явным интересом, ухмыляясь своей фирменной бесстыжей ухмылкой.

— Ничего, — отрезала Дорси, гадая, что за нелегкая дернула ее поднимать эту тему. — Неважно.

Несколько секунд Адам молчал, задумчиво разглядывая ее, потом заговорил:

— Ладно, мы ведь говорили о тебе.

Ах, черт! Вот что значит журналист — раз уж пристал, не отцепится!

— Я не хочу говорить о себе, неужели не понятно?

Как бы перевести разговор на безопасную тему? Почему-то в «Дрейке» Адам не задает ей неудобных вопросов. Они просто болтают обо всем дна свете, и чем сильнее Дорси увлекается разговором, тем шире улыбается Адам (и тем щедрее становятся его чаевые). А увлекается Дорси почти всегда — не потому, что любит деньги, а потому, что ей нравится его улыбка. Даже слишком нравится. Дорси никогда не отличалась болтливостью, но порой ловит себя на мысли, что готова говорить без умолку, лишь бы он все смотрел и смотрел на нее и улыбался…

— Держу пари, он «синий воротничок», — прервал ее размышления Адам.

— Кто?

— Твой муж. Готов спорить, он работает на какой-нибудь здоровенной машине.

Дорси невольно прыснула.

— С чего ты взял?

Адам пожал плечами.

— Например, водит экскаватор. Или нет, подожди… Бульдозер! Я угадал, верно?

Дорси открыла рот, но тут же снова закрыла, ибо, по совести, не имела представления, что ответить.

Приняв ее молчание за знак согласия, Адам продолжал:

— Так я и знал! Я знаю женщин. И знаю, какие мужчины их привлекают. Ты просто не могла не запасть на здоровенного парня с огромными ручищами, в промасленной спецовке.

Дорси наклонила голову.

— Понятно. А что еще ты скажешь об этом бульдозеристе, за которого я вышла замуж?

Он, казалось, задумался.

— Хм, дай подумать. Имя у него должно быть короткое, простое, рабочее. Ну, например… например…

— Кнут? — предложила она, едва сдерживая смех — Рокки? Эксель? Булл?

Адам прищурился:

— Мне скорее кажется… да, пожалуй… Дейв.

— Значит, Дейв-бульдозерист?

— Если я не прав, скажи.

— У тебя интересный склад ума, — заметила Дорси, не желая отвечать ни «да», ни «нет».

— И не только ума, — тихо ответил он, глядя ей в глаза и чему-то загадочно улыбаясь.

Компания за соседним столиком громко расхохоталась, но смех донесся словно из дальнего далека. Дорси не могла оторвать взгляда от этих огромных карих, словно у олененка Бемби, глаз. Она тонула в его глазах, медленно, но верно погружалась в омут, откуда нет возврата…

А в следующий миг Адам, заговорив, развеял очарование.

— По крайней мере, приятно знать, что хоть ты не гоняешься за миллионерами, — заметил он, поднося бокал к губам, — Попадись мне эта Лорен Грабл-Монро, она бы на собственной шкуре узнала, что миллионер — зверь опасный! — Поставив бокал, он мечтательно повторил:

— Ну, попадись мне только эта Лорен Грабл-Монро!

Дорси приказала себе не отвечать и хотела перевести разговор на что-нибудь отвлеченное и безопасное. Религия, например, или политика, женское равноправие, мода — все сойдет. Но, будучи от природы женщиной импульсивной и вспыльчивой и к тому же приняв эти слова на свой счет… словом, она поняла, что этого ему так не оставит.

— А с чего ты взял, — произнесла она самым медовым голосом, на какой только была способна, — что я не мечтаю заарканить миллионера?

Адам удивленно поднял брови. «А я ведь могу его поцеловать, — вдруг подумала Дорси. — Так просто — нагнуться к нему и… И пусть смотрит весь свет — плевать!»

Нет-нет, что за глупости, она вовсе не хочет с ним целоваться! На глазах у всего ресторана! Надо ж такому в голову прийти!

Вот в спальне — другое дело…

— Ты мечтаешь заарканить миллионера? — как издалека донесся до Дорси голос Адама. — Значит, ты решила расстаться с мужем?

Что это? Неужели в голосе его прозвучало волнение? Да нет, ей показалось.

— Пока не знаю, — протянула Дорси. — Это зависит…

— От чего?

Она улыбнулась своей самой озорной улыбкой.

— От того, постирает ли он сегодня белье.

Адам едва не вскочил с места.

— Что-о? Ты заставляешь беднягу стирать?

— Но ведь половина грязного белья — его, так почему бы ему не стирать? — невозмутимо парировала Дорси.

— Не могу себе представить, как Дейв-бульдозерист сортирует грязные носки!

— О, если бы ты только знал, на что способен бульдозерист Дейв!

Дорси совершенно не ожидала, что ее слова прозвучат так двусмысленно. Напрасно она расслабилась: в их с Адамом беседах всегда рано или поздно появляются фривольные нотки. Может быть, поэтому ей так нравится с ним разговаривать? Без скабрезностей, без красноречивых жестов или пошлых признаний, одними лишь шутливыми, словно невзначай брошенными словами он дает понять: она ему нравится. Его влечет к ней. И Дорси сгорает от желания ответить: «Да, и ты мне нравишься, и меня к тебе влечет…» Хотя этого как раз говорить нельзя, иначе беседа могла принять опасный оборот…