Читаем без скачивания Кремлевский визит Фюрера - Сергей Кремлев

Рютер внимательно слушал, а англичанин развел руками:

— Увы, премьер-министр разочарован тем, что немецкая сторона до сих пор не оценила по достоинству значения этой мюнхенской декларации… В своей речи в Саарбрюккене ваш фюрер ее даже не упомянул…

Если быть точным, то 9 октября в Саарбрюккене фюрер говорил об Англии как раз много, но вылил на нее ушат презрения, сравнив позицию Британии с положением гувернантки. Он жаловался на враждебность британского общественного мнения и жестоко атаковал оппозицию «черчиллевцев» Идена, Даффа-Купера и самого Черчилля… И тут он был, конечно, прав, потому что «гои»-«черчиллевцы» вели дело к войне, нужной Штатам и Золотому Интернационалу, а не к миру, нужному Европе…

Помня все это, Рютер слушал собеседника по-прежнему внимательно, и Лейт-Росс, многозначительно взглянув на него, сообщил как бы невзначай:

— Сейчас в Лондоне случайно находится Ван-Зееланд, и было бы интересно знать, как в Германии относятся к его плану?

— В Германии, как и в других странах, его не сочли подходящей основой для обсуждения… Хотя там и не все так уж плохо, — ответил Рютер.

Тут надо кое-что пояснить… Ван-Зееланд был премьер-министром Бельгии в 1935 — 1937 годах, имел репутацию умеренного, но Россию не любил, как ее вообще не очень-то любили в Бельгии, потерявшей в России после революции немалые вложения.

Уйдя в отставку, Ван-Зееланд (считается, что по просьбе английского правительства, а там кто его знает) подготовил доклад о возможном экономическом сотрудничестве между США, Англией, Францией, Германией и Италией…

Отсутствие в этом списке России и Японии было весьма красноречивым — как и присутствие Соединенных Штатов. Впрочем, план Ван-Зееланда внешне был для немцев привлекателен уже тем, что предусматривал возможность предоставления им кредитов, но… Но — через Банк международных расчетов, то есть под контролем США.

Гитлеру это было уже не с руки…

А теперь вернемся в германское посольство в Лондоне…

Лейт-Росс настаивать на обсуждении плана Ван-Зееланда не стал. Думаю, отрицательный ответ немца его даже устроил. И далее он сказал вот что:

— Господа! У каждой из европейских стран есть сходные трудности, решение которых собственными силами отдельно взятого государства вряд ли возможно…

Рютер осторожно склонил голову, ожидая, что же последует дальше…

— При этом о развитии политического сотрудничества можно думать только в том случае, если оно базируется на совместной экономической политике, — заявил сэр Фредерик.

Обращу внимание уважаемого читателя на занятное обстоятельство… Если в Москве немцам говорили, что для экономического сотрудничества нужна политическая база, то в Лондоне им говорили обратное — экономика поможет политике. Что самое грустное — и Москва, и Лондон были правы. Берлину действительно нужно было уладить политические разногласия с Россией и экономические — с Англией, чтобы в Европе установился прочный мир.

И далее Лейт-Росс окончательно стал говорить открытым текстом:

— Именно перед лицом постоянно укрепляющейся экономики Соединенных Штатов Америки экономике Европы грозит серьезная опасность, если четыре державы, вместо того чтобы сотрудничать, будут выступать друг против друга… Нашим представителям надо поскорее встретиться для совершенно непринужденной беседы на эти темы…

В этих словах Лейт-Росса содержалась, собственно, программа европейского мира — если бы вместо пятого отбрасываемого участника, «штатовского», в компанию было бы решено пригласить Россию.

Но если бы предложение англичанина реализовалось, четыре великие европейские державы просто не смогли бы ее игнорировать!

Так что тут было о чем подумать…

Рютер, выслушав все это, сказал:

— Уже то, что мы здесь, доказывает лояльную позицию Германии. Что же до ваших последних предложений, то мы их передадим в Берлин и надеемся, что вскоре сможем сообщить вам, сэр Фредерик, готово ли германское правительство вступить первоначально в неофициальные совместные переговоры с тремя другими великими европейскими державами…

И процесс пошел…

В ноябре 1938 года в Лондоне гостил представитель Рейхсбанка Винке, и 6 ноября заведующий экономическим отделом Форин Офис Эштон-Гуэткин предложил ему рассмотреть вопрос о крупных английских кредитах Германии. А в середине декабря уже сам президент Рейхсбанка Яльмар Шахт нанес «частный» визит своему другу — управляющему Английским банком Монтегю Норману.

Одновременно в Лондоне начались переговоры между «Рейнско-Вестфальским угольным синдикатом» и «Угольной ассоциацией Великобритании»… Обсуждался, как всегда в таких случаях, раздел сфер влияния.

Наступил год 1939-й…

В феврале в Лондоне было объявлено о предстоящей в середине марта поездке в Берлин министра торговли Англии Оливера Стэнли и министра внешней торговли Роберта Хадсона. (Впрочем, предполагалось, что Хадсон заедет и в Москву, что он позднее и проделал.)

В то время послом Германии в Лондоне был Герберт фон Дирксен. 20 февраля он направил в аусамт письмо, первую половину которого стоит процитировать почти полностью: «Поездка английского министра торговли Оливера Стэнли в Берлин имеет значение, выходящее за рамки обсуждения текущих экономических вопросов. Она осуществляется в то время, когда Англия стоит перед трудными решениями в области своей торговой политики в целом…

Короче говоря, перед британским правительством стоит следующий вопрос: должна ли английская торговая политика тащиться на буксире у Соединенных Штатов или же ей следует попытаться сохранить свою независимость с помощью более тесного сотрудничества с Германией и соответственно с Европой?

Эта альтернатива возникла в результате американского давления на Англию и общей нестабильности мирового хозяйства. Еврейские финансовые магнаты в Соединенных Штатах хотят заставить Англию идти вместе с Америкой и удержать Англию от сотрудничества с тоталитарными государствами.

Британское правительство стремилось до сих пор сохранять свою экономическую независимость. Об этом свидетельствуют его энергичные меры по защите английской валюты от американских маневров и против утечки капитала в Америку.

Однако успешное продолжение этого сопротивления представляется возможным лишь в том случае, если тяготеющая над Европой экономическая нестабильность и недостаток доверия будут заменены более благоприятной атмосферой и созданием новых производственных возможностей…»

Спрашивается: как должна была вести себя «гоевская» «британская» элита с учетом изложенного Дирксеном (а он писал чистую правду!)?

Впрочем, до поры до времени все шло так, как этого хотела национально мыслящая часть британской элиты. Ежегодный обед англо-германской Торговой палаты прошел весьма и весьма тепло. Со стороны Германии на нем был глава экономического отдела МИД доктор Вайль. Со стороны Великобритании — Стэнли и Хадсон. .

А 15 и 16 марта 1939 года в Дюссельдорфе состоялась конференция «Федерации британской промышленности» и «Союза германской промышленности» («Имперской промышленной группы»).

И это был пик достижений сил мира в Европе. Увы, именно пик, удержаться на котором Европе не удалось…

15 марта сторонами было подписано Совместное заявление «Федерации британской промышленности» и «Имперской промышленной группы» («Дюссельдорфское соглашение»). И это был манифест не двух экономических объединений двух стран, а декларация мира между этими странами.

Лондонский журнал «Экономист» назвал дюссельдорфские переговоры «беспрецедентными в истории в смысле масштабов».

Действительно, впервые со времен кайзеров Вильгельма Первого и Вильгельма Второго, Бисмарка, Мольтке-старшего и Мольтке-младшего, со времен Дизраэля Биконсфилда, Солсбери, Розбери, Асквита, Ллойда Джорджа и вереницы других английских премьеров Британская империя становилась на путь не сдерживания Германии, а долговременного сотрудничества с ней.

Для СССР это означало бы мир на ближайшие годы, если не навсегда. Окончание планового перевооружения Красной Армии одним из лучших в мире оружием приходилось на 1942 год. К концу этого года РККА получила бы по нескольку тысяч танков «Т-34», «KB», «катюш», новых истребителей, штурмовиков, бомбардировщиков. И после этого в оборонительной войне мы были бы непобедимы!

Сложно сказать — смог ли бы фюрер при альянсе с Англией мирно решить польскую проблему, но это было вполне возможно. При этом ценой нашей лояльности к таким его устремлениям могло стать согласие Германии на передачу нам Западных Украины и Белоруссии.

Мог ли допустить это Золотой Интернационал?

Ответ очевиден. К тому же прямо в день подписания Дюссельдорфского соглашения Гитлер дал и повод — в Прагу вошел вермахт.