Читаем без скачивания Кроткая заступница - Мария Воронова

– Та як же! – воскликнула Христина. – Я ж ходила до вашего дежурного! Просила его выгнать Пушкаренко!

Елизавета Алексеевна поставила свою чашку, найдя в нагромождении бумаг на столе маленький свободный кусочек.

– Простите? – переспросила она. – Вы приходили сюда? Заявление оставили?

– Та не! – махнула ладошкой Христина. – Он сказал завтра до участкового идти.

– Н-да… – Следователь поморщилась и потёрла виски кончиками пальцев. – Как подумаешь, что всей этой катавасии могло бы не случиться, прямо злость берёт. Знаете что, я выясню, кто был оперативный дежурный в тот день, и допрошу его. Не знаю, что это даст в плане защиты, но лишним не будет. Теперь я поняла, что это не банальная сцена ревности, а Голлербах действительно защищал ваши границы, которые, как думал Пушкаренко, ему будет легко нарушить, учитывая предыдущий опыт вашей совместной жизни. Подобные граждане не понимают никакого другого языка, кроме языка силы, к сожалению. Если бы вы отправили его на зону или хотя бы забрали у него всё имущество, он сидел бы тише воды ниже травы и боялся дышать в вашу сторону. А так что ж…

– Ой, не сыпьте соль на рану! – не выдержала Христина. – Я сама знаю, что безответная тряпка, об которую все ноги вытирают. Вечная жертва… И никакого от меня проку, только вон под монастырь подвожу хороших людей. Я вижу, вы хотите помочь нам, но всё ж так вышло не потому, что дежурный заявление не принял, а потому, что я испугалась, и он мой страх почуял.

Елизавета Алексеевна стала один за другим выдвигать ящики стола и что-то в них искать. Христина решила, так следователь даёт понять, что беседа окончена, что у неё есть дела поважнее, чем выслушивать откровения вечной жертвы. Девушка принялась торопливо подыскивать слова, чтобы проститься, но тут следователь достала плитку шоколада и, шурша фольгой, открыла её.

– Это вместо алкоголя, распитие которого на рабочем месте строго запрещено, – сказала она серьёзно. – Давайте обсудим вот что. К вам в дом вломился здоровый мужик – так почему вы не могли испугаться? Вы кто? Бэтмен? Терминатор? Никак нет. Вы слабая женщина и поступили совершенно правильно: покинули опасную зону, чтобы вернуться после того, как уравняете силы. При чём тут жертва?

Христина развела руками, и Елизавета продолжала:

– Зачем вообще о себе думать? Всё время оценивать себя: «я такая, я не такая», когда каждый новый день даёт вам возможность быть любой, какой хотите?

– Ну а как же «познай себя»? – робко спросила Христина.

– Да никак! Если вам нравится быть жертвой – ради бога, а если нет, так оно и не надо. Только если вы будете думать о себе как о жертве и безвольной тряпке, то большая вероятность, что ею и останетесь. Простите, если вторгаюсь в ваше личное пространство, но вы обмолвились, что не можете ответить на чувства Максимилиана Максимилиановича.

– Та оно так… Якщо мене жах бере[14]. – Осекшись и, кажется, покраснев, Христина показала движением глаз, что именно является для неё непреодолимым препятствием.

Елизавета Алексеевна отломила дольку шоколада, но оставила её лежать на фольге. Пробормотав, что тут нужно кое-что посерьёзнее, она снова полезла в ящик и извлекла пачку сигарет, судя по яркой пачке с незнакомым названием, весьма недорогих.

Женщины закурили, одновременно закашлялись и с симпатией посмотрели друг на друга.

– Это уже в прошлом, Христина, – мягко сказала Елизавета, – всё давно позади. Бывший муж теперь мёртв и не причинит вам зла. Оставьте прошлое в прошлом, не позволяйте ни огромному горю, ни великому счастью пускать корни в настоящем и будущем. Понимаете, – она глубоко затянулась и снова закашлялась, – получается, бывший муж победил вас не тогда, когда избивал, и не когда вломился в ваш дом. Нет, там было просто превосходство грубой силы. А побеждает он вас сейчас, когда вы отказываетесь быть счастливой теперь, – из-за того, что он делал с вами раньше. Дело было в нём, а не в вас, вот и всё.

– Но если бы я по натуре не была жертвой…

– Да при чём тут! – с досадой воскликнула Елизавета. – Человек – это не предмет, а явление. Как… Как погода, например. Сегодня выдался прекрасный солнечный день, завтра будет метель, послезавтра дождь, а потом снова солнце. Летом жара, зимой мороз, и так далее. И что ответить на вопрос: какая погода вообще? Ответ зависит от положения Земли относительно Солнца. Так и люди. Иногда обстоятельства сильнее нас, иногда мы сильнее обстоятельств, вот и всё. Конечно, это аналогия несовершенная, как и любая другая аналогия, но вы меня понимаете?

Христина покачала головой.

– Ну ладно! Если я спрошу вас, кто вы сейчас? Что вы мне ответите?

Елизавета Алексеевна азартно стукнула ладонью по столу, и Христина, смешавшись, начала перечислять свои душевные качества:

– Ну я робкая, несмелая…

– Ответ неверный! – перебила следователь. – Вы сейчас женщина, которая курит вонючую сигарету. Всё! Больше ничего знать не надо.

А и правда, неожиданно подумала Христина, чувствуя себя так, будто ей только что удалили больной зуб. Такой зуб, который болел очень давно, настолько, что она уже притерпелась, привыкла к этой боли и забыла, каково это – жить без неё, а теперь вдруг освободилась…

Как-то в детстве Христина ходила с одноклассниками в поход, и километров шесть нужно было отмахать с тяжёлым рюкзаком на плечах. Девочка безропотно тащила свою ношу, привыкла уже к тяжести, и когда наконец разрешили снять рюкзак, её посетило удивительное ощущение лёгкости, почти невесомости. Казалось, достаточно лёгкого усилия, просто подпрыгнуть – и она оторвётся от земли и полетит.

Вот и сейчас девушка почувствовала себя так, будто сбросила тяжёлую ношу.

Она засмеялась:

– Простите, а можно я буду ещё женщиной, пьющей кофе?

– Конечно! – Елизавета Алексеевна подключила чайник. – Ой, чуть не забыла выписать вам разрешение на захоронение! Одну секунду! Вам ещё надо будет справку из СЭС, свидетельство о смерти, справку об опайке и отсутствии посторонних вложений в цинковый гроб…

Христина сказала, что обратится в ритуальное агентство, которое всё организует так, что ей надо будет только сесть в поезд.

– Я спочатку боялась, что в купе с гробом придётся ехать, – улыбнулась она, – но, хвалите бога, он в грузовом вагоне…

На следующее утро она проснулась и поняла, что ощущение лёгкости никуда не ушло. Потянувшись в постели, Христина засмеялась. «Я – это я, – сказала она себе, – просто я».

«В следующий раз, – вчера сказала ей Елизавета Алексеевна, – если кто-то спросит вас, какая вы, сразу посылайте к чёрту, и тем более посылайте, если это спросите вы сами».

И если поначалу это предложение показалось Христине чересчур смелым, то теперь девушка в полной мере осознала его здравый смысл.

«Как-то даже неудобно валяться в кровати и смеяться, когда творятся такие дела!» – подумала Христина и встала.

Неторопливо и со вкусом приняв душ, она оделась тщательнее обычного и отправилась в ритуальное агентство.

На основной службе Христина взяла отпуск, а в клинике работала недавно и права на оплачиваемый отпуск ещё не имела, но добрый Ян Александрович заставил старшую сестру так переписать график, что предстоящие две недели Христина Тиханская оказалась свободна от дежурств.

В ритуальном агентстве молодой человек в тёмной одежде и с выражением профессиональной скорби на лице взялся всё устроить и скинуть ей на почту электронный билет.

– Обратный брать? – спросил он деловито, и Христина отказалась.

Молодой человек вдруг взглянул на неё с явным мужским интересом, и вместо обычного смущения Христина вдруг почувствовала радость, что молода и привлекательна даже для этого могильного червя.

Ещё вчера поездка виделась ей тяжёлой необходимостью, а сейчас Христина радовалась, что поедет в город своего детства, погуляет по знакомым местам и обязательно встретится с Людмилой Ивановной, познакомится с ней не только в Сети, но и вживую. Она не станет жаловаться и ныть, наоборот, придумает им обеим какое-нибудь интересное занятие. Или сама станет утешать Людмилу Ивановну, та ведь говорила, что перенесла тяжёлый развод, но Христина была поглощена собственными несчастьями и не вникала в беды подруги.

Погода держалась, в лазурном небе ярко светило солнце, растапливая остатки снега, и капли воды, падая с крыш, сверкали в солнечных лучах. Всё казалось чистым и праздничным. Христина вышла к Казанскому собору, остановилась возле величественной колоннады за зелёной медной спиной Барклая де Толли, жадно впитывая строгую красоту Невского проспекта. Мимо неё с недовольным лицом прошёл Петр Первый, Христина улыбнулась ему, царь остановился, достал сигаретку и закурил, с интересом поглядывая на девушку.

Христина вдруг поймала себя на мысли, что хочет сфотографироваться с ним, просто для того, чтобы «размочить» человеку бизнес, и уже хотела обратиться к самодержцу, но он бросил окурок в снег, затоптал его носком ботфорта и пошёл по своим делам.