Читаем без скачивания Джокер старого сыскаря - Юрий Шурупов

– Почему чудака, Глеб? – вступилась за профессора Татьяна. – Очень милый старикан, наверное, хороший специалист в вопросах архитектуры и строительства. А вот что касается темы дискуссии… ну, здесь уже у каждого своё видение проблемы.

– Архитектор он, говорят, действительно неплохой. Даже побеждал в каких-то крутых конкурсах. Пытается с нашим братом дружбанить… Но он не понимает молодёжь, смотрит на нас со своей колокольни, через свои семидесятилетние очки. – Глеб всё энергичнее начинал размахивать руками, выдавая крайнее возбуждение. – А спроси его, почему молодёжь уходит в неформальные группировки, он не ответит или нагонит такой пурги – пожалеешь, что спросил.

– Ну а твоё мнение на этот счёт?

– Да потому, папа, что нас уже достали ложь и лицемерие взрослых на каждом шагу, неприкрытый цинизм терзающих страну воров, их продажных прихвостней и покровителей. Мы что, если молодые, думаешь, этого не видим, не понимаем? Ведь они ведут себя как хозяева жизни, а народ для них – безмолвное быдло, рабы… Дышать нечем!..

– Успокойся, Глеб. Это всё эмоции, а на них далеко не уедешь. Что творится в нашей многострадальной России, понимают сегодня все – и стар, и млад. Но надеть на себя чёрные одежды и вымазать белилами лицо или начесать гребень на макушке выбритой головы – этого мало, если вообще нужно. А уж затевать побоища на площадях, воображая себя патриотами Отечества, тем более никуда не годится. Сначала надо разобраться в себе, чётко определить, чего ты как неформал хочешь достичь своим, мягко говоря, неадекватным отношением к окружающей действительности. Мы с Сержем по молодости тоже не особенно задумывались над этим. Но со временем… Жалко вот, что ты неверующий человек, а то я подсказал бы тебе, что надо сделать прежде всего.

– Ну так скажи! При чём здесь верующий – неверующий… Не дурак, пойму.

Татьяна незаметно, как она думала, выразительно посмотрела на Глеба, чувствуя, что он может наговорить лишнее. Но разве от отца что-то можно скрыть!

– Тогда наберись смелости, – Павел Николаевич на ходу заглянул Глебу в глаза, – и взбунтуйся против самого себя, своего «я». Или ты безгрешен, как Христос? Тебе не в чем себя упрекнуть? Ты – само совершенство? Так, что ли? А, сын?

Глеб смутился и замолчал. Вечерний полумрак, с трудом одолеваемый уличными фонарями, скрыл от его спутников враз покрасневшее лицо парня, не ожидавшего, что на такие, казалось бы, простые вопросы он не сможет сразу, не задумываясь, дать честные ответы. Именно честные, ни на йоту не покривив душой.

– Вы совершенно правы, Павел Николаевич, – выручила парня Татьяна. – Всякий верующий человек, признавая Господа Бога, не может отрицать присутствие в нашей жизни дьявола. А он присутствует, он рядом, его бесконечные козни и становятся причиной всех наших неприятностей. И вот внутренняя борьба с дьявольскими искушениями, если я правильно понимаю, как раз есть тот самый внутренний, невидимый посторонним, но от этого не менее жестокий бунт, о котором вы говорите.

– Ты всё правильно понимаешь, Танюша. Вижу, хорошие богословы читают вам лекции в университете. Одно только добавлю: внутренний бунт действительно жестокий, но он осмысленный. Бунтовщик сознательно старается одолеть своё духовное несовершенство, побороть свои наиболее отвратительные черты характера, научиться смотреть на мир, окружающих людей совершенно другими глазами. А внешней питательной средой внутреннего бунта как раз и может быть то или иное направление молодёжной субкультуры. Кроме, конечно, крайних, доходящих до абсурда. Но проходит время, человек взрослеет, в его сознании постепенно формируются целостные, устойчивые приоритеты бытия, и он целенаправленно начинает искать свою Истину, смысл жизни. Другого не дано. Так было, есть и будет всегда…

Снег тихо поскрипывал под ногами. Свежесть воздуха не поддавалась даже автомобильным выхлопам, а безветрие и лёгкий морозец позволяли не спешить укрыться в домашнем тепле, как это часто случается в студёные зимние вечера. Павел Николаевич Кузнецов и юные его спутники шли прогулочным шагом, молча думая каждый о своём, а может, наоборот: все – об одном. Расхожее утверждение об извечном конфликте отцов и детей здесь было неуместным.

– От поиска своей цели, своего идеала отказываются далеко не все, – после долгого молчания спокойно произнёс Глеб. – Главное, под чьё влияние попадают молодые на пути этого поиска. Бог, дьявол – всё это ерунда. Не обижайтесь, я высказываю своё мнение. Другое дело – люди. Вот где нужна мудрость старших. Только не ретроградов, типа профессора Свиридова, а понимающих молодёжь, умеющих общаться с ней на одном языке. Но где они, такие люди? И есть ли они вообще? О тебе, папа, с Сергеем Михайловичем я не говорю. Но вы только при нас. А остальным как быть, если у них родители не в теме?

– Понимающие молодёжь люди, конечно, есть! Лишь бы посчастливилось встретиться с ними. Даже среди священства такие люди стали появляться. Разве я не рассказывал тебе об отце Владимире Окуневе? Забыл?

Глеб неопределённо пожал плечами, а Татьяна прямо-таки встрепенулась:

– Я слышала об этом московском батюшке, Павел Николаевич! Мне с ним очень хочется встретиться. Вот человек, достойный всяческого уважения. Не к каждому светскому наставнику так тянется молодёжь, как к нему.

– И чем же он так располагает к себе? – на лёгкий оттенок сарказма в голосе Глеба никто не обратил внимания.

– Он всего-навсего очень хорошо понимает неформалов, потому что сам прошёл через это в начале восьмидесятых. Отец Владимир – человек, который верит в молодёжь и не считает её потерянным поколением, в отличие от других. – Кузнецов свободной рукой взял Глеба за рукав куртки. – Молодёжь, по его мнению, наоборот, начинает постепенно выбираться из омута бездуховности, осознавать её опасность. Вам, молодым, нужен внутренний стержень, прочный, но в то же время не лишающий комфортного ощущения свободы. Это здорово, поверьте мне, старому хиппану. И рано или поздно, тем или иным путём, но вы всё равно придёте к Богу, к нашей православной вере. Да, да, Глеб! Не ухмыляйся. Только с верой в сердце вы свободно, осознанно сможете заниматься любимым делом с пользой и для своей души, и для окружающих вас людей. Помните Николая Гумилёва? Хорошо сказано:

Есть Бог, есть мир; они живут вовек,А жизнь людей мгновенна и убога.Но всё в себя вмещает человек,Который любит мир и верит в Бога.

– Ты, папа, прямо как наш профессор! Только с противоположным знаком. Кто мы сейчас, формалы – неформалы, верующие – неверующие, меня, например, совершенно не колышет. Согласен, что какая-то внутренняя неопределённость чувствуется. И неопределённость, и неудовлетворённость… Ты чего-нибудь чувствуешь, Танюх?

– То же самое и чувствую. А как побываю на литургии, так сразу легче становится, потому что оказываюсь среди людей уже определившихся в своей Истине, и она у них в Боге. Понял? Они стоят рядом, пусть даже совершенно незнакомые, и мне уже спокойнее.

– Ну вы даёте! Я, наверное, завтра же в церковь побегу…

– А тебя туда никто не гонит, – урезонил сына Павел Николаевич. – И ещё поймите, ребята, что для Бога нет плохих людей. Один Он знает, кто праведен, а кто нет. Верующие же неформалы среди неформалов ищущих – это как маяк в море: плыви на него и не пропадёшь. Так и отец Владимир, и православные рокеры никого не понуждают к воцерковлению. Они просто являют собой пример, насколько гармонично может сочетаться искренняя вера в Бога с любым благопристойным мирским увлечением.

Помолчав, Павел Николаевич неожиданно дёрнул Татьяну и Глеба за руки, едва не столкнув их лбами перед собой. Рассмеявшись, молодёжь хотела развернуться в обратную сторону, подхватывая и Павла Николаевича, но он решительно отказался оставаться в их компании, сославшись на скорое возвращение с работы Веры.

– Вы погуляйте, а я домой. Надо ещё в магазин заскочить, да и время уже позднее. Заглядывай к нам, Танюша, не стесняйся. Привет родителям… А вон и мой трамвай. Ну всё, пока!

Глава 11. Ещё один фигурант

Время шло, всё дальше отгоняя зиму с её снегами и морозами, а конца операции «Антиквар» не было видно. Глорин у реставратора больше не появлялся, и до окончания работ с его иконами полковник Игнатов решил снять наблюдение с мастерской. Тем более что отпечатки пальцев на иконке, подсунутой Прыщу капитаном Жаровым, не совпали с отпечатками на святопольной иконе. Да и все пальцы у Прыща были на месте. Правда, несколько дней он ходил с забинтованным средним пальцем, но это оказалось следствием обычной бытовой неосторожности.

Радовала только одна обнадёживающая новость: по картотеке отпечатков установили, что в ограблении староверческой молельни участвовал небезызвестный вор-рецидивист Женя Кнут – Евгений Савельевич Кожин. С последней отсидки за разбойное нападение на кассира одного из крупных частных предприятий города вышел полтора года назад. Особая примета – отсутствие среднего пальца на правой руке. Судя по находящейся в деле характеристике, отличается особой предприимчивостью и смелостью. В общении мягок. Склонен к словесному самобичеванию. Живёт с семьёй в доме матери в деревне Марьино, что в шести километрах от города. С учёта в бюро трудоустройства снялся, приняв предложение пойти работать швейцаром в ресторан «Аполлон». Никакой базовой специальности не имеет. По молодости недолго числился водителем грузовика в деревенском гараже…