Читаем без скачивания Заклятая дружба. Секретное сотрудничество СССР и Германии в 1920-1930-е годы - Юлия Кантор

В 1932 г. в школе насчитывалось 176 человек учебного и вспомогательного состава (из них 26 немцев), она располагала 5 тяжелыми и 8 легкими танками[198].

В докладе управления механизации и моторизации РККА наркому по военным и морским делам от 14 марта 1932 г. об опыте трехлетней работы отмечалось, что за три года работы объекта прошли обучение около 40 офицеров рейхсвера – будущих командиров танковых войск. В 1929–1930 гг. курсы закончили 10 немецких офицеров, в 1931–1932 гг. – И и в 1933 г. – 9 человек[199].

В начале 30-х гг. танковая школа «Кама» оказалась в аналогичном положении, что и другие объекты рейхсвера на территории нашей страны. Постепенно сокращалось немецкое «присутствие» в школе, свертывалась и программа технических испытаний бронетанковой техники.

Тем не менее, немецкие учебные центры на территории СССР оставались до последнего момента их существования важнейшим звеном советско-германского военного сотрудничества в «рапалльский период».

Кроме трех, названных выше советско-германских военных объектов, следует коснуться еще одного, хотя и не столь заметного, направления сотрудничества.

Взаимодействие в военно-морской сфере

В феврале 1926 г. с частным визитом в Москву прибыл бывший командующий рейхсмарине (Имперским морским флотом) адмирал П. Бенке. Он имел продолжительную беседу с Г. В. Чичериным и Л. Б. Красиным, во время которой рассказал о стратегических целях германского флота в Балтийском море и заверил обоих наркомов в том, что для немцев на Востоке нет иного фронта, кроме «польского», но есть фронт на Западе, поскольку Германия вступила в конфронтацию с теми же силами, которые могут стать противниками и для России[200].

В марте 1926 г. в Берлин прибыла официальная делегация РККА во главе с заместителем наркомвоенмора И. С. Уншлихтом, программа пребывания которой предусматривала и встречу представителей военно-морских флотов. С советской стороны участвовал заместитель председателя военно-морской секции военно-научного общества (ВНО) П. Ю. Орас, с немецкой – начальник Главного штаба флота капитан I ранга В. Левенфельд и его предшественник на этой должности контр-адмирал А. Шпиндлер. П. Ю. Орас выразил желание командования РККФ ознакомиться с опытом Германии по строительству подводных лодок. Он же предложил наладить выпуск новых типов немецких субмарин на предприятиях СССР. Параллельно с этим, по его мнению, можно было бы создать совместное производство сторожевых кораблей и торпедных катеров[201].

Немцы согласились содействовать приобретению необходимого технического оборудования для строящихся кораблей и передаче чертежей. Правда, при этом немецкие представители подчеркивали, что «было бы лучше, если бы Москва передавала проекты своих подводных лодок в Берлин, чтобы здесь вносились необходимые поправки с учетом немецкого опыта»[202]. Результаты переговоров с Орасом были доложены командующему рейхсмарине адмиралу X. Ценкеру, который санкционировал обмен группами научно-технических специалистов, но в части использования немецкой технической документации распорядился «передать русским только такие чертежи и планы, которые можно назвать антиквариатом»[203].

2 июля в Советский Союз с двухнедельным визитом прибыли контр-адмирал Шпиндлер и начальник управления вооружений ВМС Германии капитан I ранга В. Кинцель. 6 июля они были приняты И. С. Уншлихтом. Тот предложил, чтобы немецкие специалисты составили заключения о типах подводных кораблей, необходимых советскому флоту. Он также просил содействия в приобретении РККФ у германских фирм оборудования для подводных лодок, в первую очередь, дизельных двигателей. Последнее пожелание было связано с направлением на Красный Флот трех немецких специалистов-подводников для помощи в строительстве лодок[204]. Из Москвы немецкая делегация отправилась в Ленинград и Кронштадт, где побывала в Военно-морской академии, двух морских училищах, Гидрографическом институте, ознакомилась с подводной лодкой «Батрак», эсминцем «Энгельс», линкором «Марат», а также имела многочисленные встречи с представителями флота.

В заключительной беседе с И. С. Уншлихтом и В. И. Зофом А. Шпиндлер признал, что на советском военном флоте дела обстоят намного лучше, чем они могли предположить, и пообещал найти конкретные направления сотрудничества. Итоги визита были подробно обсуждены и проанализированы и в штабе рейхсмарине, где 29 июля состоялось специальное совещание. Шпиндлер однозначно высказался за сотрудничество с СССР, отметив, что «в Российском военно-морском флоте у руля стоят силы, способные снова сделать флот военным фактором, и есть смысл их поддерживать»[205]. Он предложил в качестве первого шага уже летом 1926 г. пригласить советских офицеров на немецкие морские учения, поскольку сразу же за этим последует ответное приглашение на учения Балтийского флота. Свое выступление Шпиндлер закончил словами: «Если мы без колебания пожмем протянутую российской стороной руку, то, по моему мнению, это даст нам возможность на долгую перспективу очень многое выиграть»[206].

Однако Шпиндлеру противостояла мощная оппозиция в рейхсмарине. В качестве основных контрдоводов выдвигались неясность политического и экономического положения Советского Союза, вероятность того, что германский флот будет больше давать, нежели получать, и, наконец, опасность того, что немцы собственными руками выкуют оружие, которое позже будет направлено против них самих. Поэтому было принято решение установленные с советским военным флотом связи не рвать, но в последующем их и не развивать[207].

За неделю до упомянутого совещания командование рейхсмарине уже обсуждало с военно-политической точки зрения перспективы советско-германских отношений. Выступивший с основным политическим докладом начальник Главного штаба флота В. Левенфельд охарактеризовал большевизм как «злейшего врага западной культуры», а Россию как «злейшего врага Германии в настоящее время». На основании этого он выдвинул предложение: с русскими только заигрывать, а связи с Москвой использовать исключительно как тактическое оружие против Англии и как средство уменьшения коммунистической пропаганды[208].

В начале 1929 г., когда сотрудничество между Красной Армией и рейхсвером вновь стало более тесным, военный министр Германии В. Гренер сообщил в Москву о своем намерении возобновить отношения между флотами. Ворошилов поддержал эту инициативу, но отметил, что «сближение между флотами возможно только в течение определенного времени, и этому должно предшествовать личное знакомство отдельных руководителей и обсуждение общих вопросов»[209]. Предложение рейхсвера было рассмотрено на заседании Политбюро ЦК ВКП(б), которое постановило «к предложению об установлении контакта между обоими флотами отнестись сдержанно, допустив контакт в единичных и выгодных для РККФ (конструкторские достижения в области подводных лодок и т. д.) случаях. Проникновения немцев в РККФ не допускать»[210].

18 августа 1929 г. в Свиноуйсьце прибыли крейсеры «Аврора» и «Профинтерн», а 21 августа в Пиллау – эсминцы «Ленин» и «Рыков». В то же время в СССР прибыла немецкая делегация, которая посетила корабли и учреждения Балтийского и Черноморского флотов, выходила в море на крейсере «Коминтерн» и эсминце «Урицкий». Состоялись ее встречи с советскими моряками и техническими специалистами. По результатам визита немцы подготовили справку, в которой давалась в целом негативная оценка Красному Флоту. «Из-за неопытности личного состава и в целом недостаточно современной техники в настоящее время военная значимость российского флота не может быть оценена достаточно высоко»[211].