Читаем без скачивания Руфус Рисс, ненависть к чаю и не только - Ермак Болотников

светлее чем любой, изображенный когда-либо в этом мире. В правом углу стоял, неизменно светящийся истинным, божьим светом, красный угол. Иконы и вправду блестели, причем не от злата, даже сейчас. Их было великое множество, а над всеми, возвышалась сотканная из золотых нитей, шелковое изображение самого Христа, распятого на кресте. Никогда не смотрите на этот гобелен слишком долго. Я не знал, что он сделал с этим полотном… Но… В какой-то момент, полки начали громыхать копьями, вновь протыкая тело мученика, небо разрезали молнии, предвестники скорой беды, языки адского пламени лизали ботинки стражей, терновые путы врезались в свежее, оголенное мясо. Иногда, в святые дни, гобелен кровоточил, Солнце на удивительном полотне гасло, а взгляд Спасителя темнел от алых, гранатовых слез, которые гасили подступающее адское пламя. Я застал это лишь несколько раз, и в такие дни, старый инквизитор разбивал кулаки в кровь, проводя день в молитвах и смешивая собственную кровь, с Его. Святотатство? Ересь? Бесспорно. Но что вы знаете… Я знал достаточно, чтобы не сомневаться в искренности поступков Конрада. В его пылающей вере в то, что ему пришлось предать, во имя новой борьбы.

Под потолком громыхали множественные связки из тотемов, старых запасов сушеных конечностей, еды или ингридиентов. Свет исходил от редких факелов и огромного камина, являющегося по совместительству местом, напротив которого я спал первые годы обучения, пока еще не мог полноценно вернуться в город. Признаться… В то время, я чувствовал себя истинно живым. И ни одно другое время уже не сравниться с тем спокойствием, с тем счастьем.

Наставник даже сохранил шкуры на которых я дремал, что и сейчас аккуратно лежали около огня, бьющегося в каменных стенах камина. Мой взгляд с болью скользил из стороны в сторону, глядя то на заполненные разными безделушками шкафы, то на старые книги. Первые, зачастую, были уставлены законсервированными банками со всем, что вы можете себе представить и чего представить не можете. И далеко не всегда, это были ингредиенты для ядов или ритуалов, я точно помнил, что на третий полке, третьего шкафа, на третьем месте слева, стояла баночка с соленьями, но в тоже время, рядом с огурчиками вполне себе спокойно стояли нарубленные отростки голов гидры, что действовали как прекрасный антидот против десятков ядов и, что неудивительно, компонент для многих зелий регенерации.

Помимо вышеупомянутого, стояли и личные вещи Конрада, множество старого оружие, причем не только холодного, я видел мушкет и даже нечто, похожее на винтовку Мосина, стоящую за рядом баночек. Здесь были и разного рода фотокарточки, старые рисунки, какие-то наброски местности, десятки медальонов, иногда расколотых, что висели на кривых гвоздях, вбитых в стены дома, рядом с ними красовались трофеи, в лице голов демонов, частей их же тел, или даже полноценные макеты бесов, импов и прочей мелкоты, которая не представляла серьезной угрозы для магов, и от того часто становилась предметами декора. Человеческие манекены тут тоже были… Но по словам Конрада, в их смерти виноват не он.

Книги являлись отдельной темой для Конрада, ибо ничто в жизни, он не ценил больше знаний. Книги были везде, тонкие, толстые, пособия и философия, основы идеологий, опровержения этих идеалов… Целые трактаты о медицине, об экономике, о литературе, политики и даже точных науках, вроде физики. Экземпляры еще с его века, новейшие издания, тут был рай для книжных червей, пара книг являлась точными копиями медицинских учений, сгоревшими в Александрийской библиотеки. Разумеется, книг о некромантии здесь тоже было немало, точнее, целых два полных шкафа, что буквально трещали от знаний и силы, наполняющих их. Если это место каким-либо образом пострадает… То даже падение вышеупомянутой Александрийской библиотеки, не покажется человечеству столь значимой утратой. Ибо все, что находилось в этом доме, имело свою ценность, просто разную, в рамках своей старости, принадлежности и даже практического значения.

Того, что можно назвать кухней, здесь не было, место и планировка не позволяла. Просто за одной из многих кожаных штор, стояли несколько стульев, вокруг стола из пня какого-то старого дерева, прогнившего изнутри, и из-за этого факта сделав по совместительству небольшим сундуком. Из окна мрачным, но родным сияньем, бил тихий лунный свет, что крайне хорошо справлялся с ролью ламп, которых здесь не было из-за опасности пожара. Аккуратно сев на давно сгнившие внутри стулья, я сбросил сумку на пол, кладя руки на неровную поверхность стола и на секунду замирая. Как же давно… как же давно.

- Вижу, это место до сих пор производит на тебя впечатление, Руфи. - Конрад остался стоять напротив, попросту не имея возможности сесть. По крайней мере, сесть на подобного толка стулья. - Впервый раз… ты казался не менее удивленным, неужели этот дом столь величественен?

- Разумеется это так… Места подобные этому словно новые чудеса света, сохранившиеся до наших темных, безрадостных дней. И дарящих в эти дни радостные мгновения.

- Хах, такие слова… небось, научился нормально льстить и своим девицам в том числе? - Конрад провел языком по мертвым губам, тяжело вздыхая и кажется, впервые чувствуя тоску. - Ума не приложу… Как