Читаем без скачивания Проселочные дороги - Иоанна Хмелевская

«Ааааа!!!»

Уже начинало светать, но ночь еще не кончилась.

Жуткой «Ааааа!» в момент поставило на ноги весь кемпинг. Да и не только наш. Отмуховское озеро немаленькое, а по воде звук беспрепятственно несется в пленэр до самого горизонта. Из домиков выскакивали заспанные неодетые люди. Замелькали огни фонариков, поднялся шум.

Крик, поначалу доносившийся издалека, сменился шумом, который явно приближался к нам. Мамуля с Люциной выскочили на крыльцо, я за ними. В предрассветной мгле было видно, как кто-то выбежал из-за домиков и мчался в нашем направлении, за ним следовала погоня. Мелькнула мысль — с размаху налетят на наше хлипкое строение, оно завалится и придавит отца. Отец, может быть единственный человек на всю округу, ничего не слышал и спал беззаботным сном.

Мамуля неизвестно зачем спустилась с крыльца на песок, в этот момент на нее наскочил убегавший человек и со стоном свалился у наших ног. Погоня приближалась с шумом и гамом. Мамуля стояла неподвижно несокрушимой каменной стеной. Убегавший с проклятиями вскочил и кинулся куда-то в темноту, но тут набежала погоня и, как я и боялась, врезалась со всего маху в наш домик, аж земля загудела. Домик выдержал, но отец проснулся. На крыльцо он выскочил с фонариком в тот момент, как кто-то из погони набросился на мамулю и заорал, сжимая ее в объятиях:

— Есть! Поймал! Тут он!

— Пусти меня, негодяй! — возмущенно крикнула мамуля, вырываясь у него из рук.

Отец, ни секунды не медля, поспешил на помощь супруге и для начала крепко заехал фонариком ей в ухо. Похоже, это так взбодрило мамулю, что она без труда стряхнула с себя обоих нападающих, незнакомого усмирила сильным ударом локтя в желудок, а супруга — под ложечку, в раздражении обозвав его старым хрычом.

От озера донесся звук лодочного мотора. Погоня на разные голоса кричала, что преступник сбежал на моторке. Отец сцепился с напавшим на мамулю человеком, и они, сопя и пыхтя, копошились в песке у крыльца. Возвращающаяся погоня осветила их фонариком, и выяснилось — на мамулю напал упитанный пан старше среднего возраста. Поняв ошибку, он извинился, но чувствовал себя обиженным. Отец явно не расслышал его извинений и возмущенно восклицал:

— Вы напали на мою жену! На мою жену!!!

— Так я же извинился! — в раздражении кричал незнакомый мужчина. — В темноте каждый может ошибиться! Он ведь сюда помчался, прямо к вашему дому! А эта пани меня оскорбила! Ни с того ни с сего «хрыч», да еще и старый!

— Старым хрычом я обозвала собственного супруга, — холодно, с достоинством заявила мамуля и покинула поле боя.

Мы с Люциной сидели на ступеньках крыльца, держась от хохота за животы. Мамуля перелезла через нас и с высоты крыльца сказала обиженно:

— Прекратите дурацкий смех! Лучше скажите Янеку, чтобы кончал представление.

— Скажи сама.

— Я с ним не разговариваю. Обиделась, он меня чуть не убил!

С трудом уговорили мы отца отказаться от страшной мести упитанному пану. Теперь можно было и порасспросить о причинах происшествия. Кончив наконец смеяться, я накинула на себя халат, сунула ноги в тапки и, прихватив фонарик, отправилась разузнавать.

В кемпинге никто не спал, везде виднелись группки людей, живо обсуждавших событие. В центре на площадке собралась небольшая толпа. Я пробилась сквозь толпу — пригодился навык, выработанный в молодые годы в городском транспорте, — и зажмурилась, боясь увидеть окровавленный труп. Трупа никакого не было, вместо него в дверях маленького домика сидела на стуле какая-то женщина в цветастой пижаме, жадно пила воду, подаваемую ей сразу со всех сторон и рассказывала. Голос ее прерывался от рыданий:

— Рванулся на меня! Накинулся! Трещал, хрустел, шаркал и шелестел, а потом неожиданно накинулся!

В толпе послышались крики ужаса и сочувственные возгласы. Так и изнасиловать недолго! До бедной женщины наконец эти возгласы дошли, и она, всхлипывая и поглощая в неимоверных количествах воду, запротестовала:

— Нет, ничего подобного! Он не хотел изнасиловать! Он хотел что-то украсть! А у меня слабые нервы и больное сердце!

— Так чего же он тогда на вас накинулся, если не хотел... того? — недоверчиво поинтересовалась одна из дам, подающих воду жертве нападения.

— Так он споткнулся! Угодил в таз, я белье замочила для стирки.

— Ничего удивительного, что пани плачет, — философски заметил за мной мужской голос. — Ожидала одно, а кончилось все стиркой...

Пострадавшая, хоть и рыдала, но отреагировала немедленно:

— Грубиян! Смеяться над женщиной! Муж должен приехать сегодня, а вчера его не было. Тот и воспользовался. Хотел обокрасть. Я две ночи одна!

Последняя фраза была выкрикнута с каким-то особенным выражением. Вместо трагизма в ней звучало... трудно сказать, что звучало. Казалось, женщина специально хотела, чтобы все слышали: именно две ночи она провела в домике одна. Я пригляделась и в одной из подающих воду женщин узнала комендантшу кемпинга. Вчерашняя вечерняя идея, довольно расплывчатая, приобрела более четкие очертания.

— А вы держите в домике ценности? — допытывалась комендантша. — Деньги и ценности надо сдавать на хранение в наш сейф. Ведь мы же всех предупреждаем!

— Ах, нет! То есть да. То есть нет, но он мог думать, что...

Я уже знала, что именно он мог думать, и, очень довольная полученной информацией, вернулась в наш домик. А там царило большое оживление. Поскольку мамуля с отцом не разговаривала, громким голосом, так, чтобы он расслышал, она ругмя ругала всех, от кого ей сегодня досталось. Все они хороши! И тот, что убегал, тоже. Нашел где падать, именно у нашего крыльца, всю дорогу бежал, а тут вдруг упал!

— А зачем же ты ему подставила ножку, если не хотела, чтобы он тут падал? — как всегда, подлила масла в огонь Люцина.

— Я подставила ножку? Я?! — возмутилась мамуля. — Делать мне нечего, только подставлять ножки каким-то хулиганам!

— А зачем же ты отошла от крыльца и стала столбом?

— Отошла, чтобы встать на доску, не стоять же на мокром песке!

Люцина, хихикая, пояснила:

— Сошла, встала на доску, а ее другой конец приподнялся. Вот он за него и зацепился. И свалился. И даже застонал, может, что поранил. А ты говоришь — не подставляла.

— Ноги не подставляла, — стояла на своем мамуля.

— И очень плохо сделала, — вмешалась я. — Надо было не только подставить ногу, но и броситься на него, чтобы не сбежал. А так что? Сбежал голубчик.

— Нет, вы только послушайте! — возмутилась мамуля. — Стану я бросаться на всякого бандита. Разбежалась, как же! У нас в доме есть свой бандит, вот он пускай на того и бросается!

И она кинула выразительный взгляд на отца. Тот был не согласен с ее мнением, но своего громко не выражал. Мамуля демонстративно прикладывала к уху намоченный в холодной воде носовой платок.

Только до Люцины дошел смысл сказанного мною.

— Как ты сказала? Зачем надо было на него бросаться? И вообще, что же произошло?

— Лучше всего было бы наброситься на него всем вместе и задержать негодяя, — пояснила я. — Это был тот самый, который украл Тересу. Или его сообщник. Я знаю, где Тереса провела последнюю ночь и почему нам об этом не пожелали сказать. Преступник тоже знал и заявился в надежде ее еще застать. Утром я выясню все досконально, сейчас тут слишком много народу столпилось.

Естественно, такая информация моих не удовлетворила, пришлось разъяснить. Мамуля все равно не позволила бы нам снова лечь спать, она считала, что утро уже наступило.

— У Тересы не было возможности поселиться нормально в гостинице, ведь с собой у нее было только триста злотых. И иностранный паспорт. Знаете, сколько дерут с иностранцев?

— Доллары у нее тоже были.

— Всего несколько. Вот она и переночевала тут в домике у женщины, муж которой пока не приехал. Должен был приехать вчера, поэтому оставаться на вторую ночь Тереса не могла. Это как раз та женщина, что ночью орала. Муж почему-то не приехал, зато пришел преступник. Разыскивать Тересу. Утром я порасспрошу эту женщину, узнаю поподробней, как было дело.

— А почему же она нам ничего не сказала? — удивилась мамуля. — Ведь мы всех расспрашивали о Тересе.

— Расспрашивали в основном администрацию кемпингов, и вообще публично, а эта женщина не хотела, чтобы узнали, что она пустила кого-то переночевать. За деньги! Утром я с ней поговорю, один на один. А если я ошибаюсь, узнаю у комендантов кемпингов, в каких домиках, рассчитанных на два человека, проживает по одной женщине, и переговорю с ними. Не думаю, что их будет очень уж много. Но кажется мне, что именно у этой бабы ночевала наша Тереса.

— А ты можешь сказать, что вообще происходит с нашей Тересой? Почему она шляется по кемпингам, а не возвращается домой?

Вместо меня ответила Люцина:

— Похоже, Тереса сбежала от своих похитителей. А в том, что ее похитили, я не сомневаюсь. И вот теперь они разыскивают се. Как и мы. И опаздывают на один день. Как и мы.