Читаем без скачивания Как заарканить миллионера - Элизабет Беверли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И чем же так неотразим бульдозерист Дейв?
По-настоящему опасный оборот.
Ибо от его слов — точнее, от того, как произнес он эти обыденные слова, — повеяло таким жаром, что Дорси боялась открыть рот, не доверяя ни собственному голосу, ни собственному рассудку. Адаму же, как видно, смятение было неведомо. Он медленно поднес бокал к губам и отхлебнул вина — а сам ни на секунду, ни на миг не сводил с нее испытующего взгляда. Беспомощно, словно кролик, завороженный удавом, следила Дорси, как перекатываются мускулы у него на шее, и с ужасом ощущала, что все гуще заливается краской.
Но еще больше ее испугала улыбка Адама — он улыбался так, словно понял ее состояние, угадал ее мысли и чувства. И сказал, поставив бокал на стол:
— Можешь не отвечать. Сейчас меня занимает куда более важный и интересный вопрос: в чем же твоя неотразимость, Мак?
6
Адаму так и не довелось этого узнать. По крайней мере, в тот вечер. Ужин окончился, Адам вез Дорси домой по тихим вечерним улицам. В машину Дорси пришлось затаскивать почти что силой — она упрямо настаивала, что пойдет домой пешком.
Адам не только не получил ответа на свой вопрос — это бы еще полбеды! — но и не понимал, зачем вообще его задал. Что за сила исторгла из его уст эту двусмысленную фразу? С чего ему вздумалось интересоваться ее… гм… способностями? Должно быть, потерял контроль над собой от раздражения, слушая, как ловко она обходит вопрос о своем муже. Говорить полчаса и не сказать ровно ничего — это надо умудриться! В чем же тут штука?
Замужем она? Или в разводе? Нет, начнем с начала: а был ли муж? Положа руку на сердце, теперь Адам в этом сомневался Отсутствие кольца, уклончивые ответы — все заставляло усомниться в существовании бульдозериста Дейва.
Так замужем или нет?.. И почему, черт побери, его это так занимает?
Черный «Порше» катился по Оук-Брук, мягко рокоча мотором, должно быть, наслаждался свежестью и прохладой вечернего воздуха. А вот из пассажиров ни один не подавал голоса. И за ужином их беседа была более чем натянутой, что довольно странно, если вспомнить, какие словесные перестрелки вели Адам и Мак в клубе «Дрейк».
Может быть, дело в том, что там их разделяет стойка бара — не говоря уж об очевидной разнице в общественном положении? Как ни странно, благодаря этим внешним ограничениям оба чувствуют себя свободнее. И без стеснения разговаривают на самые разные темы. А теперь, когда все барьеры рухнули, живой свободный разговор уступил место (тут Адам скривился от отвращения) натянутой светской болтовне. Они проговорили целый час — и не сказали друг другу ничего конкретного!
Например, о муже Мак. Или его отсутствии.
Так все-таки — замужем или нет?
Сейчас, в конце вечера, Адам склонен был ответить: «Нет». Причина тому — не кольцо. И даже не словесные увертки.
Нет, дело в том, какими глазами смотрела на него Мак за ужином. Так, словно мечтает о десерте, не обозначенном в меню. Замужние женщины не пожирают посторонних мужчин откровенными взглядами — если, конечно, они счастливы в браке.
Но если Дорси замужем, вопрос закрыт. И неважно, счастлива она со своим бульдозеристом или мечтает погулять на стороне. Адам не из тех, кто станет разорять семейный очаг — чужой или свой собственный. Слишком хорошо известно ему, что такое измена: на собственной шкуре он узнал, как больно ранят обман и предательство.
Но если она не замужем…
Что ж, даже в этом случае — стоит ли рисковать? Что, если вместе со своими коктейлями Мак смешает, взболтает, перевернет вверх тормашками (а может быть, и разобьет) его жизнь? Они с ней друзья — зачем же все усложнять? К чему портить дружбу?
— Теперь направо, — вдруг прервала его размышления Мак. — Дом семьдесят три. Второй от угла.
Притормозив, Адам приблизился к миленькому (обычно он, как всякий нормальный мужчина, избегал этого слова, но сейчас оно пришлось как нельзя кстати) двухэтажному домику и при-парковался у подъезда. В этот поздний час на улице было пустынно. В блекло-голубом свете уличного фонаря Адам различил крыльцо с витыми перилами, разноцветные хризантемы в цветочных ящиках под окнами, кружевные занавески.
Дома в этом районе стоят недешево, невольно подумал Адам. А аренда, должно быть, еще дороже обходится. Откуда у молодой преподавательницы, подрабатывающей в баре, или у ее мужа-бульдозериста такие деньги? Если, конечно, есть муж.
Так замужем или нет?
Есть только один способ это выяснить.
— Я тебя провожу, — произнес Адам, очень надеясь, что в его предложении не звучат приказные нотки.
Однако, заглушив мотор и обернувшись, он обнаружил, что Мак, распахнув дверцу, уже выскакивает из машины. Спрыгнув на землю, она бросилась наутек.
— Эй! — завопил Адам, бросаясь в погоню. Он настиг ее уже на крыльце. Не в силах удержаться, схватил за локоть. Должна быть, этот жест застал ее врасплох — Мак пошатнулась, и Адам, как и полтора часа назад, инстинктивно обхватил ее за талию, чтобы спасти от падения. Но теперь был готов к ее реакции и не дал сделать бо-о-ольшой шаг назад.
— Куда ты так спешишь? — задыхаясь, спросил он.
Адам не понимал, почему задыхается после такой короткой пробежки. Но вот взглянул ей в лицо — и сразу понял почему. Один взгляд ей в глаза — и у него перехватило дыхание.
Во время ужина Мак сняла очки (должно быть, это что-то значило, но в тот момент у него не было ни времени, ни настроения разгадывать психологические шарады). В тусклом блеске фонаря глаза ее казались еще больше, ярче, зеленее. Губы — пухлые, сочные, зовущие губы — чуть приоткрылись, от удивления или от чего-то еще — бог его знает! А волосы, буйные медные кудри, что весь вечер огненными языками плясали вокруг лица, словно моля о прикосновении мужской руки, — они и теперь разметались по плечам и словно притягивали его.
Как тут удержаться?
Протянув руку к ее плечу, медленно, словно во сне, он пропустил между пальцами рыжий локон. Рука его придвинулась к ее лицу: миг — и пальцы уже касаются нежной гладкой кожи. Мак прерывисто вздохнула: глаза ее расширились, губы приоткрылись сильнее. И тогда — не думая, ни о чем не спрашивая — Адам склонил голову и припал к ее губам. Пламя вспыхнуло в его чреслах, когда он в первый раз ощутил ее вкус — вкус вина и женщины. Страстно желая большего, он шагнул вперед и приблизился к ней вплотную. Рука его легла ей на затылок, откинула голову назад, чтобы без помех наслаждаться нежностью поцелуя. Другой рукой Адам обхватил ее за талию и прижал к себе.
На миг она замерла, упершись сжатыми кулаками ему в грудь, словно хотела оттолкнуть его — но так и не оттолкнула. Вместо этого — вдруг, без предупреждения — прильнула к нему, обняв рукой за плечи, а другую руку запустив ему в волосы. Адам крепче прижал ее к себе и уткнулся лицом в нежную кожу ее шеи. Сладкий, волнующий запах ее кожи сводил его с ума Тихо, почти беззвучно вздохнув, она откинула голову. Кончики ее волос щекотали ему руку — Адам никогда не подозревал, что это ощущение так возбуждает!