Читаем без скачивания Три стервы - Титью Лекок

Главный ждал ее за столом, скрестив на груди руки. Он знаком показал, чтобы она закрыла дверь. Эма сделала это и села в кресло, предназначенное для посетителей. Говорили, что однажды в нем сидел сам Николя Саркози. Главный прочистил горло, наклонился над столом, набрал полные легкие воздуха, а потом завопил с таким напором, что она даже подпрыгнула.

– ДА ТВОЮ ЖЕ МАТЬ, ЧТО, БЛИН, ТЫ там наворотила? ТЫ НЕ ДОВОЛЬНА СВОЕЙ РАБОТОЙ? Да? Тебе тут не нравится? РЕШИЛА СДЕЛАТЬ ТАК, ЧТОБЫ ТЕБЯ ВЫШВЫРНУЛИ? НЕНАВИЖУ, КОГДА МЕНЯ ДОСТАЮТ СО ВСЯКОЙ МУДАЦКОЙ ФИГНЕЙ!

Ему пришлось остановиться, чтобы перевести дух. Лицо побагровело, казалось, еще немного, и он взорвется. Эма воспользовалась паузой, чтобы защититься.

– Я более чем довольна работой. В чем все-таки дело? Тебя так раздражают мои опоздания или что? Тогда мне очень жаль, и я хочу извиниться. Уверяю тебя, это больше не повторится.

– А-а-а… Твои опоздания… ДА КЛАЛ Я НА ТВОИ ОПОЗДАНИЯ!

– Но тогда, чем орать на меня, может, объяснишь, что происходит?

– Объяснить тебе? Ну сейчас я тебе все объясню! ВСЕ! Сегодня утром мне позвонил пресс-атташе министра культуры. ГРЕБАНЫЙ ПРЕСС-АТТАШЕ ГОСПОЖИ МИНИСТРА ГРЕБАНОЙ КУЛЬТУРЫ! И не для того, чтобы расточать комплименты, будь уверена!

– А что случилось?

– Вот-вот. “А что случилось?” Примерно так я и ответил. Среагировав так, я уже выглядел полным кретином. С каких это пор мы делаем серию материалов о женщинах-политиках? Можешь мне показать на графике, когда планируется выход? Если ты пользуешься своими редакционными контактами, чтобы готовить материалы для других изданий, это очень плохо кончится!

Слишком много информации за один раз. Поскольку Эма не могла переварить все одновременно, она решила сконцентрироваться на защите, планомерно переходя от пункта к пункту.

– Вовсе нет. Во-первых, я не стану работать на другое издание, не предупредив тебя. Во-вторых, я как раз собиралась предложить тебе исследование на те-му женщин-политиков, только хотела сначала понять, можно ли что-то вытянуть из этой идеи. Чтобы не начинать от балды. Вот и все.

Она инстинктивно втягивала голову в плечи, стараясь казаться более беззащитной, и держала рот приоткрытым, чтобы выглядеть слегка идиоткой. Ее матери была хорошо знакома эта ее техника, которую она окрестила стратегией удивленной черепахи. Почти помимо собственной воли главный как будто немного успокоился. Он продолжил ворчливым тоном:

– Что, Мишель забыл тебе объяснить? Существом дела мы не занимаемся! Нас интересуют только подробности жизни селебрити!

– Знаю. – Она убедительно покивала. – Именно поэтому я не собиралась делать аналитический материал. – Она вытаращила глаза, насколько могла, чтобы еще больше походить на наивную дуру. – Я и хотела подготовить что-то типа из жизни знаменитостей. Решила, тебя это должно заинтересовать. Но я же не могла вот так взять и выложить это в министерстве.

Он что-то пробурчал и даже выдавил нечто похожее на улыбку.

– Больше не проявляй инициативу. А заодно постарайся обходиться без собственных идей. Делай то, что я велю. Кстати, поскольку у тебя, судя по всему, много свободного времени, ты и займешься потенциально опасными собаками.

Вот засада так засада. Это расследование – заморочка главного, и все пытались от него откосить.

– Можешь приступать прямо сейчас.

Эма встала. Она уже взялась за дверную ручку, когда он едва ли не по-отцовски заботливо произнес:

– Не знаю, о чем ты там говорила с министром, но ей это сильно не понравилось. Как-то не верится, чтобы это было связано с женщинами в политике. Что-то там было еще. Ты, естественно, не скажешь, в чем дело, но я хочу, чтобы ты знала: если они позвонили и нажаловались, значит, был серьезный повод. Ты мне нравишься, Эма, но я предпочитаю быть честным: если между тобой и министерством возникнет конфликт, я буду не на твоей стороне.

Вернувшись на свое место, Эма по лицам коллег догадалась, что разъяренные вопли главного разнеслись по всей редакции. Она в упор посмотрела на тех, кто покосился в ее сторону. Потом с безразличным видом подошла к столу и села, но когда попыталась печатать, пальцы дрожали. Она сделала вид, будто погрузилась в чтение некого документа. В горле стояли слезы. Слезы не печали, а злости. На ее плечо опустилась рука. Это был Блестер.

– Пошли, угощу тебя кофе из автомата.

Вечером он позвал ее к себе. Не побоялся пригласить девушку в депрессии. Они не говорили о вчерашней ссоре, и все прошло отлично. Он приготовил ей ужин, пока она лежала на диване, постанывая, со стаканом водки в руках. К концу трапезы он даже согласился: столь негативная реакция министра подтверждала, что Эма надавила на болезненную точку. Он уже поднимался, чтобы убрать со стола, приговаривая, какой она молодец, что напугала их, но вдруг резко побледнел. Поставил тарелки на стол, сел и пробормотал, что ему плохо. Его лицо становилось все белее, Эма помогла ему встать и повела в спальню. Блестер оперся на нее, и она ощутила, что он весь покрылся потом. Уложив его в постель, она спросила, как он, и Блестер пожаловался, что ему очень холодно и сильно болит левая рука. Чувствуя собственную беспомощность, Эма принесла одеяло и укрыла его. Через две минуты дрожь во всем теле только усилилась. Она не знала, что делать. Он резко сел в кровати, велел ей вызвать скорую, прошептал “я тебя люблю” и потерял сознание.

Плейлист:

Blur – It Could Be You

Афи – Hot Chick

The Thrills – Saturday Night

Глава 5

Телефон и Майспейс

Фред схватил телефон и бросил отсутствующий взгляд на “Паука”, не замечая, что столбец убирается элементарным ходом.

– Ну, и… Это серьезно? Он…

– Ни за что не поверишь…

– Скажи же, Эма!

– Да нет, он не умер, дурачок.

Фред выдохнул. Облегчение. Сначала Шарлотта, затем Блестер – многовато могло получиться. Зажегся фонарь на противоположной стороне улицы, и только тогда до него дошло, что уже вечер. Из открытого окна дуло – тепло в последние дни было обманчивым. Словно ловушка, подманивающая, но скрывающая, что ждет впереди: то ли знойное лето, то ли пасмурная и холодная погода.

– Фред? Ты слушаешь?

– Да.

– Рассказываю по порядку, – продолжила Эма. – Приехала скорая и увезла его в больницу. Это было ужасно. Я поехала с ним. Он умирал у меня на глазах, а мне казалось, что это я сейчас сдохну. В больнице я немного подождала, а потом ко мне вышел врач.

– И?..

– Сейчас будет самое интересное. Сядь, а то упадешь. У него ничего не было.

– Что? Это был не сердечный приступ или они просто не сумели поставить диагноз?

– Нет, Фред. Когда я говорю, что у него ничего не было, это значит, что у него действительно ничего не было. Даже какой-нибудь ерунды, чего-то несерьезного. Врач сказал мне, что он здоров. Сто-про-цент-но. Они сделали уйму анализов и обследований. С ним все в полном порядке. Они считают, что у него просто упало давление, из-за того что он слишком резко встал.

Фред продолжил нажимать наугад клавиши, и его компьютер недовольно ворчал при каждой ошибке. Фреду нужно было сосредоточиться.

– И что в сухом остатке?

– Врач проверил его медицинскую карту. Судя по всему, Блестер не впервые просит уложить его в больницу без всяких на то оснований. И всякий раз он настолько уверен в том, что болен, что у него появляются симптомы серьезного заболевания. Таким образом – и это заключение врача, я не корчу из себя доморощенного психолога, – у Блестера натуральная ипохондрия.

– А это, в свою очередь, значит, что он все-таки болен, – пришел к выводу Фред и встал.

– Нет. Это не значит, что он болен, это значит, что он псих. У бедного парня серьезно едет крыша. А как могло быть иначе?.. Слишком уж он идеальный. И милый, и садо-мазо одновременно, прикольный и работает в одной конторе со мной. Какая-то подстава была неизбежна.

– Не говори так. Если у человека есть слабость, это никакая не подстава. А иначе мы бы все были живыми подставами.

Он вышел на кухню, поискал в раковине чистую кружку, не нашел, ухитрился сполоснуть грязную одной рукой и добавил:

– Ты сама говоришь, что тебе с ним хорошо.

– А еще я говорю, что не хочу совместной жизни. Нет, ну ты можешь себе представить, что он заставил меня вызывать скорую из-за упавшего дав-ления?!

– Лишняя осторожность никогда не помешает. Что ты собираешься делать?

– Не знаю.

Фред услышал щелчок зажигалки, а потом звук выдыхаемого дыма. Он воспользовался паузой, чтобы вынуть из холодильника молоко, одним глазом наблюдая за кружкой, которая опасно балансировала на краю раковины.

– Странно, но я как-то стала увереннее, узнав, что у него есть слабость. И еще… до больницы он сказал, что любит меня.

– А ты? Ты что сказала?

– А я ждала, пока мы окажемся в скорой. Мне казалось, что так будет мелодраматичнее.

– Но это же гениально, – воскликнул Фред, размешивая ложкой какао.