Читаем без скачивания Любовные утехи богемы - Вега Орион

Живя на полвека раньше Мопассана, эта веселая банда молодых литераторов охотно устраивала поездки за город и катания на лодке по Сене вместе с дамами. Среди второстепенных актрис Оперы была прекрасная креолка по имени Полина. Несмотря на то, что она была темнокожей, у нее были светлые волосы, которые ниспадали до бедер. Она была удивительно смела, и всегда готова сесть за весла или при помощи жерди оттолкнуть от берега лодку, запутавшуюся в водорослях. И однажды, оказывая помощь в такой ситуации, она в одежде упала прямо в воду. Погода была теплой и сухой, но сильный ветер заставил ее снять промокшее платье, поскольку можно было простудиться. Само собой напрашивалось решение: снять платье и вернуться в гостиницу, где можно было бы высушить его. Мериме, который никогда не колебался, если возникала необходимость сделать шаг по направлению к удовольствию, снял свою рубашку и предложил ее Полине. Костюм дополнили брюками моряка. Юная креолка представляла собой восхитительное зрелище. Мериме, при смене одежды обычно пользовавшийся ширмой, почувствовал, как у него потекли слюнки. По мере того как они приближались к гостинице, его чувства все сильнее разгорались. Пришвартовав лодку, повесив платье в комнате перед огнем, компания отправилась завтракать. За столом было очень весело, но Мериме под каким-то предлогом покинул своих друзей и отправился в комнату с камином, чтобы устроить там засаду. Он нетерпеливо ждал, моля Бога о том, чтобы Полина пришла за платьем одна. Какой-то шум? Аллилуйя! Она шла одна.

Словно сумасшедший, он бросился к двери, распахнул ее и, памятуя о гражданском кодексе, гласившем, что собственность священна, стал требовать свою рубашку. Завязалась борьба. Брюки, державшиеся благодаря единственной пуговице на нитке, истонченной сыростью, долго выдержать не могли, и красавица вскоре оказалась совершенно голой. Это ей как будто не понравилось, так как нападение возбужденного солдафона вряд ли могло привести ее в восторг. Полина стала исступленно защищаться, воздерживаясь, впрочем, от криков о помощи. Отчаявшись из-за этого неожиданного отпора со стороны девушки, имевшей репутацию доступной, Мериме стал угрожать ей, что изнасилует ее, если она будет слишком настойчиво сопротивляться. И тогда, смотря прямо ему в глаза, она заявила: «Вы, несомненно, сильнее меня и вам ничего не стоит меня изнасиловать, но чего вы этим добьетесь? Вы мне не доставите никакого удовольствия, сами его не получите, в то время как если бы вы были настолько умны, чтобы пробудить во мне желание переспать с вами, я доставила бы вам столько удовольствия, сколько вы еще никогда не испытывали и сама получила бы кое-что».

Этот «убийственный аргумент» произвел огромное впечатление, и Мериме ослабил свои объятия. Шесть или семь дней спустя Полина сдержала свое слово и, наконец, позволила Мериме переспать с ней. А на следующий день, как уточняет Стендаль, который и поведал эту историю, точно так же поступил Саттон Шарп, который был очень доволен.

У этих молодых людей существовала своего рода традиция обмениваться любовницами, подобно тому, как коллекционеры обменивается своими находками. Эти восхитительные существа, если только им назначали достойную цену, охотно прижимали свои щечки к каким угодно бородам и усам.

Доказательство тому — рисунок Гаварни, изображающий двух мужчин, один из которых приветствует женщину. «Ты ее знаешь?» — спрашивает первый. «Прекрасно, — отвечает другой, — это женщина двух моих друзей».

Именно таким образом мадемуазель Анаис, инженю Комеди Франсес, разделила постель со всеми членами компании после того, как Мериме, который называл ее миниатюрной женщиной, познал ее первым. В лоне этого небольшого сообщества царила тотальная свобода; его члены делали из разврата искусство — так же как развратники предыдущих веков: «Будьте добры и скажите мадемуазель Анаис, что я в высшей степени смущен из-за того, что не могу прийти к ней этим вечером, так как (…) в тот же час я должен быть у… или, точнее сказать, между ног одной очаровательной персоны».

Благодаря этой необычной бирже укреплялись связи с Лондоном. Каждый, кто прибывал в этот город с рекомендацией от Мериме, был уверен в том, что он найдет там теплый прием и отличную шлюху. В пригласительном письме, которое Мериме отправил своему другу, сообщая ему об обеде в честь своего тридцатилетия, содержался следующий постскриптум: «У меня есть огромная женщина, такая же крупная, как и я сам; впрочем, она красива, любезна и добродушна. Я хочу послать ее к вам, чтобы вы с ней расправились. У меня также была беглая испанка, которая могла бы переспать с вами, если бы вы не имели ничего против того, что ее бедра покрыты темным пушком. Я отыщу ее, если вам не понравится толстуха. Вы видите, что я готовлюсь предоставить вам то, что вы предоставили мне в Лондоне в прошлом году».

Была, впрочем, одна женщина, которую Мериме с трудом делил с остальными. Речь идет о Селине Кайо, очаровательной актрисе, которая жила в доме № 1 по улице Каде и которая, как он признавался, «в постели была просто бесподобна».

Когда он ее встретил, ей было восемнадцать. Она отправила ему записку, написанную на линованной бумаге и усыпанную орфографическими ошибками. Это, как он впоследствии рассказывал Стендалю, было своего рода сигналом. Эта второстепенная актриса, танцевавшая в балетах на сцене Оперы, бросилась в море любовных приключений, руководимая своим любовником, неким Пеллигрини. Будучи очень расточительной, она искала состоятельных покровителей. Мериме, материальное положение которого не соответствовало желаниям Селины, попытался достать необходимые деньги, продав права на «Двойное презрение». Эпиграф, позаимствованный у Кальдерона, заканчивался следующим советом: «Если ты собираешься предаться любви, перестань губить себя, губи себя хорошо».

В объятиях Селины он потерял себя, как ему и хотелось. Душевные качества маленькой куртизанки мгновенно покорили этого псевдоциника. «Чтобы нравиться этой инфанте, нужны манеры и любезность, но только не стоит дарить ей слишком много денег». Конечно, было просто немыслимо, чтобы он был ее единственным любовником. И по возвращении из одной из поездок в провинцию ему пришлось смириться с тем, что Селина покинула его ради богатого ужасного старикана, который был на двадцать пять лет старше ее и на двадцать пять тысяч ливров ренты богаче него. «Селина написала мне длинное, нежное и серьезное письмо. Ее письмо — это настоящий шедевр благодаря манере, с которой она говорит об обязательствах, которые связывают ее с графом де Селлем, хотя она и остается верной мне in petto. Досадно, что она не родилась знатной дамой, она изменила бы судьбу Империи».