Читаем без скачивания Carere morte: Лишённые смерти - Ирина Якимова

На битву с Нефандусом выступили все охотники Карды: и Доминик Гесси, и юная Солен Реддо, и Селеста Ларгус. Каждый привёл с собой отряд отлично подготовленных смертных, и война началась. Охотников было тридцать — только тридцать против сотен отражений Нефандуса, но побеждали они уверенно.

Они вошли в селение. Пустая главная улица была чистой, ровной и совсем не заросла травой. "Нефандус- перфекцинист!" — усмехнулась Дара. Ей сейчас же пришлось отгонять назойливо встающую перед глазами картинку десятков кукол, ведущих здесь подобие жизни: вот их толпа в воскресенье выходит из церкви…

Два отряда Селесты вошли в дома в конце улицы, Карл вёл своих людей к церкви, заторопилась и Дара. Дом, на который пал её выбор, стоял чуть в стороне от дороги и выглядел перспективно: на высоком фундаменте, вероятно, с обширным подвалом, в два этажа — наверное, жилище старосты селения. Там могло прятаться много кукол и там мог быть один или даже несколько подземных ходов к логову хозяина кукол.

"Дара сжала поуверенней арбалет и навела его на окно дома. Там, за деревянной ставней, шелестела, шипела тень, плюясь ненавистью к восстающему ото сна солнцу… Охотница спустила курок. Стрела пробила ставню и поразила куклу в голову — Дара слышала глухой удар от падения тела. Её отряд вошёл в дом. Младший из охотников услужливо распахнул дверь перед главной.

Дом был таким же, как единственная улица селения: пустым, чистым. Здесь не было пыли, не было и вещей, говорящих о прежних хозяевах. Этот дом был для Нефандуса этакой пересадочной станцией, где его куклы, не задерживаясь, ныряли в подземный тоннель и спешили в логово хозяина.

Вампир, поражённый стрелой в голову, лежал ничком у пробитого окна, и разгорающееся солнце проедало дыру в его спине. Дара бросилась к нему, но её опередил другой охотник. Он отрубил кукле голову, а Дара направилась в соседнюю комнату с мечом наготове.

— Вы — за мной, — приказала она двоим.

— Carere morte в дымоходе! — крикнул за спиной один из отряда.

— Так возьмите гарпун и достаньте, — бросила охотница, не обернувшись.

Соседняя комната оказалась пустой, но в коридоре Дара уловила движение. Она ринулась туда и двое сопровождающих последовали за ней. Ловкая чёрная тень, изящная, как все куклы, бежала к выходу, но прежде чем охотники успели пустить стрелы, она исчезла, точно провалилась сквозь землю. Подбежав, Дара поняла: carere morte cкрылся в подвальных помещениях — в полу перед входной дверью обнаружилась квадратная дыра, пахнущая сыростью и землёй. Дара остановилась над ней.

— Вы осмотрите дом, а я за ним, — сказала она сопровождавшим и зажгла свой факел от факела младшего из отряда.

— Это может быть ловушка, — отозвался тот.

Дара не ответила. Она села, нащупала ногами деревянную лестницу и быстро скользнула вниз, во тьму. Ловушки охотница не боялась. Куклы слабы, драться с ними — всё равно, что с марионетками на ниточках. С двигающимися мертвецами легко справлялись даже новички. Случаи убийства куклами охотников за всю историю Ордена можно было пересчитать по пальцам, и всё это было либо следствие предательства, либо очень тяжёлое ранение, лишившее охотника защиты.

Внизу оказалось помещение с низким потолком, обычное хранилище припасов, вот только полки были пусты. Дара поочерёдно осветила факелом стены и скоро отыскала путь, которым ушла кукла. Чёрная, круглая дыра в рост взрослого мужчины. Этот тоннель могла вести куда угодно, на край света… но охотница бесстрашно ступила в него.

Она давно ничего не боялась. Со смерти сестры. Та бредила бессмертием, наверное, с совершеннолетия и на очередном Балу Карду добилась своего. На следующий же день её убили. Разъярённая толпа ворвалась в дом Меренсов, и новообращённая вампирша была разорвана в клочья на глазах матери и сестры. Софию еще можно было спасти, исцелив, но Дару никто не стал слушать. Люди были злы, но в подлинно-вампирские дома: Вако, Митто — идти боялись и решили выместить свою ненависть на юном, ещё никого не обидевшем создании…

Свет факела выхватил из темноты тоннеля невысокую фигурку и Дара нервно дёрнула факел в сторону. Ей пригрезилась убитая сестра… Это было страшно, но это было также невозможно. Дара опустила факел и остановилась, чтобы перевести дух: сердце бешено билось где-то в горле.

Холодная рука мертвеца вырвала из её руки факел. Охотница сделала выпад мечом, но промахнулась. Кукла подняла огонь выше, осветив своё лицо… Это была София!

Знакомое белое платье: в нём девушка танцевала на своём последнем балу, узкие кисти рук закрыты кружевными перчатками, на шее украшение из тех же кружев, плотно прилегающее к коже. Сестра улыбалась. Она не изменилась за годы, как и должно вампирше. Рядом с ней Дара почти физически ощущала тяжесть всех прошедших с момента гибели Софии лет. Теперь она была старшей сестрой…

— Софи, — прошептала охотница. Взгляд Дары метался. Она всё силилась понять, что это: розыгрыш кукловода и просто похожая кукла или, действительно, сестра-вампирша. Дара почти забыла лицо Софии, а сохранившиеся фотографии и один портрет уже не вызывали в памяти живой образ сестры. Но сейчас она узнавала Софию: по улыбке, по повадкам, по тому, как она держала факел.

— Ты же мертва, Софи…

— Нас убивает только ритуал, сестрёнка, а мечи бессильны, — факел в руке вампирши дрогнул, а Дара тихонько огляделась по сторонам, ища кукол, подкрадывающихся к охотнице. Но тоннель был пуст: только они двое.

— Я помню, твою голову раскололи, как орех. Пол гостиной был забрызган твоими мозгами, Софи. Ты мертва: и как человек, и как carere morte.

— Либитина спасла меня, — вампирша снова улыбнулась. — Но — да, какое-то время я была… почти мертва. Я была почти ничем. Я грезила не об этом, Дара! Полёт на свободных широких крыльях над спящим городом, танец Солнца и Луны в чертогах бессмертных богов, вольные игры дикарей в столице — где всё это, Дара?! Я была в земле, смешивалась с землёй, проклятая живая земля проникала в мои раны, я переставала чувствовать себя. Я больше не была единым телом. Днём яркое солнце Сальтуса жгло мои кости. Я была в шаге от ничто — и даже не могла в него провалиться, чтобы прекратить страшную вечность. Это пытка, ужасней которой нет ничего! Либитина собирала меня, сшивала меня, как растерзанного тряпичного человечка…

— Зачем?!

Дара пригляделась к сестре, и едва сдержала крик ужаса и омерзения. Она помнила Софи смертной, помнила и растерзанное на части тело, и страшный мешок, который тащили к выходу. Но то, что стояло сейчас перед охотницей, было какой-то другой Софи. Дара ясно видела, что перчатки, закрытые плечики платья, украшение на шее сестра носит недаром: скрывает страшные швы. Они ясно представлялись охотнице — узкие, чёрные, края сшиты толстой суровой ниткой… Сестра была как кукла, которую растерзали и которую потом долго восстанавливал мастер. Вроде бы прежняя красота, но это, скорее, умело скрытое уродство.