Читаем без скачивания Ирландские предания - Джеймс Стивенс

— Притащи эту псину, — приказал Фергюс, — обними да поцелуй ее, и, если я замечу, что эта тварь все еще дрожит, я проломлю тебе башку.

Слуга наклонился к псине, но та цапнула его за руку и чуть не оттяпала ему нос.

— Эта псина меня не любит, — заметил слуга.

— Меня тоже, — рявкнул Фергюс. — Прочь с глаз моих!

Слуга удалился, и Фергюс остался наедине с гончей, а бедняжка была так напугана, что тряслась в десять раз сильнее прежнего.

— Точно у ней лапы отнимутся, — вздохнул Фергюс. — А ведь Финн будет в этом винить меня! — в отчаянии запричитал он.

Он приблизился к псине.

— Только попробуй цапнуть меня за нос или хотя бы коснуться зубами кончиков моих пальцев! — пригрозил он.

Он приподнял собаку, но она не огрызалась, а только дрожала. Несколько мгновений он осторожно придерживал ее.

— Если уж нужно ее обнять, — вздохнул он, — я обниму ее. Для Финна я бы пошел и на большее.

Он обхватил это создание, прижал к своей груди и угрюмо зашагал взад и вперед по зале. Собачий нос пристроился у него на груди под подбородком, и Фергюс аккуратно прижимал к себе псину через каждые пять шагов, и тут она высунула язык и робко лизнула его под подбородок.

— Перестань! — взревел Фергюс. — Никогда так не делай!

Он зарделся и злобно потупил взор. Снизу на него уставился кроткий взор карих глаз, и собака снова застенчиво лизнула его в подбородок.

— Если нужно ее поцеловать, — мрачно буркнул Фергюс, — я поцелую ее. — Для Финна я бы сделал и большее, — простонал он.

Он склонил голову, закрыл глаза и подтянул собачью морду к своим губам. И при этом собака завозилась у него на руках, тявкнула и зализала его так, что он еле ее удержал. Наконец он опустил собаку.

— Смотри-ка! Уже ничуть на дрожит, — заметил он.

Так оно и было.

Теперь, куда бы он ни шел, собака следовала за ним, вилась вокруг, чуть наскакивала на него и не отрывала от него преданного взгляда своих умных глаз, так что он только дивился.

— Я этой собаке нравлюсь, — пробормотал он изумленно. — Клянусь сердцем! — воскликнул он на следующий день, — мне нравится эта собака!

А еще через день он уже называл ее «мое сокровище, моя веточка». А через неделю он уже и представить не мог, как сможет без нее прожить хотя бы минуту.

Его терзала мысль, что какой-нибудь злыдень может бросить камень в эту собаку, поэтому он собрал свою челядь, слуг и обратился к ним.

Он сказал им, что эта гончая — царица всех тварей земных, биение его сердца и зеница его ока, и он предупредил их, что любой, кто хоть искоса на нее глянет или заставит ее нервничать, жестоко за содеянное ответит и будет наказан. И он перечислил список несчастий, которые обрушатся на такого злодея, и эти кары начинались со сдирания кожи и кончались четвертованием, а между ними было много еще таких изощренных и немыслимых казней, что кровь людей, слышавших про них, стыла в жилах, а женщины из домашних, прямо не сходя с места, так и попадали в обморок.

Глава V

Со временем до Финна дошла весть, что сестра его матери не живет с Иолланом. Тогда он сразу же отправил гонца с требованием выполнить данное ему обещание, потребовав немедленного возвращения Тирен. Иоллана это требование сильно опечалило. Он догадывался, что к исчезновению его королевы приложила руку Укт Дилв, и он умолял дать ему время, чтобы найти пропавшую девушку. Он пообещал, что если не сможет найти ее в течение определенного времени, то отдаст себя в руки Финна и подчинится любому приговору, который тот сможет ему вынести. Великий предводитель с этим согласился.

— Скажи этому потерявшему супругу, — молвил Финн, — что я заполучу либо девушку, либо его голову.

Иоллан отправился в Дивноземье. Дорогу он знал и вскоре пришел к холму, где обитала Укт Дилв.

Уговорить ее встретиться с ним было трудно, но в конце концов она согласилась, и они увиделись под яблоневыми ветвями Дивно-земья.

— Ну? — сказала Укт Дилв. — А! Это ты, нарушитель обетов и предатель любви!

— Привет тебе и благословение, — смиренно ответил Иоллан.

— Ручаюсь! — воскликнула она. — Не будет тебе от меня никакого благословения, ибо неблагословенно было наше расставание, когда ты меня бросил.

— Я в опасности, — молвил Иоллан.

— Мне-то что до этого? — резко ответила она.

— Финн может потребовать мою голову, — пробормотал он.

— Пусть требует то, что может взять, — ответила она.

— Нет, — гордо возразил Иоллан, — он потребует лишь то, что я могу дать.

— Расскажи мне, что случилось, — холодно ответила она.

Тогда Иоллан поведал ей свою историю и в заключение сказал:

— Я уверен, что это ты спрятала девушку.

— Если я спасу твою голову от Финна, — ответила женщина из сидов, — тогда она по праву будет принадлежать мне.

— Это справедливо, — ответил Иоллан.

— А если твоя голова моя, то и тело под ней мое. Ты согласен?

— Да, — сказал Иоллан.

— Поклянись, — сказала Укт Дилв, — что, если я уберегу тебя от этой напасти, буду твоей возлюбленной до конца жизни и времени.

— Я обещаю, — ответил Иоллан.

Тогда Укт Дилв отправилась в дом Фергюса Финнлиата, и она разрушила чары, наложенные на гончую, так что к ней вернулся прежний облик Тирен; а что до двух щенков, которых родила та гончая, то эти чары были нерушимы, поэтому они должны были оставаться как были. Этими двумя щенками были Бран и Школан. Их отослали Финну, и он безмерно их полюбил, ибо они были верны и ласковы, как могут быть только собаки, и были они такими же умными, как и люди. Кроме того, они же были двоюродными братьями Финна.

Потом Лугайд, так долго любивший Тирен, попросил ее выйти за него замуж. Ему пришлось доказать ей, что он не связан с какой-либо другой женщиной; и когда он доказал, что нет у него возлюбленных, они поженились и жили долго и счастливо — как и следует. Он же написал стих, начинавшийся так:

Прекрасен день.

Как дорог взгляд зари…

И тысячи весельчаков выучили потом этот стих.

Что же касается Фергюса Финнлиата, то он слег в постель и пролежал так целый год и один день, страдая от пагубной привязанности,