Читаем без скачивания Очень хороший и очень дурной человек, бойкий пером, веселый и страшный... - Константин Сивков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К сожалению, нам не удалось найти никаких других сведений о Кашине, кроме сообщенных Глинкой. Экземпляра сочинения Феодози с присоединением рукописи Кашина ныне в библиотеке Главного штаба нет.
Владимир Майков{162}
Я, нижеподписавшийся, описываю самовидное и верно слышанное мною с 1717 до 1725 года, дела и поступки и увеселительные забавы славного, великого императора Петра Алексеевича, всея России повелителя и милостивейшего Отца Отечества.
1
Сей великий император, богочтец и хранитель уставов церковных и веры содержатель твердый, всякое воскресенье и праздники неотменно приезжает к церкви Троицкой на Петербургском острову против Сената и по входе в церковь никогда в парике не входит, сняв, отдает денщику и становится на правый клирос и при нем его дворцовые певчие; и пение производит четвероголосное, партесу[59] не жаловал, а во время обедни сам читал «Апостол», голос сиповатый, не тонок и не громогласен, лицом смугл, ростом не малый, сутуловат; когда от пристани идет до церкви, из народу виден по немалому росту, головою стряхивал; токмо один его великан цесарец выше был полуаршином. В викториальные дни приезжал на верейке[60], и у пристани во ожидании его величества привожен был в уборе аргамак; и как изволит из верейки выйти, то поведут перед ним аргамака до церкви; и по отпетии обедни со всеми министрами и генералы войдет в питейский дом, что у Петропавловских ворот у мосту, сам выкушает анисной водки и прочих всех пожалует. После полудни в определенный час всем министрам и генералам и резидентам чужестранным и архиереям сбор на Почтовый двор, и тут трактированы будут, и по времени потеха огненная с планами и ужин, а во дворце того никогда не бывает.
2
Всякий день его величество вставал после полуночи за два часа или больше по времени и входил в токарню, точил всякие штуки из кости и дерева; и на первом часу дня выезжает на смотрение в разные места, всякий день наряд на все дороги, коляски и у пристаней верейки и шлюпки, и все дожидаются до самого вечера, а куда изволит ехать — неизвестно, а особливо редкий день который не бывает в Сенате.
В дом его императорского величества не повелено входить ни с какими прошениями, ниже с нижайшими визитами, ни в простые, ни в церемониальные дни, а только входили граф Федор Матвеевич генерал-адмирал Апраксин, светлейший князь Меншиков, канцлер Гаврила Иванович Головкин.
3
В летнее и осеннее время по Переведенной и по прочим улицам ходит пешком, летом в кафтане, на голове картуз черный бархатный, а в осень в сюртуке суконном серо-немецком, в шапке белой овчинной калмыцкой навыворот; и ежели идущи противу его величества, сняв шапку или шляпу, поклонится и, не останавливался, пройдет, а ежели остановится, то тотчас прийдет к тебе и возьмет за кафтан и спросит: «Что ты?» И ответ получит от идущего, что для его чести остановился, то рукою по голове ударит и при том скажет: «Не останавливайся, иди, куда идешь!»
4
По указу его величества велено дворянским детям записываться в Москве и определять на Сухареву башню для учения навигации, и оное дворянство детей своих записывали в Спасский монастырь, что за Иконным рядом в Москве, учиться по-латыни[61]. И услыша то, государь жестоко прогневался, повелел всех дворянских детей московскому управителю Ромодановскому из Спасского монастыря взять в Петербург сваи бить по Мойке реке для строения пенковых амбаров. И об оных дворянских детях генерал-адмирал граф Федор Матвеевич Апраксин, светлейший князь Меншиков, князь Яков Петрович Долгорукий и прочие сенаторы, не смея утруждать его величества, попросили слезно, стоя на коленях, милостивейшую помощницу ее величество Екатерину Алексеевну о заступлении малолетних дворянских детей, токмо упросить от гнева его величества невозможно. И оный граф и генерал-адмирал Апраксин взял меры собою представить; велел присматривать, как его величество поедет к пенковым амбарам мимо оных трудившихся дворянских детей, и по объявлении ему, Апраксину, что государь поехал к тем же амбарам и приехал к трудившимся малолетним, скинул с себя кавалерию и кафтан и повесил на шест, а сам с малолетними бил сваи. И как государь возвратно ехал и увидел адмирала, что он с малолетними в том же труде в битии свай употребил себя, и, остановлен, государь говорил графу: «Федор Матвеевич, ты?» Генерал-адмирал ответствовал: «Бьют сваи мои племянники и внучата; а я что за человек, какое имею в родстве преимущество? А пожалованная от вашего величества кавалерия висит на дереве, я ей бесчестия не принес». И то слыша, государь поехал во дворец и определил их в чужестранные государства для учения разным художествам, так разгневан, что и после биения свай не миновали в разные художества употреблены быть.
5
Все знатные персоны расписаны по дням, в которые после полудня его величество приезжает и веселится, называлась ассамблея: забавляются в карты и шахматы, и в тавлеи[62]; тут и государыня с фамилиею присутствует; машкарадов, комедий и опер не бывало, а был машкарад в Петербурге и в Москве по замирении Шведского мира 1722 года на кораблях и шлюпках, его величество был на корабле в матросском бостроке[63] бархатном, черном.
6
После Рождества Христова бывают церемониальные славления. В начале был всешутейшим князь-папою Петр Иванович Бутурлин, из знатных персон; из дворян выбраны архиереи и архимандриты, протодьякон и дьяконы, и грозных заик двенадцать человек, папиных поддьяков плешивых двенадцать человек, весны двадцать четыре человека, изготовлены линии, впряженные по шести и по осми лошадей; и во втором часу ночи на оных линиях по расписанию господ и генералов, во все Святки к которым приезжать. И как всешутейший князь-папа приедет, в начале поп Битка дворцовый начинает и певчие государевы поют «Христос рождается» по
