Читаем без скачивания Все твои совершенства - Колин Гувер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я почти дохожу до пристройки, но останавливаюсь прямо за дверью, потому что вижу Грэма. Он стоит возле дивана спиной ко мне и держит на руках новорожденного племянника. Вместе с малышом, завернутым в одеяльце, он покачивается из стороны в сторону. Если бы у нас все сложилось по-другому, это зрелище – мой муж с крошкой-племянником на руках – вызвало бы у меня исключительно прилив горячего обожания. Но сейчас я чувствую только боль. Эта боль заставляет меня задуматься, что за мысли сейчас роятся в его голове. А что, если в глубине души он в ярости из-за того, что я так и не смогла создать для него подобного момента?
Там, где я стою, меня никто не видит: Грэм повернулся ко мне спиной, а его сестра, вероятно, сидит на диване, и я остаюсь вне поля ее зрения. Я слышу, как она говорит: «Как ты естественно выглядишь».
Я жду реакции Грэма на услышанное, но ее попросту нет. Он продолжает смотреть на племянника сверху вниз.
А потом Кэролайн говорит кое-что еще, и это заставляет меня вжаться в стену за моей спиной. «Ты был бы таким хорошим отцом, Грэм». Ее слова вылетают в воздух как выстрел, долетают до соседней комнаты и попадают прямо в меня.
Уверена, что она бы этого не сказала, зная, что я ее слышу. Я жду ответа Грэма: интересно, найдет ли он хоть какой-нибудь ответ.
Нашел.
– Я знаю, – тихо говорит он, глядя на Кэролайн. – И я в отчаянии, что этого до сих пор не случилось.
Я прикрываю рот ладонью, потому что боюсь собственной реакции. Я задохнусь, или разрыдаюсь, или меня вырвет.
И вот я в машине.
Еду.
После этого я не смогу смотреть ему в глаза. Эти несколько фраз подтвердили все мои опасения. Зачем Кэролайн заговорила об этом? Почему он отвечает ей с такой прямотой, а мне никогда не говорит правды о своих чувствах?
Впервые до меня доходит, каким разочарованием я стала для его семьи. Что говорят ему сестры? А мать? А если для них важнее его дети, а не то, чтобы я оставалась его женой?
Я никогда не думала об их точке зрения. А теперь думаю, и мне это не нравится. Мне стыдно. Как будто не только не даю мужу возможности стать отцом, но и лишаю его семью возможности любить ребенка, которым Грэм вполне бы мог обзавестись, если бы не я.
Я заезжаю на парковку, чтобы собраться с мыслями. Вытираю слезы и велю себе забыть, что вообще слышала этот разговор. Достаю из сумочки телефон и пишу Грэму сообщение:
«Жуткие пробки. Скажи Кэролайн, что я приеду завтра».
Я нажимаю «Отправить» и откидываюсь на спинку сиденья, изо всех сил стараясь выбросить их разговор из головы. Но он проигрывается снова и снова:
«Ты был бы таким хорошим отцом, Грэм».
«Я знаю. И я в отчаянии, что этого до сих пор не случилось».
* * *
Через два часа Грэм возвращается домой от Кэролайн и застает меня у холодильника. Когда я расстроена, я всегда начинаю чистить холодильник, и именно этим я занимаюсь последние полчаса. Он кладет на кухонный стол ключи, портфель, бутылку воды.
Он подходит ко мне, наклоняется, целует в щеку. Я заставляю себя улыбнуться; никогда еще притворная улыбка не давалась мне с таким трудом.
– Как съездил? – спрашиваю я.
– Хорошо. – Он лезет через мою голову в холодильник и достает бутылку минералки. – Малыш такой славный.
Он ведет себя совершенно непринужденно, словно сегодня не признался вслух, что в отчаянии от того, что до сих пор не стал отцом.
– Тебе дали его подержать?
– Нет, – отвечает Грэм. – Он все время спал.
Я снова перевожу на него взгляд. Почему он мне лжет?
Я пытаюсь сдержать себя, внутри у меня все как будто горит, и я никак не могу забыть его признание, что он в отчаянии. Почему он остается со мной?
Закрываю холодильник, хотя так и не вымыла боковые ящики. Мне нужно выйти из кухни. Я чувствую себя слишком виноватой, когда смотрю на Грэма.
– Я сегодня лягу поздно. Скопилась куча работы, нужно наверстать. Если проголодаешься, ужин в микроволновке.
Я иду в кабинет. Прежде чем закрыть за собой дверь, бросаю взгляд на кухню. Грэм стоит, вцепившись руками в стойку и опустив голову. Он стоит так почти целую минуту, а потом с силой отталкивается от стойки, словно на что-то злится. Или на кого-то. Прежде чем я успеваю закрыть дверь в кабинет, он смотрит в мою сторону. Наши взгляды встречаются. Мы смотрим друг на друга несколько секунд, и мне вдруг впервые кажется, что передо мной совершенно незнакомый человек. Я даже не представляю, о чем он сейчас думает.
Я знаю, что сейчас должна спросить его, о чем он думает. Должна сказать ему, о чем думаю я. Настал момент, когда я должна быть с ним честной и признать, что, возможно, нам следует открыть шкатулку.
Но вместо того, чтобы проявить мужество и наконец сказать правду, я задыхаюсь от малодушия.
Я отвожу от него взгляд и закрываю дверь.
Мы возобновляем свой привычный танец.
13
Прошлое
Cегодня каждая минута, проведенная с ним, удивляет меня больше, чем предыдущая. Каждый раз, когда он открывает рот, улыбается или прикасается ко мне, у меня возникает только одна мысль: «Как угораздило Сашу променять этого парня на Итана?»
Что для одного – ничего, для другого – все.
Его родительский дом оказался именно таким, как я себе представляла. Смех, разговоры и родители, которые смотрят на него как на дар божий. Он младший из четырех детей и единственный мальчик. Сегодня мне не удалось познакомиться с его сестрами: две из них живут за пределами штата, а третья не смогла прийти на обед.
Грэм унаследовал внешность от папы. Его отец – крупный мужчина с грустными глазами и веселой душой. Мать миниатюрная, ниже меня ростом, но держится с уверенностью, даже увереннее Грэма.
Ко мне она отнеслась настороженно. С одной стороны, ей явно хочется, чтобы я ей понравилась, с другой – не хочется, чтобы ее сыну снова разбили сердце. Должно быть, ей когда-то понравилась Саша. Она пытается выведать о наших «отношениях», но Грэм не кормит ее ничем, кроме басен.
– И как давно вы встречаетесь?
Он обнимает меня за плечи и говорит:
– Не очень долго.
День.
– Грэм уже виделся с твоими родителями, Квинн?
Грэм говорит:
– Несколько раз. Они чудесные.
Никогда. И они ужасны.
Его мать улыбается.
– Очень хорошо. Где вы познакомились?
– В моем офисном здании, – говорит он.
Я даже не знаю, где он работает.
Грэму это доставляет удовольствие. Каждый раз, когда он придумывает о нас очередную байку, я сжимаю его ногу или толкаю локтем, пытаясь подавить смех. Вот он рассказывает матери, что мы встретились у торгового автомата:
– Ее «Твизлеры» застряли в автомате, поэтому я сунул доллар и купил другую пачку, чтобы ее пачка выскочила. Но ты не поверишь, что случилось.
Он смотрит на меня и призывает врать дальше.
– Расскажи им, что было потом, Квинн.
Я сжимаю его ногу так сильно, что он морщится.
– Его «Твизлеры» тоже застряли в автомате.
Грэм смеется.
– Можешь поверить, а? Никому из нас не досталось «Твизлеров». Поэтому я пригласил ее на обед в ресторанный дворик, а все остальное, как говорится, история.
Мне приходится прикусить щеку изнутри, чтобы удержаться от смеха. К счастью, он был прав насчет маминой стряпни, так что я больше ем, чем говорю. Его мать потрясающе готовит.
Когда она идет на кухню допекать пирог, Грэм говорит:
– Устроить тебе экскурсию по дому?
Я хватаю его за руку, и он выводит меня из столовой. Как только мы оказываемся наедине, я толкаю его в грудь.
– Ты раз двадцать солгал родителям меньше чем за час!
Он хватает меня за руки и притягивает
