Читаем без скачивания Ленинградская бойня. Страшная правда о Блокаде - Владимир Бешанов

То же самое отметил в своем дневнике фельдмаршал Лееб:

«В ходе сегодняшнего наступления 4-й танковой группы и 38-го корпуса возникли тяжелые бои. По всему видно, что противник имеет четкое намерение удерживать всеми силами внешний пояс обороны, который местами удалось прорвать частям 36-й моторизованной и 1-й пехотной дивизий».

К вечеру 10 сентября на участке 3-й гвардейской дивизии народного ополчения противнику удалось продвинуться по направлению к Красному Селу на 3 км. Командование Ленинградского фронта, считавшее наступление 41-го моторизованного и 38-го армейского корпусов отвлекающим маневром, усилило 42-ю армию 1-й танковой дивизией, 500-м стрелковым полком, 1-й бригадой морской пехоты и двумя танковыми батальонами. Генерал Иванов получил приказ лично прибыть на передовую, в течение ночи организовать контрнаступление и «концентрическими ударами» уничтожить прорвавшуюся группу противника. Тыловую укрепленную позицию на Пулковских высотах должна была занять вновь сформированная 5-я дивизия народного ополчения.

В этот же день всеми силами перешла в наступление 8-я советская армия, нанося главный удар на Гостилицы. Однако успеха она не имела, а ее 118-я стрелковая дивизия, сумевшая продвинуться вперед на 3–5 км, была отрезана немцами южнее Михайловского.

«Концентрические удары» так и не состоялись. Утром 11 сентября генерал Рейнгардт прорвал позиции на правом фланге 2-й гвардейской ДНО и к исходу дня овладел Дудергофом. 12 сентября 58-я пехотная дивизия генерала Хойнерта ворвалась в Красное Село, части 1-й танковой дивизии захватили поселок Большое Виттолово и вышли на подступы к Пулково. Одновременно 6-я танковая обошла Красногвардейск, который пал на следующий день. Вместе с ним погибли два полка 2-й гвардейской ДНО полковника В.А. Трубачева. Батальоны 96-й и 121-й пехотных дивизий ворвались в Слуцк. Под трибунал зашагали командиры и комиссары 90-й и 237-й стрелковых дивизий.

Линия фронта вплотную приблизилась к Ленинграду. На город один за одним обрушивались мощные артиллерийские и авиационные удары. Германская удавка постепенно и, казалось, неотвратимо сжималась.

Однако в штабе ОКХ все яснее видели, что на театре военных действий, откуда они рассчитывали взять подкрепления, разворачиваются кровопролитные бои. Генерал Гальдер сообщил Леебу, что город «не должен быть взят, а только окружен. Наступление не должно заходить за рубеж шоссе Петергоф — Пушкин». Гитлер 12 сентября издал новую директиву, в которой давалось указание не снимать воздушные и бронетанковые силы вплоть до осуществления полного окружения Ленинграда. Поэтому дата, указанная в директиве № 35 для передислокации, «может быть передвинута на несколько дней». Фактически же у Лееба оказалось лишь три дополнительных дня, и он спешил ими воспользоваться.

В отчаянии командующий группой армий «Север», считавший взятие Ленинграда достойным венцом своей полководческой карьеры, писал в дневнике:

«Общее развитие наступления можно оценить как исключительно благоприятное… 36-я моторизованная, 1-я танковая и 58-я пехотная дивизии очень хорошо продвинулись. Указание Главного командования сухопутных войск: начать отвод танков с 15 сентября!.. 1-я танковая и 36-я моторизованная дивизии продвинулись на большую глубину, выйдя к шоссе Детское Село — Петергоф. Но этот успех не может быть использован, так как дивизии придется отдать. Они не будут участвовать в дальнейшем продвижении на Ленинград». Через голову начальства фельдмаршал обратился к адъютанту фюрера полковнику Шмундту с просьбой оставить в его распоряжении бронированный кулак, ибо отвод в такой момент подвижных соединений «равносилен проигранному сражению».

Тем временем Политбюро ЦК ВКП(б) решило уважить просьбу «первого красного маршала» и назначить командующим войсками Ленинградского фронта генерала армии Т.К. Жукова, который прилетел из Москвы утром 13 сентября, в самый разгар немецкого штурма. Вместе с ним прибыли генералы М.С. Хозин (новый начальник штаба), И.И. Федюнинский, П.И. Кокорев. Не вникнув в обстановку, Георгий Константинович первым делом объявил, что противника бить «не только должно, но и можно без особых усилий», надо только «действовать напористее». Но уже в три часа ночи, получив известие о потере Красногвардейца, Жуков докладывал, что обстановка в Ленинграде «значительно сложнее, чем казалось Генеральному штабу».

— Какже так? — удивлялся из Москвы маршал Б.М. Шапошников. — Получается так, что как будто Красногвардейского УР и не было.

— Очень просто, — объяснял Жуков, — на Красногвардейском УР уровские части и гвардейские части серьезно не дрались, так как противник, прорвавшись перелесками, обошел части с фланга и с тыла, и под воздействием обхода противника 3-я дивизия полностью разбежалась. 2-я дивизия разбежалась частично. И вот в эту зияющую дыру устремился противник. Части 42-й армии дерутся исключительно плохо, и, видимо, настоящей борьбы и расправы с трусами и паникерами в этой армии не было. Думаю, в ближайшие дни наведем порядок и заставим драться как полагается.

На следующий день Военный совет фронта с участием командующего Балтийским флотом обсудил создавшееся положение и, чтобы укрепить оборону города, определил дополнительные меры, которые принимались в срочном порядке. В распоряжении командования имелись 8, 42, 55 и 23-я армии, в которых насчитывалось 30 стрелковых дивизий (вместе с дивизиями народного ополчения, ставшими официально стрелковыми с 23 сентября), 6 отдельных бригад морской пехоты, все промышленные и людские ресурсы огромного города. Полевое управление 48-й армии расформировывалось, ее войска передавались Кулику. В течение недели планировалось сформировать еще две стрелковые дивизии и пять стрелковых бригад, создав четыре оборонительных линии. Противотанковая оборона на самых опасных участках усиливалась зенитными орудиями, огонь всей корабельной артиллерии сосредоточивался в полосе 42-й армии от Урицка до Пулковских высот, в район Урицка перебрасывалась часть сил 23-й армии с Карельского перешейка, формировались новые соединения из моряков, слушателей ленинградских военно-учебных заведений.

15 сентября Жуков сместил командующего 42-й армией генерала Иванова, «как неспособного руководить армией», назначив вместо него генерал-майора И.И. Федюнинского. Новый командарм первым делом убедился, что армии у него фактически нет, а также — штаба, разведки, связи и службы снабжения; есть вооруженная неуправляемая масса: «Прежде всего следовало восстановить управление войсками, точно определить положение частей и соединений, степень их боеспособности, их возможность к сопротивлению, выяснить, какие направления являются наиболее угрожаемыми и требуют немедленного усиления. Далее требовалось учесть все резервы, предусмотреть возможность и варианты их использования, позаботиться об обеспечении войск достаточным количеством боеприпасов и инженерного имущества, крайне необходимого в обороне».

Фронт усиливался 21-й стрелковой дивизией НКВД, 5, 6 и 7-й дивизиями народного ополчения, 10-й Краснознаменной и 11-й стрелковыми дивизиями и двумя стрелковыми бригадами, укомплектованными моряками и личным составом частей ПВО. Эти соединения образовали второй эшелон обороны, впрочем, скоро ставший первым.

Бои на ближних подступах принимали все более ожесточенный характер.

Попытки немцев прорваться через Неву, а также продвинуться вдоль шоссе Москва — Ленинград и овладеть Колпино были отбиты. В связи с намерениями противника наладить переправу через Неву на участке Невская Дубровка — Московская Дубровка Жуков в своих мемуарах поведал трогательную историю о том, как «впереди немецких частей были выставлены советские женщины, дети и старики, согнанные из ближайших населенных пунктов. Чтобы не пострадали наши люди, надо было особенно четко вести минометный и артиллерийский огонь по противнику, находившемуся в глубине его боевых порядков».

Все это правда, кроме запоздавшего жуковского сострадания. Не мучился Георгий Константинович интеллигентскими комплексами, а строго придерживался в этом вопросе указаний товарища Сталина:

«Говорят, что немецкие мерзавцы, идя на Ленинград, посылают впереди своих войск делегатов от занятых ими районов — стариков, старух, женщин и детей — с просьбой к большевикам сдать Ленинград и установить мир.

Говорят, что среди ленинградских большевиков нашлись люди, которые не считают возможным применить оружие к такого рода делегатам. Я считаю, что если такие люди имеются среди большевиков, то их надо уничтожать в первую очередь, ибо они опаснее немецких фашистов.

Мой ответ: не сентиментальничать, а бить врага и его пособников, вольных или невольных, по зубам. Война неумолима, и она приносит поражение в первую очередь тем, кто проявил слабость и допустил колебания. Если кто-либо в наших рядах допустит колебания, тот будет основным виновником падения Ленинграда.