Читаем без скачивания Заметки о Гитлере - Себастьян Хаффнер

Нужно заглянуть очень далеко назад в историю — возможно до Александра Великого — чтобы найти человека, который бы за время жизни меньше среднестатистического столь основательно потряс и на столь продолжительное время изменил мир, как Гитлер. Но чего не найти во всей мировой истории, так это человека, который бы как Гитлер при наличии бесподобных ресурсов власти добился бы как раз противоположного тому, чего он желал добиться.

Чего хотел Гитлер — это господства Германии в Европе и непосредственного господства над Россией; в остальном — сохранения европейского господства над Африкой и большей частью Азии и Океании. Пирамида власти, в основании которой старые заморские колонии Европы и новая немецкая колония Россия, посредине — сателлиты Германии, вспомогательные народы и мнимо независимые или полунезависимые союзники, а на вершине — Германия. Это громадное здание власти во главе с Германией позже должно было с хорошими шансами начать борьбу с Америкой и Японией за мировое господство.

Чего добился Гитлер — это господства Америки в Западной, а России в Восточной Европе с разделом Германии, и ликвидации всех европейских колониальных империй. Мир с двумя вершинами власти, в котором бывшие европейские колонии наслаждаются неожиданной независимостью и иллюзорной свободой, но Европа (снова с распределением по группам) подчинена обеим сверхдержавам. Германия при этом пока, при полной потере своей государственности, оказалась в самом низу и ей потребовались годы и десятилетия, чтобы вывести себя, разделенную и оккупированную, только лишь в состояние зависимого союзничества с Америкой или соответственно с Россией, в котором пребывает и остальная Европа.

Другими словами: Гитлер не добился ничего, но только (однако все же) натворил чудовищных дел. При этом он действовал с такой вызывающей изумление мощью, как едва ли какой другой «великий человек» в известной нам истории.

Но по этой причине нельзя уйти от обсуждения огромного воздействия, которого он достиг, и так же нельзя не обсуждать того, что он дважды, осенью 1938 и летом 1940 года очень близко подошел к своей действительной цели. Так что это не праздная игра, но вполне серьёзное историческое исследование — отыскание ошибок, посредством которых он уже наполовину достигнутое превратил в противоположное, и это не является болезненным любопытством, когда при этом занимаются также особенностями характера Гитлера: ошибки, которые он делал, в основном имеют свои корни в изъянах, которые у него были.

Частично, конечно же, и в его заблуждениях. По меньшей мере одна ошибка — самая первая, которая сказывалась уже с 1933 года — происходит из доминирования «программатика» Гитлера над политиком Гитлером.

В предшествующей главе мы видели, что в теории мировых событий Гитлера рядом друг с другом происходили две совершенно различных линии действия. С одной стороны вечная борьба народов — точнее говоря, белых народов (цветные для Гитлера в расчет не принимались) за жизненное пространство и господство или подчинение, и в качестве высшей награды за победу — мировое господство. С другой стороны — общая борьба всех белых народов против евреев. Соответственно политик Гитлер с самого начала преследовал две совершенно различные цели: с одной стороны — господство Германии над Европой, с другой стороны — «устранение» евреев, под которым он имел в виду их уничтожение. У этих двух целей не было ничего общего; оба замысла даже препятствовали друг другу.

В политике всегда ошибочно одновременно преследовать две цели; и это так тем более, если первая цель столь далека, что её пожалуй можно достичь только при чрезвычайной концентрации всех сил — и даже при этом только лишь при большой удаче. В цели — господствовать над Европой — еще до этого потерпел неудачу каждый, кто ставил её себе: Карл Пятый и Филипп Второй, равно как и Людвиг Четырнадцатый и Наполеон. Возможно, это не было безусловной причиной с самого начала оставлять каждую новую попытку как безрассудную; все–таки возможно, что Германии в двадцатом веке удалось бы то, что не получилось у Испании в шестнадцатом, у Франции в семнадцатом и в девятнадцатом веках. Но это было несомненно причиной, чтобы предвидимое огромное сопротивление, которое само по себе происходило из постановки вопроса, не усугублять без необходимости еще больше и тем, что с задачей не имело ничего общего. Кто хочет покорить Европу, тот не должен к врагам, которых он предсказуемо произведет в Европе, еще и прибавлять число влиятельных врагов во всем мире (и в собственной стране). Это была ошибка, особенно в том случае, когда дополнительные враги, которых произвели умышленно, прежде были самыми лучшими друзьями. И это были евреи, пока Гитлер не сделал их врагами.

Здесь вопрос не о том, сколь высоко можно оценивать влияние евреев на политику их различных стран. Вероятно, Гитлер его переоценивал — что тем более должно было стать для него поводом, чтобы удерживать их на своей стороне и без основания не принуждать их перейти на враждебную сторону. Потому что до Гитлера еврейское влияние в мире совершенно преобладающим образом было ярко выраженным прогерманским элементом, о чем противники Германии в Первой мировой войне могли бы много чего рассказать. В Америке это влияние долго и ощутимо противодействовало вступлению в войну на стороне Антанты. В России оно сыграло большую роль в успешно проводившейся Германией революционизации царской империи. Своим антисемитизмом Гитлер, таким образом, без необходимости не только создал по всему миру дополнительных врагов: он сделал врагов из друзей, он с немецкой чаши весов переложил гирю на вражескую чашу — что весит вдвойне.

Но все еще недооценивается тот отрицательный эффект, который с самого начала Гитлер сам себе произвел в Германии своим антисемитизмом, даже если этот антисемитизм сначала проявлялся только в постоянном страдании, диффамации и дискриминации немецких евреев и еще не давал возможности распознать свои ужасные конечные формы. Страдания полностью достаточно, чтобы из друзей сделать врагов. А немецкие евреи в своей большой массе были до Гитлера — трогательным образом в малой части даже и во времена Гитлера и несмотря на Гитлера — как раз безумно влюблены в Германию.

Со времени уравнивания в своих правах евреи стали добрыми патриотами во всех западных странах. Но нигде этот еврейский патриотизм не принял столь пылких, глубоко эмоциональных очертаний, как именно в Германии. Можно даже говорить о любовной связи евреев с Германией, которая разыгрывалась в течение половины столетия до Гитлера (Йорг фон Утманн в своей книге «Двойник, ты — бледный спутник» сделал первую попытку вникнуть в это особое еврейско–немецкое сродство). И несомненно, что при этом евреи были любящей стороной. Немцы во всяком случае позволяли польщено и немного отчужденно обожать себя своим еврейским землякам — сколь ни возражали они против этого как против еврейской навязчивости. Тем не менее, эти еврейско–немецкие любовные отношения в области культуры вызвали к жизни прекрасные цветы. Можно вспомнить о Самуэле Фишере и его авторах, или о Максе Рейнхардте и его актерах. И тем не менее, немецкие евреи совершенно выдающимся образом участвовали в том, что Германия в первой трети двадцатого века впервые заметно опередила Англию и Францию в интеллектуальной и культурной областях, а также и в науке и экономике.

Со всем этим в 1933 году было тотчас покончено. Гитлер позаботился о том, чтобы у большинства немецких евреев страстную любовь превратить в ненависть. И кроме немецких евреев он также превратил во врагов тех немцев — разумеется, не большинство, но в то же время как раз не худших из них — которые оставались верны своим еврейским друзьям. Большая часть того, что в Германии противостояло в пассивном сопротивлении гитлеровской волне, было вызвано его антисемитизмом. Насколько это тихое неучастие меньшинства — тем не менее вовсе не исчезнувшего меньшинства — ослабило Гитлера, конечно же невозможно подсчитать. То, что например, почти все, у кого было положение и имя в немецкой литературе, ушли в эмиграцию, Гитлер мог еще пережить. Тем не менее, это испортило репутацию гитлеровской Германии в мире. Большее значение имело кровопускание, которое антисемитизм Гитлера причинил немецкой науке. Эмигрировали не только ученые еврейского происхождения во главе с Эйнштейном, но и выдающиеся нееврейские ученые последовали за коллегами или учителями. А иностранные ученые, которые прежде массово паломничали в Германию, теперь избегали её. До Гитлера мировой центр атомных исследований располагался в Гёттингене; в 1933 году он переместился в Америку. Это интересное умозрительное соображение — что без антисемитизма Гитлера вероятно Германия была бы первой державой, разработавшей атомную бомбу, а вовсе не Америка,