Читаем без скачивания Пацан казанский - Владимир Григорьевич Богданов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 17
Классная дубленочка, короткая, легкая, теплая, приятная на цвет и на ощупь. Югославская.
— Ну нормально, вторая кожа! — Аркаша раскинул руки, поднял их, опустил.
Проверил, насколько дубленка сковывала движение, вроде не сильно. Он улыбался, глядя на продавца, но глаза злые.
— Беру! — Подмигнув мужику, он направился к следующему прилавку.
— Эй, а деньги! — беспомощно глянув на Ильяса, потянулся за ним торговец.
— Какие деньги?.. — Аркаша остановился, резко развернулся и угрожающе надвинулся на него. — Какие деньги ты здесь зарабатывал, пока я зону за тебя топтал? Мои деньги ты зарабатывал, гнойный ты карась! Я тебя щас на ремни порежу!
Аркаша сунул руку в карман, вынул нож, выщелкнул лезвие. Торговец жалко втянул шею в плечи.
Ильяс угрюмо грянул на Аркашу. Приступы беспредела на рынке случались и без него, но на барыг наезжали залетные, свои быстро ставили их на место. Не принято здесь отбирать товар у продавцов, не для того братва их охраняет. Но Аркаша свой, Ильяс просто не мог наехать на пацана в присутствии барыги.
Аркаша ухмыльнулся, изнывая от собственной важности, повернулся к нему спиной, на очереди у него норковая шапка. Ильяс не стал загонять торговца, отсчитал восемьсот рублей из общей кассы, расплатился. Пацан откинулся, упаковать его — святое дело, пусть кто-нибудь попробует возразить.
Аркаша выбрал шапку, взял перчатки, Ильяс рассчитался. Аркаше это не понравилось.
— А что ты все отстегиваешь? Ты что, не пацан? — зло спросил он.
Ильяс мог его понять: в праве на центровое место ему отказано, Яна с ним не хочет — то ли на самом деле температура тридцать восемь с хвостиком, то ли хитрит, чтобы из дома не выходить. Во всем виноват Ильяс, вот Аркаша и злится, в том числе на весь мир.
— Я не понял, ты что, правила здесь устанавливать будешь?
— Нет, просто пацан не должен перед барыгой стелиться.
— А кто стелется? — Даже Кишлак не выдержал такой наглости. — Мы с этих барыг уже сняли, все, они нам пока ничего не должны!
— Сняли… А Салах с вас снимет! За спасибо, да? Сколько он с вас имеет? — Аркаша смотрел на Ильяса как на лоха.
— Сколько надо, столько и имеет.
— Сколько надо… — хмыкнул Аркаша. — Их там пятеро с верхушки: — Салах, Валид, Хряк, Муха… А у вас полсотни бойцов. На всех мало бабла получается. А Салах, Валид как сыр в масле катаются, хотя мышей не ловят…
— На общак они отстегивают, на ментов, нормально все. — Юсуп глянул на Ильяса, то ли за одобрением обращался, то ли недовольство свое выразил. — С Авто у нас все ровно, с кварталовскими старшаками все на мази…
— А с ментами? Почему Салах им заносит… И сколько он там заносит?.. И вообще, с какого хера им заносить?
— Все сказал? — жестко спросил Ильяс.
— Салах имеет вас, пацаны! — взывая к Юлдашу, сказал Аркаша. — Как лохов имеет. С этим нужно что-то делать!
— Сделай! — резко глянул на него Кишлак.
— Да не вопрос!
— А это ты решаешь, что делать, а что нет? — Ильяс резко глянул на Кишлака.
— Сход решает.
— Все, снимаемся!
— В баньку хорошо бы! — потянулся Аркаша.
— Со снегурочками! — подхватил Юлдаш.
— В баньку только через спортзал!
— Да какой спортзал? — скривился Аркаша. — Новый год послезавтра!
— Ну хорошо, завтра будешь отдыхать! — хищно глянул на него Ильяс. — Если сегодня справишься!
— С чем?
— С кем? С Дедом Морозом!
В роли Деда Мороза выступил сам Ильяс. Привел Аркашу в спортзал, выгнал на ринг и сам встал с ним в пару.
— Ильяс, я не понял, это что ты удумал?
— Новый год, подарки будем друг другу раздавать. Кому больше достанется, тот и проиграл!
— Подарки, говоришь? — надевая перчатки, ухмыльнулся Аркаша. — А если не унесешь?
— Тебя попрошу!
Аркаша начал мощно, от первых двух ударов Ильяс ушел, а дальше подарочки посыпались как из рога изобилия. Но Аркаше не хватало силы и концентрации внимания, да и выдохся он очень быстро. А вместе с тем потерял и осторожность. Ильяс поймал его на противоходе и не просто уложил на пол, а отправил в глубокий нокаут, из которого Аркаша выходил не меньше минуты.
— А ты не радуйся! — Он озлобленно швырнул в Ильяса перчатку. — Ты тут занимался, пока я чалился…
— Я тоже мотал, если ты не помнишь! — Ильяс снимал перчатки неторопливо.
— Ну так ты раньше откинулся…
— Завтра в десять утра жду тебя здесь! — отрезал Ильяс. — Будем заниматься!
— Завтра вешайся! — пригрозил Аркаша.
Он даже не понял, что перегнул палку, но пацаны затихли. Над головой у Ильяса, казалось, даже зазвенело. Ему ничего не оставалось, как сбросив перчатки, подойти к смутьяну. И Аркаша сошел с лица, понял, что его сейчас будут бить.
Но Ильяс и пальцем его не тронул.
— Сегодня у тебя последний день, — тихо сказал он. — До завтра ты должен прийти в себя. Если нет, ты нам здесь не нужен… Вопросы?
— Да понял я все, — буркнул Аркаша и, угрюмо глянув на Кишлака, отправился к снарядам. С силовых упражнений переключился на грушу, долго лупил, а потом вдруг исчез. И при этом из дома быта он не выходил.
— Походу, Аркаша к Екатеринке заехал, — с ухмылкой сказал Юлдаш.
Ильяс разгадал причину его веселья. Катерина не считалась его женщиной, но пару раз он красиво провел с ней время, и пацаны это знали. Получалось, что Аркаша отбил у него бабу.
— Счастливого пути!
Голос у Ильяса даже не дрогнул, но на Юлдаша он глянул недобро.
Катерина сама дала о себе знать, позвонила в тренерскую, вся на нервах, Ильяс не сразу понял, кого бьют. Зато догадался, кто это делает.
Так и оказалось, в холле перед кабинетом директора кого-то катали по полу. Аркаша бил — то рукой врежет, то ногой. Зло, быстро, в полную мощь. Избитый уже не сопротивлялся, лежал на полу, закрывая от ударов лицо. Дубленка вся в пыльных пятнах, шапка на полу валяется.
— Аркаша!
Ильяс схватил Аркашу за руку и едва успел подставить плечо под удар. И не понял, то ли сгоряча ударил его Аркаша, то ли знал, в кого метил.
— Угомонись!
Он оттолкнул Аркашу, тот влепился спиной в стену и застыл, пытаясь прийти в чувство. Шубников медленно поднимался. Дверь в кабинет директора открыта, но Катерины не видно.
— Давай в зал! — Ильяс резко глянул на Аркашу.
— А че так? — огрызнулся тот.
— Пошел!
Аркаша зыркнул на него и повернул к лестнице. Ильяс едва не наговорил ему нежностей на дорожку.
Шубников поднялся и вопросительно глянул
