Читаем без скачивания Золотое кольцо всадника - Мика Валтари

Итак, Нерону срочно понадобилась публика, и он разослал гонцов ко всем именитым римлянам, остававшимся в городе. Также он велел созвать едва ли не несколько тысяч преторианцев, которые пока ели и пили в свое удовольствие, с удобством расположившись на мягкой садовой траве.

Далеко внизу пылали городские кварталы — точно сияющие острова в море тьмы, — и огромные столбы дыма, казалось, достигали звездного неба.

Нерон не мог больше ждать.

Звенящим голосом он проговорил:

— Перед вами открывается зрелище, не виданное прежде ни одним смертным. Нынче сам Аполлон явился ко мне во сне, и, когда я проснулся, у меня родились божественные, чудесные строки. Сейчас я спою вам песнь, посвященную гибели великой Трои. Я уверен, что стихи эти переживут столетия и навеки прославят меня как замечательного поэта.

Глашатай громко повторил его слова, и Нерон взял в руки лиру. Было очень тесно, ибо каждый старался подойти к цезарю как можно ближе. И вот Нерон тронул струны и запел. Его сильный голос заглушал шум пожара и был слышен даже в окрестных садах. Он пел и пел, и слуга подсказывал ему строфу за строфой, записанные накануне; однако Нерон то и дело добавлял новые строки, и писарь трудился без устали.

Я неплохо знал театральный репертуар и потому не мог не заметить сходства произведения Нерона со многими известными пьесами. Наверное, истинное Вдохновение действительно рождает строки, близкие или почти неотличимые от высших поэтических образцов.

Его пение длилось уже больше двух часов, и жезлы центурионов ходили по спинам солдат, не давая утомленным преторианцам заснуть.

Зрители громко твердили, что им раньше не доводилось слышать такого изумительного пения. Во время антракта они неистово хлопали в ладоши и кричали, что будут рассказывать об этом событии своим детям и внукам.

Мне захотелось было спросить у Нерона, не сошел ли он с ума. Мне казалось, что только умалишенный мог выбрать для выступления такой трагический момент. Но потом я подумал, что цезарь, как видно, был так глубоко уязвлен несправедливыми упреками, что решил дать выход своим чувствам, спев перед верными друзьями и храбрыми преторианцами.

Наконец император умолк. Отдышавшись и откашлявшись, он высморкался и вопросительно поглядел на нас. Мы хором стали убеждать его поберечь свой божественный голос, и Нерон кивнул, соглашаясь. Багровый от напряжения и радости, он пообещал нам продолжить выступление следующей ночью.

Повсюду виднелись языки пламени и клубы пара: водопровод действовал, и потоки воды заливали тлеющие руины.

Особняк Туллии был совсем рядом, и я направился туда, мечтая хоть немного соснуть. Об отце я не беспокоился, зная, что его дом расположен в безопасном месте; я полагал, что старик все еще не вернулся из загородного поместья, — иначе он наверняка бы присутствовал на выступлении Нерона.

Однако я нашел его во владениях Туллии. Часто моргая покрасневшими от дыма глазами, он поведал мне, что его жена забрала все самое ценное и уехала в поместье.

Юкунд тоже был с ней. Он еще весной по-мужски обрезал волосы и надел тунику с узкой красной каймой. Желая поглядеть на пожар, он с приятелями сбежал из палатинской школы и вскоре угодил под струю расплавленного металла, внезапно вылившуюся из недр какого-то полуразрушившегося храма. Ему обожгло обе ноги, и отец был уверен, что Юкунд навсегда останется калекой.

— Что ж, по крайней мере мальчик не будет воином, — добавил отец, заикаясь от волнения. — Я не вижу ничего хорошего в том, чтобы проливать кровь где-нибудь в пустынях Востока.

Старик был явно навеселе, но я, хотя и удивился, постарался не показать виду, так как полагал, что его расстроило несчастье с Юкундом.

Отец поймал мой изумленный взгляд и немедленно вспылил.

— Может, я и вправду слишком много пью, — заявил он, — но это лишь потому, что день моей смерти близок. И Юкунд тут совершенно ни при чем. Все равно быстрые ноги носили этого юношу по слишком уж опасным тропам. Поверь: лучше предстать перед богом хромым, чем с грязными помыслами и завистью в сердце. О Минуций, с тех самых пор, как умерла твоя мать, я превратился в духовного урода.

Отцу было далеко за шестьдесят, и он обожал вспоминать о прошлом. Я знал, что мысли о скорой кончине посещают его довольно часто, и потому не придал особого значения этим словам.

— О каких это пустынях Востока ты говоришь? — спросил я.

Отхлебнув вина из золотого кубка, отец повернулся ко мне.

— Среди школьных друзей Юкунда есть несколько сыновей восточных правителей, весьма хорошо относящихся к Риму и считающих возможное падение Парфянского царства гибелью для нас. Эти молодые люди больше римляне, чем мы с тобой, и Юкунд наверняка станет таким же. Сенаторы не раз обсуждали вопрос о Парфии в своем комитете по делам Востока. Как только в Армении воцарится мир, Рим сможет опереться на нее, и Парфия окажется меж двух огней.

— Да какая может быть война, когда Риму грозит такая опасность?! — воскликнул я. — Три городских квартала лежат в развалинах, а прочие шесть все еще горят. В огне погибли многие наши храмы — Весты, например. Нет больше подлинного римского свода законов!.. Восстановление столицы займет долгие годы и потребует огромных средств, а ты говоришь о дорогостоящей войне!

— К сожалению, — мрачно ответил отец, — я не обладаю даром прорицателя или ясновидящего, хотя в последнее время мне и стали сниться сны, о значении которых следовало бы задуматься. Впрочем, сны — это сны. Итак, позволь мне объяснить тебе ход своих мыслей. Чтобы возродить Рим, придется обложить провинции непомерными налогами, а это наверняка вызовет недовольство. Через какое-то — весьма недолгое — время оно достигнет своей вершины, и люди начнут обвинять власти предержащие. Так неужто тебе не знакомо следующее высказывание: война — лучший способ разрешения внутренних противоречий? Когда война начнется, деньги на ее ведение отыщутся непременно.

Отец умолк и посмотрел мне в глаза.

— Или ты не слыхал, — продолжил он после минутной паузы, — сетования многих наших сограждан на то, что Рим ослабел, сдает военные позиции, становится уязвимым для врагов. Молодежь высмеивает старинные традиции и обычаи предков и издевается над историческими пьесами Ливия[30]. И тем не менее в их юношеских жилах тоже течет кровь волчицы.

— Но Нерон вовсе не желает воевать, — возразил я. — Его даже убедили отказаться от Британии. Он хочет лишь одного — лавров певца и актера.

— При необходимости правитель всегда прислушивается к голосу народа — иначе он попросту потеряет трон, — ответил отец. — Народ, разумеется, тоже не стремится драться с иноземцами; ему нужны только хлеб и зрелища. И однако есть могущественные силы, которые надеются извлечь из будущей войны выгоды для себя. В Риме сейчас множество богачей — не граждан, нет, но вольноотпущенников, не связанных традиционной необходимостью думать в первую очередь о процветании государства. Ты, Минуций, наверное, плохо представляешь себе, какую силу имеют деньги, когда с их помощью люди надеются увеличить свое состояние.