Читаем без скачивания В тени Канченджанги - Марек Малятынский

Наконец Вальдек задул свечу, мы перестали переговариваться и после кратких пожеланий спокойной ночи заснули, прижавшись друг к другу. Рядом с нами стояли выстроенные в ряд, подготовленные к маршруту рюкзаки со станками.

— Вставайте, скоро пять! — разбудил нас голос Вальдека. «Проклятие, ну и кремень же он, — подумал я, — никогда не проспит!»

Лагерь был погружен в сон, вокруг темнота, за пределами «рондо» — усыпанное звездами черное небо и трескучий мороз. В кухне уже хозяйничал Анг Тсеринг, готовивший молочный суп и чай. В половине седьмого мы покинули лагерь. Все еще спали, а мы, полусонные, молча двинулись в путь. Перед глазами только белый кружок света от налобного фонаря да темный силуэт идущего впереди коллеги. Мы следовали гуськом, спотыкаясь в этой тьме египетской. Смерзшийся снег хрустел под ногами. Прекрасен этот ночной марш наверх, к солнцу и свету, хотя он и более утомителен, чем обычный маршрут.

Рюкзаки весили порядочно: каждый из нас нес запас продуктов, снаряжение и личные вещи — все вместе свыше двадцати пяти килограммов. Тяжелая ноша при сильном морозе имеет свои преимущества — человек быстро согревается.

— Я просто испекся! — Юзек остановился, сбросил с себя куртку, а потом и свитер.

Мы последовали его примеру и, хотя царил мороз, продолжали идти в одних рубашках, и нам совсем не было холодно. А над Рамтангом уже забрезжили первые проблески света. Мы добрались до подножия ледопада, когда с востока, из-за грани над долиной, выкатился солнечный диск. Мы могли идти быстро, снег держал великолепно, и после девяти мы добрались до лагеря I.

Соболь и Гардас как раз кончали завтракать. Мы присели на беспорядочно брошенные в снег рюкзаки, наслаждаясь ощущением легкости в спинах.

— Может, приготовить что-нибудь поесть? — неуверенно предложил Весек. — Стоит мне подкрепиться, как я становлюсь другим человеком. Увидите, мою усталость как рукой снимет.

— Панове, не будем устраивать привал, снег размякнет, — возразил недовольный Вальдек.

Но мы были другого мнения. Мы тяжело дышали от усталости и не испытывали особой охоты идти дальше. До статочным оправданием служило то, что обоим Анджеям предстояло отправиться с нами выше, а они еще были не готовы. Понятно, что на это требуется какое-то время.

Сделалось тепло и приятно. Мы сидели молча, глазея на искрящийся от солнца ледовый занавес Белой Волны, светлую вершину Рамтанга и долину. Мы были еще невысоко, но взгляд простирался к далекому горизонту, где белели зазубренные вершины сотен и тысяч гор.

Только через два часа мы двинулись дальше. Соболь и Анджей Гардас захватили с собой часть продуктов, сосредоточенных в лагере I. Три наши связки двигались медленно, вяло, словно привал выбил нас из утреннего маршевого ритма. Снег теперь держал отвратительно, сделался влажным, размяк, стало жарко.

Солнце в последние дни пригревало так интенсивно, что сераки, через которые проходила трасса, подтаяли и несколько ледовых крючьев, которыми крепились верёвочные перила, вывалилось. Я нес молоток и вколачивал крючья заново. Солнце очистило лабиринт верхнего яруса сераков от свежего снега, трещины увеличились, а снежный покров стал настолько мягок, что мы проваливались по колено.

— Чёрт подери, надо было выйти пораньше. — Теперь мы досадовали, что потеряли столько времени, готовя еду.

Только Вальдек тактично отмалчивался: мы сами расплачивались за свое безрассудство. Согбенные под тяжестью рюкзаков, мы тащились шаг за шагом, уже отчетливо ощущая действие высоты. Ноги передвигались, как в замедленном кинофильме, в висках пульсировало, дыхание сделалось частым и хриплым. Неподалеку от впадины на большом снежном карнизе мы увидели одиноко стоящую «турню» промежуточного лагеря 5600. Выше нее по плоскому пространству тянулись следы, огибая длинную трещину, потом сворачивали налево, вверх.

— Вчера… там стояли… еще две палатки… Вероятно, одну они подняли выше, — тяжело дыша, отрывисто выкрикивал Соболь.

— Э-эй! Есть тут кто-нибудь? — крикнули мы издали, барахтаясь в глубоком снегу. Но ответом нам было молчание.

— Видно, все отправились разбивать «двойку», — пред положил кто-то из нас.

Палатка стояла около узкой трещины, тянувшейся перпендикулярно карнизам, а подтаявший след за ней говорил о недавнем присутствии второй палатки.

Над нами вздымался склон, а выше нависала иссеченная снежная стена высотой в несколько десятков метров. Слева тянулись карниз и террасы, а далеко за ними — скальное ребро Мыши. Мы поднялись еще выше и в одной из отдаленных впадин заметили маленькую желтую пирамидку. Первым разглядел ее Юзек.

— Вальдек, не ваша ли это палатка?

— Пожалуй, да… Да! Наверняка она, — подтвердил Вальдек, подумав с минуту. Палатка стояла в добром километре от нас, немного ниже.

Надо будет потом спуститься и свернуть ее. Теперь, когда дорога уже проложена, и речи быть не может о том, чтобы разбивать там лагерь номер один. — Одной фразой решилась проблема, несколько дней подряд служившая источником обид и тревог.

Миновав небольшой ледовый кулуар, мы оказались в высшей точке карниза и увидели вертикальную ледовую стенку, по которой тянулись верёвочные перила; пользуясь ими, вниз спускалась двойка — Шаман и Анджей Петрашек. Через несколько минут мы встретились у подножия стены.

— Панове, мы нашли хорошее место для лагеря два. Уже на самой террасе. Раскинули там одну «турню», в ней немного продуктов. Теперь мы спускаемся на базу.

— Хорошо. Вы долго были наверху, а ведь вы еще плохо акклиматизировались. Но скажи, лагерь заложен в безопасной зоне? — беспокоился Вальдек.

— Да, безусловно. Трещин нет, и, думаю, с верхней террасы лавины не сорвутся.

— Шаман, — вставил я, — а как твое самочувствие?

— Чувствую себя недурно, хотя последние дни мы не сидели сложа руки. Я не могу себе простить, что не захватил камеру. Ах, вчера был такой удивительный закат! Эти краски! Под нами море белых облаков, а вокруг пурпурно-фиолетовые вершины. Редко случается наблюдать нечто подобное!

— А Петр не спускается? — прервал восторги Шимека Юзек.

— Все спустятся, они в получасе ходьбы от нас. Поболтай те с ними, а теперь простите: мы спешим вниз. Уже два, а база далеко.

И они двинулись дальше, а мы медленно поднялись с рюкзаков.

— Андже-ей! Сколько еще до террасы? — не вовремя спохватился я. Знать это мне было крайне необходимо: я чувствовал страшную усталость. У меня маленький размер обуви, и потому я глубже других увязаю в снегу. Мне казалось, что рюкзак сделался вдвое тяжелее, чем при выходе, и я не мог дождаться бивака.