Читаем без скачивания Бортовой журнал "Синей птицы" (СИ) - Осипов Игорь Валерьевич

— Манёвр торможения, — внезапно произнёс Птиц.

— Стой, падла! — закричал капитан. — Ух, зараза мстительная. Устроишь резкий тормоз, я точно тебя отформатирую.

— Я всё равно всего лишь вещь, — обиженно отозвался искин и хлюпнул несуществующим носом.

Загорелись красные лампы оповещения о манёвре. Но торможение оказалось очень мягким. Иван сперва и не понял, что случилось. Лишь по тому, как по обшивке прокатился свист манёвренных движков и корабль стал разворачиваться. Это проявилось в том, что кают-компания принялась медленно кружиться вокруг всего незакреплённого и потому болтающего в невесомости. Как говорится, инерция в деле.

В иллюминаторе замельтешили звёзды, и показалась охристо-красная звезда. Названная по-научному коричневым карликом. Он больше походил на угасающий уголёк в костре, и давал очень мало света. Собственно, он и был угасающим космическим угольком размером чуть больше Юпитера. И хотя термоядерный синтез ещё теплился, звезда медленно, но неотвратимо остывала вот уже миллиард лет.

Когда едва слышно загудел маршевый движок, корабль прекратил вращаться. Лишь несколько раз дрогнули в корректировке манёвренники. Экипаж и летающие вещи мягко прижало к стене. Корабль действительно превратился в башню.

Иван лежал на стене, ставшей полом, и глядел на стол, который навис над ним. Теперь-то понял, почему всё на магнитах. Иначе бы все тарелки прилетели ему в голову. Отрицательное ускорение, то есть, торможение достигло где-то полутора «же» и перестало расти.

Где-то завизжала Свёкла, крики сменились угрозами суда и папенькой.

Марья безвольной куклой повисла в кресле, будучи пристёгнутой. Михаил лежал, распластавшись на стене. В руках зажат пакет с пюре.

— Подгорает, — протянул капитан.

— У кого? У Фёклы? — переспросил навигатор.

— Обе. И девка, и котлета, — усмехнулся капитан.

Иван глянул на потяжелевшую вафельницу. Из той шёл дым, устремившись тонкими струйками мимо стола к коридору.

— Помогите! — закричала Свёкла, высунув голову из каюты.

— Лесенкой! — отозвался капитан. — Только аккуратнее.

— Помогите! Я боюсь! — повторила купчиха.

Иван со своего места видел белые волосы и что-то светящееся на руках девушки. Ещё бы ей не бояться. Коридор превратился в глубокий колодец, к тому же ощутимо давит полуторная сила тяжести.

Снова дрогнули манёвренники.

Княжич встал на ноги и со стоном распрямился. Организм быстро привык к невесомости, а сейчас на шею словно гирю в сорок кило повесили. Не смертельно, но приятного очень мало.

Котлеты действительно успели подгореть.

— Предлагаю прослушать лёгкую музыку, — вежливо предложил Птиц, тут же получив порцию обзывательств.

Конец торможения был очень приятным. Сила тяжести медленно сошла на нет, и в воздухе снова закружились вещи и еда.

Одновременно с Иваном капитан, который оклемался, в силу привычки, быстрее, деловито подлетел к иллюминатору и стал вглядываться в космос.

— Прибыли, — произнёс он и прищурился. — Княже, глянь, либо у меня зрение подводит, либо со станцией что-то не так…

Глава 11. Чудовищные нервы

Капитан пристально вглядывался в чёрную бездну космоса.

Рядом с ним, чуть толкнув плечом старого звёздного волка, прильнул к иллюминатору Иван.

А там, среди звёзд, застыла едва заметная в свете коричневого карлика станция. В документах значилось, что она автоматическая, но в строчке «назначение» стоял пробел.

Вытянутое и оттого похоже на веретено космическое сооружение, имело размеры в полсотни метров в длину и должно́ было мерцать габаритными огнями, но сейчас выглядело мёртвым и заброшенным.

В кают-компании висела тишина. Разве что из коридора доносилось отдалённое и недовольное бурчание Фёклы, да тихонько шуршала вытяжка.

— Радиомаяк работает? — негромко спросил капитан и вздохнул. Не нравилась ему ситуация. Совсем не нравилась. Его долгий опыт космических странствий противно скулил, как побитый щенок. И щенку было не по себе.

— Сигнал не зафиксирован, — ответил Птиц и добавил: — Аварийный тоже. И это… может, свалим отсюда? Вот это, — он сделал ударение на слове «это», — добром точно не кончится.

— Выведи изображение на большой экран, — проигнорировав нытьё искина, отдал приказ Петрович, оторвался от стекла и доплыл до стола, где схватился за край столешницы. На фоне чёрного сейфа возникало окно с передаваемой с мощной оптики картинкой станции, а в уголке горели дальность до объекта и кратность увеличения.

— Ух ты, ёжки-матрёшки, — протянул капитан, вглядываясь в пропущенное через электронно-оптический усилитель и потому позеленевшее изображение.

— Что там? — княжич отлип от стекла и подплыл ближе. И тоже выматерился.

Было отчего. Станция оказалась раскурочена, словно побывавшая под ракетной атакой консервная банка. Виднелись острые, вывернутые наружу края обшивки, лоскуты проводов, висящие на уплотнителях пластиковые обломки и зияющий чернотой провал.

— Это реактор рванул? — тихо спросил княжич, щурясь и пытаясь разглядеть мелочи.

Капитан задумчиво оглянулся. Весь экипаж собрался за спиной, и только Иван лез вперёд.

— Не похоже, — протянул Петрович и указал пальцем на дыру. — От ударной волны обычно другие повреждения. Миша, что скажешь?

— Птиц, приблизь ещё, — произнёс навигатор, бросив косой взгляд на Ивана. — Птиц, сделай ярче.

Когда картинка увеличилась, Михаил потёр пальцами лоб и продолжил строить предположения:

— Полосы на обшивке сделаны не осколками. Это следы когтей или зубов, и я очень не хотел бы встретиться с тем, что их оставило.

— Демон? — дотронувшись рукой экрана, поинтересовался Иван. Пальцы парня свободно пошли сквозь голограмму, а в месте касания пошла едва заметная рябь, похожая на кольца интерференции.

Тем временем над картинкой вспыхнула строчка «моделирование», и станция обрела объём, словно выдавилась из плоского окна, заставив убрать руку.

— Не знаю, княже, — пожав плечами, ответил капитан и съехидничал: — Ты же у нас инквизитор. Меня больше интересует вопрос, что этой твари надо было? Неспроста же напала на беспилотную станцию. Тварям обычно интересны либо другие твари, либо живые существа.

Иван глянул исподлобья на Петровича, но смолчал. Рано было что-то утверждать.

— Надо подойти поближе, — произнёс княжич.

— Да куда ближе?! Мы и так в пяти километрах от этой железяки! Для космоса это даже очень близко!

— Ещё ближе, — с нажимом повторил Иван.

— Вот упёртый, — пробурчал капитан и скрипнул зубами.

— Какой есть, — огрызнулся княжич и добавил: — Если не можем, то надену скафандр, в одиночку выйду в открытый космос и посмотрю. Сам посмотрю. Без вас.

Петрович закатил глаза и развёл руками, словно смиряясь с безрассудством хозяина «Синей птицы».

— Хорошо, мы пройдём самым малым ходом в километр от этой хрени. Ближе не могу. Птиц! Просчитай траекторию по касательной!

— Добром это не кончится, — недовольно пробурчал искин, но корабль слегка дрогнул, изменяя ориентацию в пространстве. Можно было даже заметить отсветы манёвренных движков на уплотнителях иллюминатора.

Станция медленно сместилась, вскоре пропав из виду, так как «Синяя птица» повернулась носом почти что прямо на неё.

Опять прокатился звук маршевых двигателей, работающих на минималках. Небольшое ускорение создало микрогравитацию, и все незакреплённые вещи и члены экипажа словно в замедленной съёмке упали на стену, снова ставшую полом космической башни.

А несколькими секундами позже Фёкла с визгом проплыла по коридору и ввалилась в кают-компанию, как Алиса в кроличью нору. Девушка выставила перед собой руки и надрывала голосовые связки, норовя перейти в ультразвук. Одета она по-прежнему в одни стринги, а в руках зажаты магнитные босоножки, которые не успела нацепить. Хвоста на этот раз не имелось, а в разъём импланта не вставлена даже простейшая затычка.