Читаем без скачивания Возвращение странницы - Патриция Вентворт

Они вошли в уютную комнату. Свет лился с потолка сквозь стеклянный абажур от Лалик. В массивной вазе с узором из птиц, клюющих ягоды, стоял букет золотистых хризантем. Шторы из парчи медового оттенка были плотно задернуты, от них исходило почти неуловимое золотистое сияние. Вся обстановка была выдержана в одной гамме — от меда до старого золота.

Голубое платье леди Джоселин дополняли две нитки ее знаменитого жемчуга.

— Так вы хотели видеть меня… — заговорила она и осеклась.

Притворяться было бессмысленно. Даже глупец понял бы, что она перепугана, а эти двое не выглядели глупцами — даже тот, что постарше, с коренастой фигурой полицейского и одутловатым багровым лицом. Энн сделала легкий жест, который Лэм сразу же с презрением заклеймил, как иностранный.

— Наверное, вы сочтете, что я слишком глупа, но дело в том, что я по-настоящему испугалась. Видите ли, я больше трех лет прожила в оккупированной Франции, где единственной полицией было гестапо — такой жизни я никому не пожелаю… — она снова осеклась и с улыбкой закончила: — Нервы подвели меня. Итак, чем могу помочь? Не хотите ли присесть?

Мужчины сели, озаренные ярким светом. Фрэнк Эбботт окинул взглядом хозяйку: миловидная женщина, немного взволнованная, но сумевшая взять себя в руки… или это только игра? Ars est celare artem [3], и если это искусство, Фрэнк готов был снять перед ним шляпу. А может, ей и вправду нечего скрывать. Жизнь в оккупированной стране, под надзором гестапо, способна расстроить нервы любой женщины.

Лэм не спеша заговорил:

— Простите, что мы напугали вас. Видите ли, у нас есть причины полагать, что вы способны помочь нам в деле, которое мы расследуем.

— В деле? Я… ну конечно, всем, чем могу… но право, не знаю…

Старший инспектор Лэм словно не слышал ее. Взгляд его глаз, которые непочтительный сержант неизменно называл бычьими, остановился на хозяйке квартиры, словно на каком-нибудь кресле или диване. Лэм остался совершенно равнодушен к ее молодости, красоте, обаянию и титулу. Он просто сидел и смотрел на нее, как смотрел бы на старую судомойку, дверной косяк или кошку. Сочным голосом он продолжал:

— Недавно нам сообщили о дорожной аварии. Погибшей оказалась некая мисс Нелли Коллинз из магазина «Дамская шкатулка» в Блэкхите. Вы были знакомы с ней?

Фрэнк Эбботт увидел, как легкий румянец покинул лицо леди Джоселин, на его месте остались только два островка румян и накрашенные алой помадой губы. До сих пор Фрэнк не замечал макияж хозяйки квартиры — он был наложен так аккуратно, что никто не сумел бы разглядеть, где заканчивается природа и начинается искусство. Но испуг подпортил впечатление. На бледной коже резко и неприятно выделялись мазки румян и помады. От такого неопровержимого свидетельства потрясения у Фрэнка перехватило горло. Собравшись с силами, леди Джоселин произнесла всего одно слово:

— Нет.

— Значит, мисс Коллинз вы не знаете?

— Да.

— И никогда не слышали о ней?

Фрэнк Эбботт бросил быстрый взгляд на ладони Энн Джоселин, сложенные на коленях. Кисти рук способны выдать немало тайн. Фрэнку случалось видеть женские руки, открывающие то, о чем умалчивало лицо. Но руки Энн Джоселин хранили молчание. Пальцы не были стиснуты и ничего не теребили, кисти лежали совершенно спокойно. Они шевельнулись только в тот момент, когда леди Джоселин призналась:

— Она прислала мне письмо.

Старший инспектор Лэм сидел, как изваяние, утвердив ладони на коленях. Свою шляпу-котелок он оставил на сундуке в холле, а пальто только расстегнул, но не снял. Он не спускал глаз с лица собеседницы, но сам оставался бесстрастным. Казалось, он позирует для фотографии — одного из тех снимков, на котором отец семейства тупо смотрит в камеру, а его лицо не выражает ни единой мысли.

— Можно узнать, с какой целью? — спросил он.

— Она хотела встретиться со мной.

— И, очевидно, не без причины?

Она испустила длинный, прерывистый вздох. Потрясение уже отступило, румянец постепенно возвращался на лицо.

— Простите… как глупо… просто я перепугалась. Сейчас я все объясню. Наверное, вы читали в газетах о том, что родные считали меня погибшей. Вместо меня похоронили другого человека, женщину по имени Энни Джойс. Она приходилась мне незаконнорожденной родственницей, точнее, двоюродной сестрой, и внешне мы были очень похожи. Мисс Коллинз знала Энни еще девочкой. Вот она и написала мне, объяснила, как была привязана к Энни, и предложила встретиться — ей хотелось увидеть меня. А заодно и узнать о смерти Энни.

— Ясно. И что же вы ответили?

— К сожалению, я не ответила на письмо.

— Вот как?

— Да. Оно пришло всего несколько дней назад, когда нам предстоял переезд на квартиру. Мы только что сняли ее.

— Когда вы переехали сюда, леди Джоселин?

— Вчера.

— Вчера? Откуда?

— Из поместья Джоселинс-Холт в Суррее. Мой муж служит в военном министерстве. Поездки из города в поместье и обратно утомили его.

— Вчера… — Лэм задумчиво произнес это слово. — В таком случае, где вы были вчера днем?

— Утром я проследила за отправкой вещей из Джоселинс-Холта и сама уехала в город после раннего ленча. В квартире я оказалась примерно в три часа и остаток дня распаковывала и раскладывала вещи.

— При этом кто-нибудь присутствовал?

— Я привезла из Джоселинс-Холта одну из своих горничных. Она выросла в деревне, поэтому не пожелала переселяться в город. Вчера она помогла мне и провела здесь ночь. Сегодня днем я отослала ее обратно в поместье.

— Не могли бы вы назвать ее имя и адрес?

— Пожалуйста: Айви Фоссет. Она постоянно живет в Джоселинс-Холте.

Фрэнк Эбботт старательно записывал вопросы и ответы. Записал он и имя горничной. Лэм продолжал расспросы:

— Вы выходили из квартиры после того, как прибыли сюда… во сколько, вы говорите?

— Без десяти три. Нет, больше я никуда не выходила.

— Значит, вы не встречались с мисс Коллинз на вокзале Ватерлоо? — Разумеется, нет — я не собиралась встречаться с ней. Нет, я никуда не выходила.

— Кто-нибудь кроме Айви Фоссет может подтвердить это? Энн Джоселин вспыхнула, ее лицо стало озадаченным.

— Не понимаю, на что вы намекаете… Моя кузина, миссис Перри Джоселин, зашла ко мне в три. Мы выпили чаю, а потом она помогла мне распаковать вещи.

— Долго ли она пробыла здесь? — Почти до семи. — Можно узнать ее адрес? Эбботт записал адрес миссис Перри Джоселин. Неожиданно Энн Джоселин резким жестом вскинула руки.

— Но почему вы расспрашиваете меня об этом? Кому какое дело, выходила я из дома или нет? Я не назначала встречу мисс Коллинз, а если бы и назначила — что в этом странного? Лэм молча смерил ее взглядом.

— А вот мисс Коллинз была убеждена, что вы согласились встретиться с ней под часами на вокзале Ватерлоо, вчера днем, без четверти четыре.

— Что за нелепость!

— Ради этой встречи она приехала из Блэкхита, леди Джоселин.

— Но этого просто не могло быть! Ни на какой вокзал я не собиралась. Я была здесь, в квартире, раскладывала вещи. На письмо мисс Коллинз я не ответила. Откуда она узнала о встрече?

— Назначить встречу можно не только в письме, но и по телефону, леди Джоселин. Мисс Коллинз указала в письме свой номер телефона, не так ли?

— Не знаю… может быть… я не обратила внимания.

— Можно взглянуть на письмо?

— На письмо?.. Кажется, я его разорвала.

Лицо Лэма осталось бесстрастным.

— Говорите, вы его разорвали? И не ответили мисс Коллинз?

Последовали очередные жесты — сдержанные, грациозные, не свойственные англичанам.

— Кажется, ей принадлежит магазин… я запомнила его название и потому могла бы отправить письмо когда-нибудь потом. Честно говоря, мне вообще не хотелось отвечать мисс Коллинз. Я ничего не могла сообщить ей про Энни. Вся эта история с Джойсами… отвратительна. Мне показалось, что мисс Коллинз падка на сенсации. Знали бы вы, сколько писем мы получили от совершенно незнакомых людей!

— Итак, вы разорвали и выбросили письмо. А вы помните, что в нем было написано?

— Кажется, да. Какая-то чепуха — о том, как она была привязана к Энни, как ей хотелось бы увидеться со мной, чтобы узнать о смерти Энни, и так далее.

— В письме не упоминалось об особых приметах Энни Джойс?

— Не понимаю, о чем вы.

— Мисс Коллинз не намекала, что смогла бы узнать Энни Джойс?

На миг леди Джоселин уставилась на Лэма в упор, ее глаза под высоко поднятыми бровями стали ледяными.

— Нет, конечно! Что за вздор! Как она могла бы узнать Энни Джойс? Ведь она мертва!

Лэм живо перебил:

— Вы хотите сказать — Энни Джойс мертва? Или вы имеете в виду смерть Нелли Коллинз?

Она затаила дыхание.

— Почему вы спрашиваете об этом?

— Потому что хочу знать все, леди Джоселин.

Понизив голос, леди Джоселин пояснила: