Читаем без скачивания Кроткая заступница - Мария Воронова

Когда Лиза в книгах или сериалах натыкалась на такую коллизию, что следователя отстраняют от дела, а он всё равно продолжает работать на свой страх и риск, она с усмешкой думала: каким дураком надо быть, чтобы это делать! Отстранили тебя – радуйся невольному отпуску, лежи на диванчике, а не лазай где попало с риском для жизни. Так же она реагировала, когда по сюжету дело требовали передать в вышестоящие инстанции или присылали нового главного следователя, а прежний страстно прижимал папку с делом к груди и умолял дать ему шанс справиться самому. «Придурок, радуйся, что есть на кого переложить ответственность!» – думала Лиза, всегда готовая спихнуть свои дела кому-нибудь другому. А сейчас вдруг проснулся профессиональный интерес, и чёрт знает, куда заведёт её это чувство!

Надо срочно передавать Голлербаха в суд и возвращаться к привычному ритму жизни.

Ирина Эльханановна больше не была адвокатом по назначению, Голлербах заключил с ней соглашение, чем ещё больше расположил Лизу к себе.

– Дело, конечно, ясное, но если бы вы знали, Лизочка, как мне надо выиграть! Просто позарез!

Лиза прекрасно это понимала и ходила разговаривать с Русланом Романовичем в том числе и поэтому. Продолжая настаивать на невиновности, Голлербах проиграет, никто больше не захочет связываться со старой адвокатессой, и бедняга так и будет сидеть на чёрством хлебе дежурного адвоката. А если признается, то Ирина Эльханановна заявит о себе как о защитнике, добившемся условного срока в заведомо провальном деле.

Но не приведёшь же этот довод обвиняемому! Всё же адвокат для клиента, а не наоборот.

– Видит бог, у меня нет абсолютно никакого обвинительного уклона в этом деле, – сказала Лиза горячо, – наоборот, я была бы рада малейшей улике, позволившей мне прекратить уголовное преследование в отношении Голлербаха, но увы…

– Может, и не увы, – сказал Вася, входя. – Я тут поразмыслил, нашёл кое-какие нестыковочки.

– Садись, рассказывай, – улыбнулась Лиза.

Из-за проблем со зрением Ирина Эльханановна попросила выключить верхний свет, и теперь, сгрудившись в надвигающихся сумерках вокруг зелёноватого света настольной лампы, все трое казались заговорщиками.

– Смотрите, у нас по заключению судебных медиков удар был нанесён в затылочную область, правильно?

Без спроса взяв дело, Вася зашуршал фототаблицами.

– Что дальше?

– Теперь вспомни, какого роста у нас терпила? Сто семьдесят сантиметров. А Голлербах? Метр девяносто будет в нём, а то и больше. Почему удар в затылочную область, а не теменную? По идее он должен был сверху вниз бить!

– Вася, эту лабуду прибереги до суда присяжных. Им втирай от полной безнадеги. Таки ты думаешь, что Пушкаренко спокойно стоял и ждал, пока Максимилиан Максимилианович подкрадётся к нему сзади и треснет камнем по голове? Может быть, они дрались, упали в снег, а когда борьба продолжается в партере, разница в росте нивелируется. – Ирина Эльханановна достала из сумочки вязание и сигареты, Вася галантно подал ей огонёк. Лиза заворожённо смотрела, как старушка ловко накидывает крючком петли, одновременно ухитряясь курить.

Может быть, сказала адвокатесса, значит, правды не знает и она. Конечно, адвокатская тайна и всё такое, но похоже, обвиняемый говорит ей то же, что и следователю, возможно, просто боится запутаться в собственном вранье.

Борьба в партере… Реанимируя Пушкаренко, Голлербах привёл свою одежду в такое состояние, что восстановить по ней картину драки оказалось затруднительно, а сам он показаний не даёт.

Ладно, допустим, жертва безмятежно мечтала в тёмном дворе, услужливо подставив злодею затылок…

Лиза встала и замахала руками, насколько это позволял тесный кабинет.

– Нет, Вася, не получается сказка. Понимаешь, ты маленький и не можешь ударить высокого человека сверху вниз, а высокий… Ты же видел Голлербаха, помнишь, какой у него разворот рук. Он может и сверху, и снизу, и как хочешь.

Вася усадил её на место и сам стал наносить удары воображаемому противнику ниже ростом. После нескольких минут интенсивных упражнений он, отдуваясь, сел на свой любимый подоконник и признал, что траектория удара в данном случае действительно не аргумент.

Лиза покамест быстро пробежала глазами результаты судебно-медицинской экспертизы – вдруг что-то ускользнуло от её внимания. Но нет, в данном случае медицина не выяснила ничего интересного, кроме того, что оба – и обвиняемый, и потерпевший – были абсолютно трезвы и не находились под действием каких-либо наркотических веществ, редкий случай в наше время.

– А экспертиза перчаток пришла уже?

– Ты ещё спрашиваешь, – улыбнулась Лиза, – сам же криминалистов уламывал, чтобы быстрее сделали, они мне жаловались на тебя. Но там ничего особенного. Замшевые перчатки, ля-ля-ля, следы крови групповой и резус-принадлежности потерпевшего, формиата натрия, входящего в состав противогололедного реагента, и гранитного щебня – то есть самая главная информация, которую мы можем почерпнуть из этой экспертизы, это что дворники в нашем районе работают хорошо. Ещё есть шерстяные волокна тёмно-синего цвета, не совпадающие с одеждой потерпевшего и обвиняемого, но это, думаю, ничего не даёт нам. Мало ли за что хватался Максимилиан Максимилианович в перчатках.

Вася с Ириной Эльханановной переглянулись, думая, наверное, как это обстоятельство можно трактовать в пользу обвиняемого, но ничего не пришло им в голову.

Адвокатесса вернулась к своему вязанью, яростно орудуя крючком и беззвучно шевеля губами. Пройдя сложный участок, она взглянула на Лизу.

– Жаль, не кирпич, – вдруг сказала она.

– Что?

– Я говорю, жаль, не кирпич был орудием убийства. Нашли бы следы кирпичной крошки на перчатках и голову не ломали насчёт виновности. А булыжник гладкий… Кстати, откуда он взялся там?

И правда, откуда, вдруг пришло в голову Лизе. Времена, когда пролетариат выковыривал своё оружие из мостовой, остались далеко позади. В царстве асфальта и кирпичных домов булыжник вовсе не является таким уж прозаическим предметом.

Лиза вспомнила, что у неё дома лежит парочка таких удобно ложащихся в руку камней, которые она использует в качестве груза, когда квасит капусту или выжимает творог для пасхи.

– Ирина Эльханановна, если мы начнём развивать эту тему, сделаем только хуже для вашего подзащитного, – буркнула она, – тут и до заранее обдуманного намерения недалеко.

– Ваша правда, Лиза, ваша правда. Но не могу я поверить, что такой хороший мальчик, учёный, из прекрасной семьи – и вдруг убил человека! Что-то здесь не так.

– Пусть он хотя бы вам расскажет, что именно! – буркнула Лиза. – Что именно здесь не так. Если из нас троих хотя бы один человек будет знать правду, станет понятно, куда наступать. Но Голлербах упёрся в свою версию, хотя дураку понятно, что это полный бред. Гопник – Робин Гуд, убивающий плохих людей ради хороших?

Вася хмыкнул с подоконника.

– Для ограбления время не слишком подходящее, да и место, – продолжала Лиза. – Двор проходной, и вообще… Если бы Голлербах спугнул злодеев, он бы их увидел хоть краем глаза, а нет, так они успели бы забрать бумажник и телефон. Что же получается у нас? Выйдя после драки на улицу, Пушкаренко за три секунды успел нажить себе нового врага или встретить старого. Совпадение слишком уж притянуто за уши.

– Чего только не бывает в жизни, моя дорогая, – грустно сказала Ирина Эльханановна, – когда скажешь «невозможно», почти наверняка ошибёшься.

– Кстати, Вася, ты отработал по-тихому брата, как я просила?

– А то! Там алиби-алиби, в момент убийства он был в операционной. Блин, Лиза, такие люди, доктора! И так им достаётся сейчас по полной, а тут ещё попали в передрягу…

Она хлопнула ладонью по столу. Бедный Вася так впечатлился знакомством с Голлербахом, что почти каждый день пытался убедить Лизу в его невиновности, и в сотый раз выслушивать одно и то же ей не хотелось.

Открыв ксерокс, Лиза стала копировать материалы дела для Ирины Эльханановны.

– Значит, так, – произнесла она веско, – возмущение и негодование – это, конечно, чувства благородные, но пользы они не принесут. Если мы хотим помочь, надо действовать. Вы, Ирина Эльханановна, должны убедить Голлербаха сказать правду, какой бы она ни была. А ты, Василий, сходи, осмотрись на местности, может быть, увидишь, откуда взялось орудие убийства. Вообще покрутись там, вдруг какого-нибудь свидетеля найдёшь. Хочешь помочь человеку, действуй, а не ной: ах, мама, он такой, такой… Он не такой, как все. Вот соберём все возможные факты и доказательства, тогда и будем думать, такой он или не такой.

Лизе вдруг стало жаль, что сейчас их маленькая компания разойдётся, думать и прикидывать, как выручить из беды хорошего человека, оказалось неожиданно интересно. Странно, ещё вчера она хотела поскорее передать дело в суд (Руслан Романович совершенно правильно разгадал её намерения), а сейчас Лиза чувствовала, что будет очень разочарована, если сюда явится Голлербах и скажет: да, это сделал я. Захотелось, чтобы за этим совершенно ясным и тривиальным преступлением скрывалась какая-то тайна, которую Лиза с помощью Васи и Ирины Эльханановны блестяще разгадала бы.