Читаем без скачивания Тайны Истон-Холла - Дэвид Тейлор

Действительно, суждения мистера Гайла пользовались славой. Поговаривали, будто одна претензия на графский титул провалилась именно потому, что в дело вмешался мистер Гайл. А целой колонии стариков, ютившихся в муниципальном доме призрения, была назначена пожизненная пенсия десять гиней в год, поскольку мистер Гайл откопал в каких-то архивах некое древнее завещание. Все это мистер Крэбб крепко держал в памяти, обмениваясь приветствиями с дряхлеющим швейцаром, который, зная мистера Крэбба уже много лет, отвесил ему глубокий поклон и провел по скрипящим ступеням на четвертый этаж.

Входя в святилище, где прямо у дверей стоял кувшин, содержавший дневную порцию портера, которую мальчишка из бара напротив принес час назад, мистер Крэбб сразу почувствовал пронизывающий, буквально арктический холод. Мистер Гайл никогда не зажигал огня, даже в январе, он вообще презирал тепло, точно так же как недолюбливал любые светские рауты. Никакие, даже самые льстивые, приглашения, пусть они из самого Вестминстера исходят, не соблазняли мистера Гайла. Сейчас, как и обычно, он сидел за небольшим письменным столом, под огромной полкой с книгами, отличавшимися от тех, что стояли в кабинете у мистера Крэбба, своей дряхлостью и растрепавшимися переплетами. Вокруг стопками, почти достигая колен мистера Гайла, возвышались другие книги, на столе стоял громоздкий поднос с разного рода судебными документами. Щуплый старичок с редкими седыми волосами перебирал их своими дрожащими руками, которые, казалось, жили отдельной от хозяина жизнью. Повсюду лежала пыль: на потрескавшемся и отсыревшем подоконнике, на половиках, которые заменяли мистеру Гайлу ковер, на портретах лордов Элдона, Коука и других знаменитостей. Казалось, что эта пыль осела и на желудочках старого адвокатского сердца мистера Гайла.

— Привет, Крэбб, как делишки? — приветствовал гостя мистер Гайл, и по тону его можно было судить, что подвиги юности не забыты и хоть говорить о них вслух, может, и не стоит, однако же, о чем бы ни зашла у старых приятелей речь, прежние времена не могут быть преданы забвению. — Надеюсь, все в порядке? Мой клерк заболел, а то бы велел принести чаю. — И он весело рассеялся, словно подчеркивая, что это всего лишь шутка.

— Холодно сегодня, — заметил мистер Крэбб, осторожно освобождая кресло, приютившее несколько экземпляров «Ло ревю» бог весть какого года выпуска.

— Холодно, говоришь? — повторил мистер Гайл, и изо рта у него поднялось к потолку легкое облачко пара. — У тебя-то небось в квартире камин? И всегда есть кому принести уголь.

Робким кивком мистер Крэбб подтвердил это.

— Ну мне-то такие вещи никогда не были нужны. Никогда. Бред какой-то. Ладно, Крэбб (иные из молодых адвокатов утверждали, что в минуты приподнятого настроения мистер Гайл называл приятеля Адольфусом), чем могу быть полезен?

Мистер Крэбб заколебался. Он пришел к старому другу не за тем, чтобы выслушать мнение профессионала, ему нужен был совет, скорее даже информация. Но по давнему опыту он знал, что даже если у мистера Гайла такая информация имеется и он готов ею поделиться, без борьбы не обойтись и окончательное согласие будет со стороны мистера Гайла чем-то вроде триумфа. Соответственно адвокат решил продвигаться к цели скрытно.

— Я наслышан, — начал он, — что лорду Н. весьма пригодился твой совет в деле Дэрроуби. Больше того, мне говорили, что если бы не ты, и само дело возбудить не удалось бы.

Поскольку именно лорд Н., которого они оба, мистер Крэбб и мистер Гайл, считали одной из крупнейших величин в своей профессии, занимал в настоящее время председательское место лорд-канцлера в палате лордов, эти слова сошли бы за самый лестный комплимент. Но мистера Гайла одними комплиментами не купишь.

— Э-э… значит, так. Со стороны Дэрроуби было большой глупостью полагать, будто он может выиграть дело одной левой. А со стороны лорда Н. было большой глупостью полагать, будто дело может быть решено в суде низшей инстанции. Однако же не надо валять дурака, Крэбб, ты ведь пришел ко мне не за тем, чтобы комплименты говорить.

Мистер Крэбб, поглядывая на свои ладони, покоящиеся на фалдах черного судейского сюртука, заметил, что они почти посинели от холода, и решил, что лучше уж испытать некоторое унижение со стороны мистера Гайла, чем затянуть, даже ненадолго, свое пребывание в этом морозильнике.

— Что ж, будь по-твоему. У меня к тебе только один вопрос. О человеке по имени Пертуи когда-нибудь слышал?

Мистер Гайл с очевидным недоверием, так, словно никогда раньше не видел подобного предмета и не знает его предназначения, осмотрел гусиное перо, которое держал в правой руке.

— Был такой судья в северном округе, только вот когда? Лет тридцать назад, не меньше.

Мистер Крэбб неслышно вздохнул. Мистер Гайл явно пребывал в сардоническом настроении.

— Память у тебя, Гайл, удивительная. Но нет, речь не о нем. Это человек, занимающийся учетом векселей, пайщик — словом, что-то в этом роде. Он недавно был у меня в кабинете.

Все с тем же удивлением мистер Гайл положил гусиное перо на лист бумаги и накрыл его ладонями, словно какой-нибудь фетиш.

— А-а, это тот тип, который убил своего компаньона? Как того звали — Фаррел? Фардофф? Мактурк чуть не взял его. Он сам мне говорил.

— Ничего так и не удалось доказать.

— Так ведь и того несчастного ублюдка, который стрелял в ее величество в парке, тоже никто не видел, а потом при нем нашли пистолет, а под ногами валялась стреляная обойма. Ладно, так что этому деятелю было от тебя нужно?

И вновь мистер Крэбб заколебался. Он чувствовал, что это пустая болтовня, да и вообще обращаются с ним не с тем уважением, которого господа Крэббы ожидают от господ Гайлов. Поэтому какая-то его часть сопротивлялась тому, чтобы со всей откровенность рассказать мистеру Гайлу, зачем мистер Пертуи явился к мистеру Крэббу. И он в очередной раз выбрал обходной маневр.

— Ладно, предположим, этот Пертуи убил своего компаньона, хотя, повторяю, ничего доказано не было. Разве это лишает его права на юридическую помощь?

— Человек, которого должны повесить завтра утром, тоже имеет право на юридическую помощь, и тебе это прекрасно известно.

— Так или иначе, выглядит этот господин вполне респектабельно, — продолжал мистер Крэбб, думая, что, как раз напротив, из всего, что ему известно, мистер Пертуи — личность глубоко нереспектабельная. — Если не ошибаюсь, он дружит с его светлостью герцогом К.

— В таком случае должен сказать, что у его светлости весьма странные друзья.

Мистер Крэбб вынужден был признаться себе, что попал в чрезвычайно щекотливую ситуацию. Своими делами с герцогом К. он никогда перед мистером Гайлом не похвалялся. Тем не менее его собеседнику они были известны не хуже, чем имена жены и дочерей мистера Крэбба. Ясно стало и то, что, упомянув вельможу как своего рода гаранта респектабельности мистера Пертуи, он сам себя выдал. Осознание этого произвело на него угнетающее действие; быть может, более угнетающее, чем он готов был признать. Мистер Крэбб неловко переступил по грязному полу своими изящными небольшими туфлями, которые обычно носят адвокаты, и подумал, что по крайней мере и минуты лишней не пробудет в этом леднике. По-видимому, мистер Гайл до известной степени ощутил эту решимость. Пошелестев лежавшими перед ним на столе бумагами и выпустив очередную струю пара, он пристально посмотрел на старого друга.

— Вот что я тебе скажу, Крэбб. Не знаю, чем поделился с тобой этот тип. Вполне возможно, он и не убивал своего компаньона. Допускаю даже, хотя и сильно сомневаюсь, что он служит старшим гувернером детей лорда Джона. Адвокат должен быть… осмотрителен. Что касается Пертуи, до меня доходили слухи, будто он жил то ли в Праге, то ли в Вене, хотя никому не известно, чем он там занимался. Насколько я наслышан об этом человеке, сам он никогда этого не скажет. А теперь прошу извинить — у меня тут еще куча работы. Мое почтение жене и девочкам.

Мистер Крэбб, решив, что еще легко отделался, кивнул и двинулся вниз по лестнице и далее через скованный холодом сад к себе в контору, где сразу же велел клерку пожарче растопить камин и принести из ближайшего бара стакан бренди, настолько он промерз. И по мере того как мистер Крэбб пил бренди и грел ноги, сидя у огня, и все никак не мог отогреться, и думал о мистере Пертуи, о его прошлой жизни и занятиях, его все больше охватывала тревога. Мысль, что он открыл какой-то контейнер, которому лучше бы оставаться закрытым.

В конце концов он заснул у огня — старый клерк, заглянувший в комнату, на мгновение задержал на нем взгляд и бесшумно вышел. Но сны его тоже были беспокойны. Кошка, которая в солнечную погоду обычно нежится на ступеньках, проскользнула через полуоткрытую дверь и свернулась у его ног. Полоумный старик, якобы поглощенный каким-то делом, подведомственным суду канцлера, и последние двадцать лет осаждающий мистера Крэбба разнообразными петициями, проделав четверть пути по лестнице, ведущей в апартаменты, был вовремя перехвачен старым клерком. Но ничего этого мистер Крэбб не слышал. Проснулся он только через четыре часа; огонь в камине догорел, кошка сосредоточенно изучала трещины в панелях, а за окном на черные деревья медленно падал снег. И мистер Крэбб смотрел в окно, пребывая в том же молчаливом восхищении, какое чувствовали они с мистером Гайлом, глядя, как ложится снег на башенки и шпицы старого Виндзорского замка времен короля Георга III.