Читаем без скачивания В тени Канченджанги - Марек Малятынский

Царила тишина, которую нарушал только шелест снега, сыплющегося сверху на лицо, плечи, за ворот рубахи… Я находился в глубокой снежной пещере, повиснув на верёвке в полуметре от ее дна. Ноги и руки словно бы независимо от моей воли лихорадочно нащупывали опору, на груди я чувствовал резкое сжатие верёвки.

— Эй, там, опустите меня вниз, — вместо крика изо рта у меня вырвалась только сдавленная мольба.

Верёвка медленно дрогнула, и вот я уже на собственных ногах. До этого момента я был спокоен, но теперь сердце колотилось, словно обезумевшая птица.

Как выбраться отсюда?

К счастью, это оказалось не так уж трудно, и вскоре, пробившись сквозь снежный навес, я уже был под ослепи тельными солнечными лучами. Несколькими метрами выше маячили темные, размытые фигуры. Кажется, мои коллеги? Я смахнул снег с очков. Конечно, это они!

— Марек, ты не расшибся? — донесся до меня испуганный голос Весека.

Мокрый от снега и, кажется, пребывающий в состоянии шока, я нервно рассмеялся.

— Да нет, что ты! Но как это выглядело?

— Ты был наверху и вдруг исчез, — с философским спокойствием пояснил страховавший меня Соболь.

Я выбрался наверх. Дальнейшие попытки были бессмысленны. Единственный снежный мост рухнул подо мной. Теперь оставалось только идти вправо. Вальдек и Весек уже брели в том направлении, утопая в глубоком снегу. Долгое время они стояли в сотне метров от нас, кружили, исчезали в расщелине, слышны были какие-то споры. Когда они вернулись, их мины не предвещали ничего хорошего.

— Мы пересекли трещину — спустились вниз, а дальше прошли по снежному мосту, — сообщил Вальдек. — Но это еще ненадежный путь. Пока мы не соорудим мостика через эту трещину, не может быть и речи о выходе на перевал. Японцы проложили лестницы, у них было нечто вроде транспортного устройства, — показал он рукой.

По другую сторону трещины, на ледяной стене, высоко над нашими головами из-под снега торчало несколько разноцветных верёвок. К сожалению, они обрывались на высоте добрых пятнадцати метров над нами. Как близко до них и в то же время как далеко!

— Возвращаемся, — заключил Вальдек. — На базе необходимо изготовить лестницы.

Минуту спустя размашистыми шагами мы мчались вниз. Позади остался наш новый склад, а в нем — «турня», горючее и продукты (бессмысленно было тащить все это обратно) и очередной красный флажок.

Юзек, Соболь и Весек гнали как сумасшедшие. Возле предыдущего склада валялась упавшая от ветра вешка. Никто из них даже не нагнулся, чтобы заново установить ее.

— Послушай-ка! — Я повернулся на голос Весека. — Этот твой друг должен многому еще в горах научиться, — едко заметил он.

Пришибленные и усталые, мы быстро добрались до «двойки». И уже занимались приготовлением обеда в «рондо», когда из легкого тумана на склоне, ниже наших палаток, появились Войтек и Рогаль, а потом Шаман и Доктор. Последние метры они преодолевали с огромным трудом. Войтек с облегчением сбросил с плеч тяжелый мешок, потом появился Рогаль с измученным, осунувшимся лицом, а последним, отдыхая на заключительном этапе после каждого шага, Петр.

— Меня… окончательно… допекло… Я слишком много набил в рюкзак, — прохрипел он, с трудом переводя дыхание.

Петр молча опустился на мешок, видно было, что ему не по себе. Его патриаршья борода покрылась густым слоем инея, но он не обращал на это внимания. Глубоко запавшие глаза глядели на нас умоляюще.

— Скорее… пить… — Он показал рукой на горло. — Ну, как там, наверху? — хрипло спросил он, отхлебнув чаю.

Спускаемся на базу. Добраться до перевала не удалось. Система сераков очень сложна, нужны дополнительные верёвки, ледовые крючья и лестницы. Без них о подъеме нечего и думать. Японцы поднялись с помощью лестниц.

— Мы принесли две дополнительные палатки, верёвки, немного продуктов, — добавил Петр, с минуту помолчав. — Но лестницы здесь сделать не из чего… Хорошо. Спускайтесь, а мы тем временем попытаемся поднять снаряжение выше.

Видно было, что наша неудача его разочаровала.

Позже Рогаль на базе рассказывал:

«Да, Марек, ваш спуск явился для нас страшным ударом. Больше того — мы разуверились в вас. Ваша группа бесспорно была сильнее; из лагеря II никаких особых трудностей по пути на перевал не наблюдалось, и однако же вы капитулировали. Мы остались в «двойке» в скверном настроении: у Петра болело горло, меня донимал мучительный сухой кашель, только Войтека распирала энергия, и… кроме того, у нас было ощущение, будто ему кажется, что мы для него слишком слабые партнеры».

А мы готовились отправиться вниз. Первыми спускались в базовый лагерь Соболь и Юзек. Через полчаса двинулись и мы: Весек, Вальдек, Збышек Сташишин и я. Солнце снижалось к отрогам гор, мороз крепчал, день угасал на глазах. В «двойке» осталась группа Петра, а также Доктор, Шаман, Гардас и трое шерпов.

Измученные и подавленные, мы медленно спускались к леднику, в самом низу которого в сгущающихся сумерках вырисовывались цветные макушки палаток. Сумрак захватил нас на леднике. Освещенные очертания палаток внизу, словно морские маяки, указывали нам путь.

В базовый лагерь мы прибыли около семи часов. Я, как всегда, заскочил на кухню: Джепа разжигал керосиновую плитку, а Таши, присев на корточки возле толки, улыбнулся мне, поднялся и спросил:

— Sahb, tea? With sugar? (Саиб, чаю? С сахаром?) — Он уже изучил мои привычки.

Вечером мы сошлись за ужином, который шерпы приготовили под руководством Большого. Мы ели молча. Повара, видя нашу подавленность, тактично ретировались. Все, кроме меня и Весека, уже разбрелись, когда приплелся закутанный в куртку офицер связи. Ему явно недоставало компании.

— Troubles? (Трудности?) — поинтересовался он.

— Да, сложности с преодолением барьера сераков возле перевала. — Я не склонен был к пространным объяснениям.

Меня стала бить дрожь от холода, глаза болели от солнца.

Пора, было отправляться спать. Когда я поднимался со скамьи, он спросил:

— What's your name, mister? (Как вас зовут?)

— Марек Малятынский.

— Ма… рек, — повторил он по складам. — My name is Bir Bahadur Jondzun (А я — Бир Богадур Джондзун).

Я отправился в палатку. Почувствовать согревающее тепло спального мешка, а потом заснуть и забыть обо всем!

— Сколько у нас еще верёвок? — в темноте спросил меня Вальдек.

— Вероятно, около десятка, в основном для спуска.

— Мы должны соорудить из них лестницу.

Весь следующий день мы провели на базе. Измученные вчерашними усилиями и простуженные, мы слонялись между палаткой и кухней, заполняя избыток времени едой. Погода как бы в насмешку стояла великолепная, небо было безоблачное. Наша гора ободряюще сияла на солнце, со склона взметало большие плюмажи снега. Все это было словно вы зов судьбы. Только бы и идти туда! Но нас это не воодушевляло — нас ничто уже не интересовало. Каждый был занят своими делами и мыслями. Даже Вальдек больше не вспоминал про лестницу. Воцарилась атмосфера явной депрессии, мы переговаривались друг с другом вполголоса, а встречались все вместе только за трапезой да когда мылись около полудня.