Читаем без скачивания Портрет кавалера в голубом камзоле - Наталья Солнцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зоя Михайловна так испугалась, что не попросила «детектива» предъявить документ, подтверждающий его полномочия.
– Но… почему вы… пришли ко мне?
– Потерпевшая доверяла вам свои женские тайны…
– При чем тут… это?
– У Жемчужной были проблемы со здоровьем? – наседал Лавров.
– Я не имею права говорить об этом.
– Ваша пациентка мертва. Врачебная этика в данном случае неуместна. Будете упорствовать, я передам сведения, которыми располагаю, в прокуратуру. Там с вами церемониться не станут. Боюсь, в лучшем случае вам придется искать другое место работы! А в худшем…
Шанкина побледнела. Уголки ее накрашенных губ опустились.
– Полина… госпожа Кучкова, – поправилась она. – Серьезными заболеваниями не страдала. Обращалась по поводу аборта. Все прошло благополучно, без осложнений. Во всяком случае, с ее стороны претензий не было.
«Кучкова, – отметил про себя Лавров. – Точно. Это же настоящая фамилия покойной. Псевдоним так прирос к ней, что воспринимается более органично, чем родная фамилия. Полина Кучкова звучит куда прозаичнее, чем Полина Жемчужная…»
– Почему она не хотела оставлять ребенка? – спросил он. – Учитывая возраст, могла бы и родить. После тридцати, насколько мне известно, и беременность, и роды протекают тяжелее.
– Не обязательно…
Шанкина колебалась, говорить правду или нет. Отказываясь сотрудничать, она рисковала вызвать к себе недоверие и более пристальный интерес. К тому же неизвестно, на какие сведения намекает посетитель.
– Вы не советовали Кучковой рожать? Или она сама решила прервать беременность?
– Понимаете… бывает, что женщина вполне здорова, но… является носителем наследственной патологии. На генетическом уровне. Кучкова сообщила мне, что в их семье рождались дети с синдромом Дауна. Я предложила ей сдать специальный анализ. Результат оказался неутешительным. Вот и все…
– Печальная история.
Докторша пожала плечами. Она немного успокоилась, расслабилась. В сущности, Лавров этого и добивался.
– У меня сохранились анализы… и медицинская карточка Кучковой. Хотите проверить?
– Пожалуй, нет… – улыбнулся он. – Я же не специалист, вряд ли смогу разобраться в вашей латыни.
Шанкина заметно приободрилась. Сочла, что ее паника была преждевременной. Никто не собирается ее уличать. Ни в чем.
– Вы завидовали Полине?
– С какой стати? – растерялась она.
– Ну, как? У нее богатый поклонник, который обожает ее… боготворит, дарит подарки, оплачивает квартиру в Москве. Она раскатывает на новенькой машине, а вы вынуждены толкаться в метро и тереться локтями в переполненных маршрутках. Она блистает на сцене… а вы прозябаете в унылом кабинете, возитесь с чужими анализами, лечите чужие болезни, угождаете капризным пациенткам. У нее – перспектива удачного замужества, карьера, о которой заботится ее покровитель, обеспеченное будущее. А вы – рядовой доктор в платной клинике, где все должности распределяются согласно личным связям и денежным взносам. Вам не светит продвижение! Если вы не заплатите…
Докторша пыталась устоять под градом оскорби – тельных сравнений, которые попадали не в бровь, а в глаз. Ее лицо покрылось красными пятнами, губы сжались.
– Я прав? – усмехнулся Лавров. – Где же справедливость? Чем какая-то забитая провинциалка Кучкова лучше вас? Почему ей – все, а вам – ничего?
– Хватит…
– Я только начал, а вы мне уже рот затыкаете.
– Убирайтесь, – не выдержала Шанкина. – Вон отсюда!
Слезы готовы были хлынуть из ее глаз, смывая тщательно нанесенную краску. Она сломала карандаш, который крутила в руках, и в сердцах бросила обломки на стол. Один из обломков покатился и со стуком свалился на пол.
– И не подумаю, – развязно ухмыльнулся «детектив». – Попробуйте выгнать меня, и очень пожалеете! Вы боитесь огласки. А я молчать не стану. Всем расскажу, каким образом вы заставляли Полину Кучкову платить вам деньги. Причем вовсе не за врачебные услуги!
– У вас нет доказательств…
– Ну и что? Перед смертью Кучкова во всем мне призналась и попросила помочь ей избавиться от ваших неуемных требований. К сожалению, ее преждевременная кончина спутала мои планы.
– Это всего лишь слова.
– Для господина Зубова их будет достаточно. Он жаждет мести. Человек потерял любимую женщину, и ему не терпится наказать виновного. Он сам будет судить вас! И поверьте, испорченная репутация покажется вам мелочью по сравнению с тем, что он с вами сделает. Ему, в отличие от органов правопорядка, не нужны улики и убедительное подтверждение вашей вины. Он отыграется на вас, выместит свой гнев на злодейку-судьбу. Думаете, я просто так к вам пришел? От скуки? Поболтать? Я пришел дать вам шанс, Зоя Михайловна.
– Какой шанс? – подавленно обронила она.
Лавров сам не знал, чего он ждет от докторши. Раз Глория послала его сюда, ей виднее. Вдруг Шанкина все же замешана в гибели актрисы?
– Ваше спасение зависит только от вас… – с притворным сочувствием вымолвил он. – Я оставляю шантаж на вашей совести. Но убийство…
– Я Полину не убивала!
– Вот как?
– Я слышала… она покончила с собой…
– Есть такая формулировка: доведение человека до самоубийства.
– Я ее не доводила…
– Это решать господину Зубову. Если я расскажу ему о ваших… шалостях, вам не поздоровится.
– Хотите крови? – криво улыбнулась Зоя Михайловна. – Вам-то какая выгода от моего несчастья?
– Прямая. Мне деньги платят не за пустые разговоры.
– Чего же вы добиваетесь? Чтобы я во всем призналась? Не дождетесь!
– Вы требовали у Полины денег, а та брала их у Зубова. Фактически вы залезли к нему в карман! Самым подлым, наглым образом. Полина рассказывала вам о своих отношениях с этим человеком, и вы воспользовались ее откровенностью.
– Читайте мораль своей жене!
Лавров удивлялся ее упрямой злости. Сначала она испугалась, но сумела обуздать страх и не собиралась сдаваться.
– Черт с вами. Я протягиваю вам спасательный круг, а вы хотите утонуть.
Это слово навело его на мысль о «служанке Клеопатры», актрисе Лихвицкой. Неужели Глория была права и той уже нет в живых?
– Идите ко дну, если вам по душе смерть, – раздраженно заключил он. – Я умываю руки. Прощайте…
Лицо Шанкиной исказила нервная гримаса, она сорвала с головы шапочку и скомкала ее. Лавров встал, направляясь к двери.
– По… погодите…
Он обернулся, как будто нехотя.
– Что вам нужно? Денег? Я их уже потратила…
Лавров сел обратно на стул и заложил ногу на ногу.
Через окно лилось зимнее солнце, и в его свете рыжие локоны докторши казались огненным нимбом.
– Вы купили себе повышение? – осклабился он.
– Не ваше дело…
– Вы знакомы с кем-нибудь из сотрудников театра, где играла Жемчужная?
– Нет. Полина… предлагала мне билеты, раньше… но я ни разу не ходила на ее выступления. Я ненавижу театр! Раскрашенные маски вместо лиц, дурацкие ужимки, вопли и кривлянья – не для меня.
– За что вы так невзлюбили свою подругу?
– У меня нет подруг, – повторила она. – Женщины могут быть только соперницами.
– Что же вы не поделили с Полиной?
– А вы догадайтесь…
– Мужчину? – Лавров чуть не присвистнул в изумлении. – Неужто Зубова?
– Мыслите прямолинейно и тупо, как и положено сыщику.
– Не злите меня.
– Пошли вы… – Шанкина грубо, без стеснения, выругалась. – На Зубове свет клином не сошелся. Он давно мне безразличен! Но Кучкову я не простила… не смогла. Почему он предпочел ее?
– Она отбила у вас поклонника?
Докторша впилась пальцами в свою шапочку, – не будь та из крепкого материала, порвалась бы.
– Отбила… Она мне жизнь разбила! Походя… не из любви, а из корыстного интереса. Думаете, эта комедиантка любила Валеру? Черта с два! Я хотела выйти за него замуж, готова была стать домохозяйкой, родить ему детей. А он…
– Можно подробнее?
Зоя Михайловна метнула на Лаврова испепеляющий взгляд.
– Что, любопытно?
– Допустим…
– Сегодня вы заказываете музыку, – вздохнула она. – Ладно, слушайте. В общем, банальная история. Лет восемь назад мы с Зубовым познакомились на вечеринке… в ресторане. Мой коллега праздновал юбилей, а Валера сидел за соседним столиком с другой компанией. Я скучала, он пригласил меня на танец… Между нами сразу возникла симпатия, будто искра пробежала. Домой мы пошли вместе. На тот момент Зубов отвечал всем моим требованиям. Щедрый, элегантный, преуспевающий. Мы стали встречаться. Казалось, я вытянула счастливый билет. Не тут-то было! Постепенно я узнавала Валеру ближе и заметила его одержимое увлечение искусством. Он таскал меня в оперу, на выставки, в картинные галереи… Мне было неинтересно, но я делала вид, что разделяю его взгляды. В искусстве есть нечто разрушительное. Вы не находите?
– Я? Не знаю… – удивился Лавров. – Мне кажется, наоборот.
