Читаем без скачивания Милая любовь (СИ) - Елизавета Горская

- Да, а что? - насторожился он.

- Мне нужно потренироваться в пропорциях мужского тела... - смущенно начала

я.

- Кхм... чего?

- В пропорциях мужского...

- Это я слышал, - перебил он меня. - Вы хотите, чтобы я позировал вам? И как вы

это себе представляете?

- Ну... Вы могли бы лечь на диван, а я...

- Нет! - отрезал он, отняв у меня альбом с карандашами. - Тренируйтесь на своем

Жданове.

- Да он крутиться вечно, - обиженно поджала я губу. - И... тело у него не такое

натренированное...

- Что? - опешил от моего нахальства учитель. - Так вы собирались меня...

обнаженным что ли рисовать?

- Э... Ну... Не совсем. Вы могли бы прикрыться чем-нибудь...

- Нет. И даже не думайте об этом.

Позвонили в домофон.

- Кажется, пиццу доставили, - хихикнула я. - Прощай, плоский животик!

Через пятнадцать минут мы уже во всю поглощали "Маргариту", запивая ее колой

и болтая ни о чем.

Тема с позированием была закрыта.

9

После такого спонтанного, но очень вкусного ужина Арсений Валерьевич отдал в

мое распоряжение спальню, а сам лег на диване в гостиной.

Лежа в кровати, я прислушивалась к размеренному дыханию учителя и в какой-

то момент мне вдруг жутко захотелось, чтобы он был рядом. Желание коснуться

его кожи, ощутить вкус его губ было настолько острым, что я застонала и засунула

голову под подушку.

Идиотка. Кретинка! Попалась в собственные сети. Хотела соблазнить учитель, а в

итоге втюрилась в него по уши. И что мне теперь с этим делать? Попытаться

разлюбить? Но с каждым днем учитель завораживал меня все сильнее. А сегодня я

и вовсе узнала его с совершенно иной стороны, о которой в школе вряд ли кто-

либо догадывался. А этот его взгляд... его улыбка...

Черт! Мила, не сходи с ума! Тебе нельзя влюбляться в учителя. Да и Арсений

Валерьевич вряд ли захочет дважды вступать в одну и ту же реку. Потому что если

о наших отношениях станет известно маме, не сносить головы ни мне, ни ему. Да и

кто вообще говорит об отношениях? Арсений Валерьевич никогда не полюбит

такую, как я. Мало того, что характер скверный, в чем я не раз предоставляла ему

возможность убедиться, так еще и фигурой не вышла и на лицо - мышь убогая.

Возможно, он никогда не скажет мне об этом в глаза - воспитан как-никак, но

подумает - а это еще хуже.

Я снова застонала и едва не подскочила на кровати, когда на мое плечо легла чья-

то рука. Вернее, чья это рука я примерно догадывалась. Но что ему понадобилось

от меня посреди ночи?!

- Мила? - услышала я сонный голос учителя. - Вы в порядке? Вы стонали, и я

подумал...

- Э... Нет-нет. Все хорошо. Мне просто... кошмары снились...

- Точно все в порядке? Может воды? Или еще чего?

- Нет. Если только...

- Да?

- Вы не могли бы полежать со мной рядом... пока я не усну?

- Мила, я...

- Я не принуждаю вас. Если вы считаете это неприемлемым, я пойму.

Я видела, как блестят в темноте его глаза, как бурно вздымается грудь под белой

футболкой. Наконец, он вздохнул, также молча развернулся и вышел из комнаты.

Да уж. Кажется, я вконец обнаглела. О чем я вообще думала, ляпнув подобную

чушь? "Не могли бы вы полежать со мной рядом?" Ты серьезно, Мила?

Я села в постели, обхватив колени руками, и уже собиралась всласть себя

обругать, когда услышала легкий скрип половиц, а через пару секунд в комнату

вошел Арсений Валерьевич с подушкой и пледом в руках.

- Двигайтесь, - произнес он как ни в чем не бывало.

Я послушно отодвинула свою подушку к противоположному краю и с

замирающим сердцем принялась наблюдать, как Арсений Валерьевич положил

свою подушку на соседнюю сторону, а затем растянулся на постели во весь свой

немаленький рост, в нескольких сантиметрах от меня. Кажется, в ту минуту я даже

забыла как дышать. Так с отвисшей челюстью и глазела на повернувшегося ко мне

спиной учителя, пока не услышала насмешливое:

- Как же вы собирались рисовать меня обнаженным, если так реагируете на мое

присутствие?

Он еще смеет издеваться надо мной?

Я вернула нижнюю челюсть обратно и легла на бок, едва не касаясь грудью

широкой спины учителя. Я легонько подула на его шею и ощутила, как напряглись

мышцы его спины. Арсений Валерьевич резко втянул в себя воздух.

- Мила, соблюдайте, пожалуйста, дистанцию, - хрипло произнес Арсений

Валерьевич спустя какое-то время. - Иначе я уйду.

- Я смущаю вас? - придвинувшись ближе, шепнула я ему на ухо.

- Меня смущают ваши действия, - раздраженно бросил он и сел на постели. -

Ответьте мне на один вопрос, Мила. Почему вы из кожи вон лезете, чтобы казаться

плохой? Вы ведь не такая на самом деле.

- А какая я? - с вызовом посмотрела я на него снизу вверх.

- Знаете, кого я вижу, смотря на вас? Маленькую заблудившуюся девочку,

одинокую и беззащитную, истосковавшуюся по любви и просто немыслимо

нуждающуюся в нежности и ласке. Но я не тот, Мила, кто сможет дать вам все это.

Однажды вы встретите мужчину, который сможет разглядеть в вас то, что вижу я.

Только с таким человеком вы сможете быть счастливы...

Он говорил еще что-то, но я уже не слушала. Соскочила с кровати и бросилась в

ванную комнату. Там меня снова вырвало. Опустившись на пол возле унитаза,

обхватила голову руками.

Разве мог учитель знать, какую боль причинял своими словами, лишая надежды

и обнажая давно похороненные чувства? Значит он пытался помочь... Как

психиатр душевно больному человеку. Да кто я, собственно, для него? Лишь

девчонка, в которую он имел неосторожность вселить надежду... Нет, я с самого

начала понимала, что возможность того, что учитель полюбит меня, была

слишком... ну просто ничтожно мала. Но мне почему-то казалось (или же я просто

хотела в это верить?), что он видит во мне не только девочку, у которой умер отец и

которой необходима его помощь. Потому что именно так думали все остальные:

многочисленные психологи, по которым таскала меня мама после смерти отца,

учителя, жалость которых - неприкрытая, едва ли не выставленная на показ -

заставляла меня из кожи вон лезть, чтобы сочувствие в их глазах сменилось чем

угодно, пусть даже злостью или презрением. А ведь я действительно думала, что